Бен Шервуд - Человек, который съел «Боинг-747»
— Хорошее у него лицо, — задумчиво сказал Эрли. — Глаза добрые. А нос-то, нос какой — прямой и тонкий.
— Я думаю поместить эту фотографию на первую полосу, — сказала Вилла, прекрасно понимая, что ее голос звучит не настолько бесстрастно, как ей бы хотелось. — Сделать ее шириной в три колонки, чтобы доходило до середины, до места сгиба. Что скажешь?
Эрли некоторое время молчал, и Вилла чувствовала, что думает отец сейчас только о ней. Этими мыслями он просвечивал ее насквозь.
— Знаешь, сколько рулонов пленки я извел, когда ухаживал за твоей мамой? — наконец произнес он. — Только и делал, что фотографировал ее. А потом у нас ты нарисовалась. Так я стал еще больше времени здесь проводить, проявляя и печатая фотографии вас обеих. Эх вы, девчонки мои…
— Папа, что за чушь! Ну при чем здесь это? — Вилла фыркнула и включила свет. — Я просто подбирала хорошую фотографию для первой страницы.
— Ну да, ну да, — поспешил согласиться Эрли.
— Я завтра печатный станок во вторую смену запущу. С рабочими уже договорилась. Придется им доплатить, но оно того стоит. Напечатаем, думаю, тысячи три экземпляров сверх обычной нормы. И наши, и приезжие все разберут.
— Хорошо, если так, — кивнув, сказал отец. — Только не перестарайся. Напечатаешь слишком много — сама знаешь, где в конце концов окажутся лишние экземпляры.
— Знаю, знаю, — рассмеялась Вилла, — будут лежать в качестве подстилки где-нибудь в птичьей клетке. — Отец и дочь весело рассмеялись, радуясь старой, хорошо известной обоим шутке.
— Ладно, пора спать, — сказал Эрли. — Спокойной ночи, дочка. — Он поцеловал ее в щеку, крепко обнял и прошептал ей на ухо: — Между прочим, можешь не прятать от меня то, что с тобой происходит. Работает она, видите ли, по ночам…
ГЛАВА 9
Автобусы, приехавшие из Далласа и Чикаго, высаживали туристов прямо на перекрестке Центральной и Четвертой улиц. Окрестные кварталы мгновенно оживали. Приезжих с фотоаппаратами на шеях и с картами Небраски под мышкой тотчас же осаждали уличные торговцы, жаждавшие вручить им футболки с изображением «боинга», фермы Чабба и самого будущего рекордсмена. Лучше всех продавались футболки с шаржем на Уолли: он был изображен с карикатурно широко раскрытым ртом, из которого торчал огромный гамбургер — две булочки, салат, нарезанный помидор и, вместо котлеты, самолет.
Все искали своей выгоды, кто как мог. Например, миссис Хильда Криспин, которая всю жизнь тяжким трудом зарабатывала на жизнь в своей пекарне, теперь вполне успешно, втридорога продавала туристам наскоро распечатанную и переплетенную брошюрку со своими кулинарными рецептами. Это произведение самиздата гордо называлось «Поваренной книгой реактивной авиации» и, судя по подзаголовку, претендовало на исчерпывающее описание местной кухни. Через улицу от пекарни Криспин едва не лопатой загребал деньги хозяин цветочного магазина: его заведение почти полностью переключилось на продажу втридорога бутоньерок и вручную расписанных ленточек с коротким лозунгом: «Вперед, Уолли!»
Ну а за ближайшим углом на пустой парковке Эйс Клинкер откусывал ножницами и клещами по кусочку от останков своего любимого одномоторного «кукурузника». Никто и никогда не проверял его перед вылетом на опыление очередного поля, и со временем Эйс окончательно потерял осторожность: в очередной раз он взлетел совершенно пьяным, в полете добавил еще и, заходя на посадку, перепутал шоссе с аэродромом. Впрочем, и на дороге он удержаться не смог и окончательно остановил самолет, только врезавшись в знак ограничения скорости на въезде в город. Восстановить самолет после жесткой посадки и столкновения с опорой знака представлялось делом весьма затратным, а тут подвернулся отличный случай подзаработать немного другим способом: теперь Эйс предлагал тем туристам, у которых, по его выражению, «кишка была не тонка», съесть кусочек обшивки самого настоящего самолета.
Вилле стало казаться, что вокруг нее со всех сторон работают и победно звякают кассовые аппараты. Город просто помешался на легких заработках. Разворачиваясь на парковке, журналистка включила заднюю передачу и посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что позади машины никого нет. В этот момент в боковое окно пикапа кто-то постучал. От неожиданности Вилла даже вздрогнула.
Это оказался не кто иной, как Джей-Джей Смит — человек, из-за которого все это началось. Черт, этот синий блейзер явно подбирали специально под цвет его глаз.
— Привет, — сказал Джей-Джей, нависая над капотом машины. — Как поживаешь? — К этому моменту они оба как-то незаметно перешли на «ты».
— Отлично, — сухо ответила Вилла. — У меня сегодня развозка. Газеты нужно доставить подписчикам.
— Не возражаешь, если я с тобой прокачусь?
— Сомнительное развлечение. Нужно объехать по кругу весь город. На все про все час уйдет, если не больше.
— Ну и отлично, — обрадовался Джей-Джей.
Вилла попыталась придумать еще какую-нибудь отговорку, но… Этот настырный регистратор рекордов явно был полон энтузиазма. Вилла кивнула в сторону пассажирского сиденья и сказала:
— Ладно, эту пачку назад перекинь и садись.
Джей-Джей забросил пачку газет в кузов и сел в кабину рядом с Виллой. Он казался таким довольным, словно сбылась его давняя мечта — прокатиться на стареньком пикапе с редактором провинциальной газеты. Ох уж эта его легкая полуулыбка — едва заметное движение губ, и он превращался… ну просто в писаного красавца. Вдруг Вилла словно очнулась: гони от себя прочь такие мысли! Чертовы голубые глаза, все из-за них. Не забывай: этот человек — враг, он во всем виноват.
Выехав на центральную улицу, Вилла, словно извиняясь, сказала:
— «Фордик» у меня старенький, трясет в нем немилосердно. Если начнет укачивать — предупреди. Отец купил его новым, в шестьдесят седьмом году. С тех пор этот трудяга всю свою жизнь таскает газеты на своем горбу. Отец не соглашается поменять машину. Говорит, все равно все автомобили ржавеют, так какой смысл вкладывать деньги в ржавчину? Мол, ржавое ведро у нас уже есть. Вот только амортизаторы бы поменять этому ведру, а то ездить совсем невозможно стало.
После этого в кабине пикапа на некоторое время воцарилась тишина. Они молча пересекли город, проехали по мосту через Республиканскую реку и по эстакаде, проходившей над шоссе, ведущим в Канзас. Вилла перебирала в уме возможные темы для разговора и отбрасывала их одну за другой: некоторые казались ей глупыми и бессодержательными, некоторые были излишне провокационными и неминуемо бы превратили разговор в ссору. В какой-то момент она включила радио, но прием в этих местах был не слишком уверенный, и в динамиках слышалась не столько музыка, сколько помехи. Приемник пришлось выключить. Искоса поглядывая на попутчика, Вилла заметила, что тот с удовольствием смотрит по сторонам. Тогда она, на правах старожила, стала рассказывать гостю, на каком поле что растет, кто из фермеров владеет тем или иным участком земли и что за хищные птицы (а были это краснохвостые ястребы) кружат высоко в небе над окрестными холмами.
На вершине затяжного подъема Вилла съехала на обочину и остановилась.
— Мне нравится это место, — сказала она. — Оглянись, отсюда весь Супериор как на ладони виден.
Они с Джей-Джеем вылезли из машины и постояли на вершине холма. Над ними раскинулось васильковое небо, в воздухе пахло свежескошенной травой. В долине у подножия холма действительно был виден весь город, раскрашенный в новые, непривычные для Виллы цвета. На каждом фонарном столбе висела связка воздушных шаров, через улицы были перекинуты десятки рекламных растяжек, в небе над городом кружились два маленьких самолетика.
Вилла махнула рукой, показывая на западную окраину:
— Видишь вон там белый дом в викторианском стиле? Я там родилась и выросла. Не видишь? Вон то здание, с ветряной мельницей.
— Красиво здесь, — сказал Джей-Джей.
— Когда я была маленькой, отец брал меня с собой на развозку газет. Мы всегда останавливались здесь, на этом самом месте, — продолжала рассказывать Вилла. — Мы стояли, пили кока-колу и подолгу разглядывали долину. Отсюда ведь, если присмотреться, многое видно. Можно понять, кто из фермеров лучше ухаживает за землей, кто провел сев вовремя, а кто припозднился. Видно, кто покрасил дом, кто пристроил веранду или соорудил сарай… Стоя здесь, можно многое понять о том, что происходит в городе. Мне всегда нравилось ездить с отцом и узнавать наш городок и его окрестности.
Она чувствовала, что болтает слишком много, но ничего не могла с собой поделать: ей так нравилась роль экскурсовода, выпавшая в этот день на ее долю! Кроме того, рассказывая гостю о своем родном городе, она знала что делает: ей очень хотелось, чтобы он почувствовал очарование этих мест.
