Мадам - Александр Бессонов
Собака несколько часов неподвижно смотрела на дверь подъезда. Из нее никто не выходил и не входил. Чак начал тихонечко скулить. Мыслями он уже был сыт и в тепле. «Нужно только чуть-чуть подождать. Чуть-чуть». Началась метель. Чак уже почти не чувствовал лап.
Он лег, свернулся клубочком. Постепенно его сознание улетало куда-то далеко, далеко. Он свою задачу выполнил. Да, было сложно, но он нашел свой подъезд. Он — молодец. Надо поспа…
* * *
Виктор Михайлович был в квартире один. Дел было неимоверно много: посмотреть телевизор, попить чаю, потом опять посмотреть телевизор, потом опять чаю, потом поспать и снова попить чаю… Больше на сегодня дел не было. Да что уж — на ближайшие лет десять распорядок дня был один и тот же. Раньше — вот это да! Водитель электропоезда. Он вез людей с окраин в самое сердце города. Он был частью огромной кровеносной системы мегаполиса. А главное, он был нужен.
«Ничего! — успокаивал он сам себя. — Скоро весна. Рассаду посажу. Там уже дачный сезон не за горами. Чуть-чуть — и перезимую!» Он пошел на кухню. Поставил кипятить чайник.
Раньше во время кипячения можно было с кем-то поговорить, поворчать. А сейчас его словно обманули. Поспешили. Предательски оставив его одного.
Чайник вскипел. Виктор Михайлович привычным движением открыл тумбочку, где должна лежать заварка. Ее не было. Точнее, коробочка была — а заварки в ней не было.
«Тьфу ты, елки-моталки. Кончилась. Надо в магазин идти», — радостно подумал он.
Быстро одевшись, вышел из квартиры. В подъезде перегорела лампочка, а может быть, опять украли. «Надо новую вкрутить. На обратном пути».
Открыв двери подъезда и сделав несколько шагов вперед, Виктор Михайлович обо что-то споткнулся и чуть не упал.
— Елки-моталки! — пробурчал он.
«Что-то» оказалось собакой, заметенной снегом. Снег не таял.
— Чак! — Виктор Михайлович узнал соседского пса. — Чак, ты чего?! Совсем тебе плохо?
Погоди, я в домофон твоим хозяевам позвоню. — Он подбежал к домофону и набрал квартиру Чака. Никто не отвечал. Потом набрал номер соседей. Там ответили.
— Это сосед ваш. Не знаете, где соседи ваши, из шестьдесят четвертой? У них тут собака чуть не замерзла!
— Так они съехали. Развод вроде. Квартира продается.
— Елки-моталки! Спасибо.
Виктор Михайлович снял с себя пуховик. Положил рядом с собакой. Аккуратно перчат-кой смахнул снег, переложил Чака на пуховик. Кажется, собака не дышала.
— Тьфу ты, елки-моталки! Чак, дыши!
Он затащил его в подъезд. К батарее. Гладил по замерзшей шерсти. По пути постучал в первую попавшую квартиру. Дверь открыла соседка Нина.
— Виктор Михайлович, что случилось?
— Нина, собака… Я вас очень прошу. Найдите ближайшую ветеринарку и вызовите нам такси.
* * *
— Алло, Елена?
— Да, а это кто?
— Это ваш сосед из семьдесят второй квартиры. Виктор Михайлович. Мне ваш телефон Нина дала.
— А, здравствуйте, Виктор Михайлович.
— Я по поводу Чака.
— Это к Михаилу. Я никогда не хотела эту тупую собаку.
— Хм… Мы сейчас в ветери…
— Виктор Михайлович, этот дебил не может заработать даже на ипотеку… И тут на! Собаку купил. Вы знаете, что я несколько лет тянула семью на своем горбу?! Попросила его избавиться от псины… А он даже этого сделать не может! Всего доброго!
* * *
— Алло, Михаил? Это Виктор Михайлович. Сосед. Бывший. Чак домой прибежал!
— Вы путаете. Наш Чак в лесу потерялся.
— Я уверен, что это Чак!
— Нет, этого не может быть.
— Ясно… Нельзя так с ними.
— Я не понимаю вас?!
— Все ты понимаешь. Я рад, что у меня не стало таких соседей.
* * *
Уже несколько месяцев Чак жил в новом доме. Кончики ушей он потерял, ну и на две лапы до сих пор больно было наступать, но ничего, он привык. Собаки во дворе ему растолковали, да-да, у собак тоже есть свое комьюнити! И они общаются. Это вовсе не игра была. Вер-нее так: это была игра двух взрослых людей, в которой Чаку нужно было выполнить команду «умри». Только по-настоящему.
Еще Чак под деревьями вынюхал (а вы, поди, думаете, у собак нет своего интернета?), что у него новый хозяин. В инструкции говорилось, с хозяином надо гулять три раза в день. Он — немолодой, и, чтобы хозяин не залипал перед телевизором, Чак тренировал его бегом. «Забавные они, эти люди. Те вроде улыбались, но чуть жизни не лишили. Этот всегда недовольный.
Бубнит постоянно. На самом деле добрый и хороший. Чак не дурак: тех кусать, этого любить!»
* * *
В дверь постучали:
— Виктор Михайлович, это Михаил. Я ща живу с женщиной. У нее ребенок. Девочка собаку хочет. Давайте я Чака заберу у вас. Извините, что так получилось. Сколько я должен за ветеринарку?
— Михаил, не понимаю вас.
— Так получилось… Я мало зарабатывал и…
— Собаке без разницы, сколько ты зарабатываешь… Чак в лесу потерялся.
— Виктор Михайлович, вон же он лежит на подстилке.
— Это Норрис, а Чака ты потерял.
— Чак, ко мне!
Собака, лежа на подстилке, не двинулась с места. Только оскалила зубы.
— Михаил, вам пора. Я бы вам советовал к врачу зайти. Сердце проверить.
— А что не так с моим сердцем?
— Мне кажется, его нет.
Тайна с бородой
Эта история про моего отца. Он сильно уважает творчество Высоцкого и Довлатова, и, видимо, поэтому все свое детство я помню отца, носящего бороду. С ней он мне казался самым добрым человеком на свете. Но в один момент он решил ее сбрить и больше никогда не отпускал. Как-то я спросил, что случилось. Он не ответил. Только недавно рассказал мне ту историю.
Мой папа долгое время преподавал в строительном институте. Он был строгим, но справедливым преподавателем. Особенно строг был к тем, кто вообще не посещал его лекции и семинары. Он любит говорить так: «В медицине и строительстве ошибки недопустимы».
Экзамен. На поток — пара экзаменующих преподавателей. Пришли два двоечника. Не ходили никуда. Надеются с тройкой отползти. Вытянули билеты, готовятся. Начинают шептаться. Еще отличительная черта моего отца — у него очень чуткий слух.
— Кому сдавать будем?
— Вот та женщина валит! Только
