Коллектив авторов - Любовь по-французски
Этот наш веселый молодец, совсем иначе и роскошнее одетый, чем накануне, вновь встретил свою даму, которая сразу его узнала, и, пройдя довольно близко от нее, принял из ее рук вышеизложенное письмо. Не диво, ежели ему не терпелось узнать его суть. Он свернул за угол и там на досуге и вольной воле увидел и узнал положение своего дела, которое, по всей видимости, было на мази. Посему заключил он, что не хватает ему только удобного места, чтобы довести до конца и завершения похвальное свое намерение, а для исполнения оного не переставал он думать и размышлять денно и нощно, как бы ему сие провести. В конце концов пришла ему на ум хорошая уловка, достойная вековечной памяти.
Он отправился к некой доброй своей приятельнице, жившей между домом его дамы и церковью, в которую та ходила. И этой приятельнице рассказал он безо всякой утайки про свою любовь, прося, чтобы в такой крайности она ему помогла и пособила.
– Ежели я что могу для вас сделать, то не сомневайтесь, постараюсь от всего сердца.
– На том вам спасибо, – сказал он. – А согласитесь ли вы, чтобы она пришла сюда со мною побеседовать?
– Ну что ж, – сказала та, – ради вас соглашусь охотно.
– Хорошо, – говорит он, – если сумею отслужить вам такую же службу, и будьте уверены, что не забуду вашей любезности.
И не успокоился до тех пор, пока не отписал своей даме и не вручил письма, в коем значилось, что «так, дескать, я упросил такую-то великую свою благоприятельницу, женщину честную, верную и неболтливую, которая и вас хорошо знает и любит, что она предоставляет нам свой дом для разговора. И вот что я придумал. Завтра я буду стоять в верхней комнате, что выходит на улицу, а подле себя поставлю большое ведро с водой, испачканной сажей, и опрокину то ведро на вас, когда вы мимо будете проходить. Сам же я буду так переряжен, что ни ваша хрычовка, ни другая живая душа меня не опознает. Когда же вы будете так разукрашены, то сделаете вид, будто опешили, и убежите в дом, а Опасность свою ушлете за новым платьем. Пока она сбегает, мы побеседуем».
Коротко вам сказать, письмо было вручено, и от дамы пришел ответ, что она согласна. Вот настал оный день, и была та дама из рук своего рыцаря облита водою и сажей, так что убор на голове, платье и прочая одежда перепачкалась и насквозь промокла. И бог свидетель, что она отлично притворилась изумленной и сердитой. И в таком облачении бросилась она в дом, будто не чая встретить там знакомых. Едва увидела она хозяйку, как принялась сетовать на свое злоключение, оплакивая то убор, то платье, то косынку; словом, послушать ее, так подумаешь, что конец мира настал. А служанка ее, Опасность, в бешенстве и волнении держала в руках нож и пыталась, как могла, отскрести грязь с платья.
– Нет, нет, милая! Это напрасный труд: этого так сразу не очистишь; все равно сейчас ничего стоящего не сделаете; нужно мне новое платье и новый убор – другого лекарства нет. Ступайте же домой и все принесите; да, смотрите, поторопитесь, а то мы в придачу ко всем невзгодам еще и обедню пропустим.
Старуха, видя, что дело это необходимое, перечить госпоже не посмела: сунула платье и убор под плащ и пошла домой. Не успела она повернуть спину, как госпожу ее проводили в горницу, где поджидал поклонник, с радостью увидевший ее простоволосой и в исподней юбке.
Ну-с, покуда они станут беседовать, мы вернемся к старушке, которая пришла домой, где застала хозяина; а он, не дожидаясь ее речей, незамедлительно вопросил:
– Куда вы девали мою жену? Где она?
– Я оставила ее, – отвечала та, – у такой-то в таком-то месте.
– А на какой предмет? – спросил он.
Тут показала она ему платье и убор и рассказала все происшествие с ведром воды и с сажею, говоря, что она пришла за переменой, ибо в таком виде госпожа ее не решается выйти оттуда, куда зашла.
– Вот оно что? – сказал он. – Матерь божия! Этой уловки нет в моем сборнике! Ладно, ладно, я уж вижу, что здесь такое.
Он едва не сказал, что у него рога выросли; и именно в то самое время они и росли, можете мне поверить. И не спасла его ни книга, ни реестр, куда немало проделок было записано. И надо думать, что эту последнюю так хорошо он запомнил, что никогда не исчезла она из его памяти и не было ему никакой нужды на сей предмет ее записывать, так свежо было о ней воспоминание во все последующие дни недолгой его жизни.
Никола де Труа
Великий образец новых новелл
Муж побитый, но довольный
Новелла VIII: о сводне, оказавшей содействие одному молодому слуге, влюбленному в свою госпожу, которая послала своего мужа в сад, сказав, что ее слуга там ждет, и пошел тот муж, и был изрядно побит.
Рассказано Жемчужиною с моста
Нет истории правдивее той, что произошла однажды в городе Перпиньяне. Жил там богатый торговец сукном и прочими товарами, женатый на весьма красивой молодой женщине, и они очень любили друг друга. Так вот, в их доме служил юноша двадцати двух лет от роду или около того, а жил он у своих хозяев с малого возраста. Звали его Пьер, и надобно вам знать, что этот слуга Пьер без памяти влюбился в свою госпожу, но никак не мог осмелиться и признаться в любви, которую он чувствовал к ней. Так что спустя некоторое время даже сделался болен от несчастной любви. Кто сей хворью не маялся, не узнает, каково тяжко от нее приходится.
И вот, прогуливаясь однажды по городу, чтобы развеять горькую свою печаль, повстречал он одну старуху, давнюю свою знакомую. И она с ним ласково поздоровалась, спросила, как он поживает, и пригласила его к себе домой. А введя его в дом, давай допытываться, что с ним. Тогда отвечал ей Пьер:
– Уж поверьте мне, добрая душа, что я в жизни не был так болен, как нынче, и даже не знаю, отчего это мне так худо.
Старуха пощупала ему пульс и нашла, что юноша в добром здравии. Тут она ему и говорит:
– Ах, Пьер, мой дружок, вот теперь я знаю, где сидит ваша хворь. Уверяю вас, что вам неможется не от чего иного, как от любви!
– Ах, как же, – спрашивает Пьер, – вы это угадали? Голову даю на отсечение, что все верно.
– Да уж куда вернее, – говорит старуха, – у меня глаз зоркий, а вот теперь скажите мне, по ком это вы вздыхаете?
– Господи боже мой, – вздохнул Пьер, – да что толку, ежели я и назову ее, – разве вы мне поможете?!
– Пресвятая мадонна, – говорит старуха, – а я о чем вам толкую! Я уж стольким помогла и такие дела устраивала, – не чета вашему. Так что уж говорите, кто это, и дело с концом!
– Да что ж тут скажешь, – говорит Пьер, – не кто иной, как хозяйка моя.
– Пресвятая Мария, – воскликнула старуха, – только и всего?! А ну, скажите, Пьер, дружочек, сколько бы вы дали тому, кто устроил бы ваше дело?
Отвечал Пьер:
– Да сколько вам будет угодно.
– Ну, так и не печальтесь ни о чем, – говорит старуха, – давайте-ка поужинаем с вами повкуснее да пожирнее, и я обещаю, что пришлю сюда вашу хозяйку сразу после ужина, а там уж действуйте половчее, как сами знаете, и договаривайтесь с нею о чем угодно.
– Святой Жеан! – обрадовался Пьер. – На это-то я согласен и очень этого желаю, а вот и деньги, да готовьте поскорее ужин!
Тогда отправилась старуха за покупками для ужина и приготовила отменную трапезу, а еще добавила к тому пинту ипокраса, потому что сухая ложка рот дерет.
Так вот, надо вам знать, что пока готовился у старухи ужин, она отправилась к хозяину Пьера и застала его в лавке. Почтительно с ним поздоровавшись, она спросила, как он поживает. На что он отвечал ей, что хорошо, мол, вашими молитвами.
– А на это, мессир, скажу вам, что я молю у господа милости и благодати для всех упокоящихся и для нас, когда придет наш черед. Я ведь знала покойных ваших родителей – достойные были люди. И как же они привечали меня, когда я приходила к ним в дом!
На что отвечал ей купец:
– Да, госпожа моя, вы правду говорите, они были весьма достойные люди.
– Ну, мессир, а как поживает ваш слуга Пьер? – спрашивает старуха.
– Ах, поверите ли, я весьма им озабочен, – говорит купец, – что-то он занемог совсем.
– Верно, верно, – говорит старуха, – а знаете ли, отчего я о нем речь веду? Ведь он сейчас лежит в моем доме совсем больной. Проходил мимо наших дверей, да и упал замертво, так что я и мои соседи подумали было, что он вот-вот богу душу отдаст, но он все же отдышался. Оттого я и пришла к вам сказать, что хорошо, кабы вы послали за ним кого-нибудь. Не то чтобы он мне мешал в доме, – боже упаси! Да я бы ему ничего не пожалела в память о покойных его родителях, – уж такие славные были люди, что для их сына все отдай, и будет мало!
– А и впрямь, – говорит купец, – надо бы доставить его сюда, а мы уж за ним поухаживаем, как за родным сыном.
И он позвал свою жену и велел ей отправиться в дом к этой почтенной женщине и проследить, чтобы Пьер – верный его слуга – был переведен к нему в дом. И велел ей пойти туда тотчас же после ужина. Старуха тогда распрощалась с ними и, придя к Пьеру, рассказала ему, как она провернула дело. Тут сели они вдвоем ужинать и отменно угостились, оросив трапезу купленным ипокрасом, и пришли в то прекрасное расположение духа, когда сам черт не брат.
