Лео Перуц - Снег Святого Петра
- Довольно! - закричал барон.- Прежде всего я должен рассчитаться с вами. Вы обманули меня. Вы уничтожили результаты моих многолетних трудов, свели на нет работу всей моей жизни. Зачем вы это сделали? Кто вам за это заплатил?
Я не знаю, в состоянии ли я воспроизвести с точностью все, что произошло затем. Возможно, хронологический ход событий был несколько иной. Я увидел, что какой-то тяжелый предмет, топор или молоток, пролетел на волосок от головы барона, который тотчас же поднял револьвер и прицелился. Раздался выстрел - и пуля попала в меня, ибо я прикрыл своим телом Бибиш.
Сначала я не почувствовал, что ранен. Крестьяне ворвались в комнату, и я больше не видел барона.
- Назад! - услыхал я грозный окрик Федерико.
- Дети мои, дети мои! - причитал пастор.- Ведь это же смертоубийство! Сейчас сюда прибудут жандармы...
Мимо меня пробежал с окровавленной головой князь Праксатин. Хозяин постоялого двора зашатался от удара, плашмя нанесенного ему Федерико, и повалился на пол.
Кузнец схватил одно из массивных кресел и замахнулся им на Федерико, но я схватил со стола бутылку из-под виски и изо всех сил ударил его по руке. Он вскрикнул от боли и выронил кресло.
Вдруг я ощутил острую боль в плече. Комната заколебалась и пошла кругом у меня перед глазами. Я увидел поднявшийся над моей головой молотильный цеп... Вот-вот на меня обрушится ужасный удар...
- Жандармы! Жандармы прибыли! - воскликнул пастор, и я услыхал сигнальные звуки рожка и слова команды. Цеп все еще висел над моей головой... Затем я потерял сознание.
Глава XXIII
Я лежу, укутавшись в одело, в своей постели. Сестра милосердия на несколько минут открыла окно, и в комнату вливается холодный зимний воздух. Это очень приятно. У меня ничего не болит, и я даже могу двигать рукой. Меня только раздражает, что я небрит,- я ощущаю на своем лице отросшую бороду, а я этого терпеть не могу. Мне хочется встать и пройтись по комнате, но сестра не позволят мне этого и говорит, что необходимо спросить разрешения старшего врача.
Как ненавижу я эту женщину! Она сидит у окна и с шумом потягивает свой утренний кофе. Ее рукоделие лежит подле нее на подоконнике. Вот она глядит на меня поверх чашки с кофе, которую только что поднесла ко рту, и ее глуповатое лицо выражает нечто вроде неодобрения. Должно быть, она желает, чтобы я лежал спокойно, а лучше всего поскорее заснул. Но я не могу спать, я не чувствую себя утомленным, хотя и не мог сомкнуть глаз почти всю ночь.
Я не мог сомкнуть глаз и всю ночь напролет думал. Я видел барский дом, по красноватым стенам которого ползут голые побеги дикого винограда, видел колодец, садовую беседку, четырехугольную колокольню церкви и деревенские домики, над которыми постоянно, день за днем, с утра до вечера, нависает белый туман. Как о потерянном рае вспоминал я о своей бедной и скромной комнатке, в которой Бибиш стала моей любовницей. Бибиш! Как изменилась она в ту страшную ночь! Какое безумие овладело ею? А морведские обыватели! Что побудило их, подобно стае диких волков, напасть на этого безобидного мечтателя барона фон Малхина?
Я не находил ответа на эти вопросы. Я гнал от себя мучительные мысли, стараясь больше не думать об этом. Мне казалось, что на моей груди лежит тяжелый камень, и я никак не могу избавиться от этого бремени.
Только под утро мне удалось заснуть.
* * *
В комнату вошел старший врач со своими ассистентами. На этот раз он не стал менять мне повязку.
- Ну что? Как вы себя чувствуете сегодня? Хорошо ли спалось? Чувствовали боли в голове? Как насчет аппетита? Посредственный, говорите? Ну ничего, со временем он восстановится. И все-таки заставляйте себя есть. Да, о чем же я хотел вас спросить?.. Ага! Что все-таки там у вас произошло с молотильным цепом? Вы обещали мне рассказать об этом.
- Вы же все равно не верите,- сказал я.- Да вы и не хотите верить.
Он погладил свою остроконечную бородку.
- Вы предубеждены против меня,- сказал он.- Я принципиально верю всему, что говорят мои пациенты. Мои пациенты всегда правы.
Однако он больше не вернулся к этой теме. Дав сестре милосердия необходимые указания по поводу моей диеты, он повернулся к дверям и собрался уходить. Я удержал его и попросил прислать мне парикмахера.
- Я распоряжусь на этот счет,- сказал доктор Фрибе и записал что-то в свой блокнот. Старший врач улыбнулся.
- Вот и хорошо! Значит, мы снова возвращается к жизни,- заметил он.Вы начинаете заботиться о своей внешности, а это хороший признак.
Врачи удалились, а пять минут спустя в комнату вошел князь Праксатин о кисточкой и бритвенными принадлежностями в руках.
У него было очень недовольное выражение лица, как если бы возложенное на него поручение было ему чрезвычайно неприятно. Однако он уже неоднократно под разными предлогами заходил в мою палату. Очевидно, его тянуло ко мне - он хотел удостовериться в том, что я его не узнал. При этом он всячески избегал подходить ко мне слишком близко и лишь украдкой, в те мгновения, когда ему казалось, что я не смотрю на него, наблюдал за мною. Впрочем, могло быть и так, что я абсолютно неверно истолковывал его поведение. Может быть, в нем говорили вовсе не недоверчивость и страх? Может быть, он искал удобного случая поговорить со мной тайком? Если ему нужно было мне что-нибудь сказать, то теперь для этого представлялся подходящий момент.
Он склонился надо мною, намылил мне щеки и начал брить. К моему изумлению, он очень ловко справлялся с делом. Должно быть, он научился этому уже здесь, в больнице, подумал я. В Морведе его каждый вечер брил перед ужином один из камердинеров.
Закончив свою работу, он поднес к моим глазам небольшое ручное зеркальце. За все это время он не произнес ни слова. Но теперь уже я хотел поговорить с ним. Мне изрядно поднадоела вся эта игра, и я не мог допустить, чтобы он ушел, не дав мне ответа на все терзавшие меня вопросы. Я должен был наконец узнать, где находится Бибиш, что произошло с бароном фон Малхиным и Федерико. Ему это было наверняка известно, и он должен был все рассказать мне.
- Как вы попали сюда? - спросил я тихо. Он сделал вид, будто я говорил не с ним.
- Как случилось, что вы оказались здесь? - продолжал я допрашивать его.
Он пожал плечами и сказал своим мягким певучим голосом:
- Вы, кажется, выразили желание побриться. Вот доктор и послал меня.
Я потерял всякое терпение.
- Неужели вы до сих пор думаете, что я вас не узнал? -спросил я резким тоном, но все же достаточно тихо, чтобы сестра милосердия не могла услыхать моих слов.
Он сразу забеспокоился и стал упорно прятать от меня глаза.
- Узнали меня? - пробормотал он угрюмо.- Что ж, пусть так. Да вот только я-то вас не знаю. Ну вот, я вас побрил... Нужен ли я вам еще? Видите ли, мне необходимо побрить еще несколько человек.
- Аркадий Федорович! - произнес я тихо.- Когда я видел вас в последний раз, вы несли в руках красное знамя и распевали "Интернационал".
- Что, вы говорите, я нес? - спросил он.
- Красное знамя.
Тут он не на шутку перепугался. Лицо его сначача залилось краской, а потом побледнело.
- Никому не может быть никакого дела до того, что я делаю в свободное от работы время,- сказал он громко, так что сестра милосердия подняла голову и стала прислушиваться.-Я исполняю свои обязанности не хуже остальных.
Он злобно посмотрел на меня, быстро уложил свои вещи и, выходя из комнаты, буркнул на прощание:
- И вообще все это никого не касается!
Затем он вышел, громко хлопнув дверью.
Немного погодя в палату вошел доктор Фрибе. Он присел на край моей постели и принялся болтать о разных вещах. Вдруг он сказал:
- Послушай, ты, кажется, крепко повздорил с нашим больничным служителем? Бедняга совсем растерялся. Пришел ко мне и стал жаловаться на тебя. Якобы ты упрекал его за политические убеждения. Господи, да тут у нас каждая собака знает, что он носит Красное знамя во время коммунистических демонстраций! Он состоит в партии. Нельзя, конечно, сказать, чтобы это был светоч ума, но он хорошо справляется с возложенными на него обязанностями и вообще совершенно безобидный человек.
- Я так не считаю,- сказал я.- Этот человек притворяется. Он разыгрывает из себя идиота, неизвестно ради какой цели.
- Не может быть! - воскликнул доктор Фрибе.- Неужели, правда? Откуда ты его, собственно говоря, знаешь?
- Я встречал его в деревне, в которой исполнял обязанности врача.
- Вот как? А как называется эта деревня?
- Морведе.
- Морведе,- задумчиво повторил он,- Да, в этой местности действительно имеется поселение с таким названием. Однажды у нас в больнице был пациент из Морведе, он служил там на сахарном заводе.
- В Морведе нет никакого сахарного завода,- возразил я.
- Ты ошибаешься, там должен быть сахарный завод. Итак, ты встретил нашего больничного служителя в Морведе? Это любопытно. Что же он там делал?
