Жильбер Сесброн - Мужское дело
Сэм назвал преподобного отца.
— Нехорошо менять школу, — учитель отвел глаза, — разные системы обучения. Вам следует попросить родителей вернуть вас к преподобному отцу. Вы ведь попросите, не правда ли?
— Нет, — ответил Сэм.
— Почему?
Ребенок опустил голову. Разве можно рассказать этому учителю про портик, ведь он, как и все, наверняка презирает уроки физкультуры.
Полдень — время завтрака. О Сэме позаботились: усадили отдельно в столовой преподавателей. Негритенок слышал, как другие ребята смеялись и чокались стаканами в ученической столовой, здесь же надо сидеть смирно… Все-таки он сунул в карман преподавательское пирожное — подарок для маленького принца.
В классе Сэм остро ощутил, что ему чего-то не хватает. И тут его осенило: после завтрака Ма всегда давала ему леденец. Значит, сегодня первый раз в жизни… Сердце его мучительно сжалось, и лишь воспоминание о портике утешило его. Сэм выглянул в окно и остолбенел: на портике кто-то раскачивался… «Взрослый на портике, предназначенном для детей! Кто же это?» Присмотревшись, он открыл рот от ужаса: взрослый был подвешен за шею. Повешенный! Он чуть не закричал. И некому показать… Вокруг лишь пустые скамейки. Сэм чувствовал, что задыхается, но отважился посмотреть снова. Ветер осторожно поворачивал повешенного, и теперь можно было разглядеть черное лицо и клетчатую рубашку. Он был похож на Па… Надо посмотреть, главное — дойти! Сэм поднял руку.
— Можно выйти в туалет?
Послышались смешки.
— Да, да, — сказал учитель с каким-то облегчением. «Надо бы послать с ним сопровождающего, но кого? Позвать солдата?» Он тут же осознал всю нелепость ситуации, покраснел, отчитал наугад двух-трех учеников и вновь овладел собой.
Сэм мчался по бесшумным коридорам, высматривая портик из каждого окна, нагибался, пробегая мимо застекленных дверей классов. Все в этой школе его враги, даже маленькие плащи в раздевалке внушали ему страх.
Выскочив из пустынного коридора, Сэм оказался прямо возле портика. Ветер развернул повешенного в его сторону: манекен… К клетчатой рубашке приколота медаль. «Па. Па!.. О! Па…» Сэм захлебнулся. Снять! Или хотя бы медаль. Мальчик похолодел от страха. Его бил озноб. Запыхавшийся, как после долгого бега, обезумевший, опустошенный, Сэм чувствовал, как в глубинах его сознания зарождается чудовищная догадка. Он отказывался понимать…
К виселице была прибита бумажка. Сэм подошел поближе и прочел:
«Какая безобразная смерть! Этот негр отправил сына в федеральную школу».
Он едва успел добежать до уборной: желудок подвел его, он не обманул учителя…
Запершись на задвижку, Сэм почувствовал себя в безопасности. Но потом все прояснилось: он заключенный и, выйдя отсюда, все равно останется пленником. Это была тюрьма, с виселицей во дворе…
«Бежать, скорее бежать!» Только не в класс, где ожидают насмешки, не к солдатам и полицейским: он потерял в них веру. Весь мир ополчился против него. Единственное убежище — Ма! Единственная крепость — Па! (О! Повешенный! Домой без оглядки! Задворками, как вчера.)
Он заблудился в коридорах, трепеща от мысли, что сейчас зазвенит звонок. По дороге он столкнулся с мальчиком, идущим в уборную, и каждый, впившись в другого взглядом, проследовал вдоль противоположной стены. Словно два зверя, которые испуганно шарахаются друг от друга.
У служебной двери стоял полицейский. Наклонившись, он завязывал шнурок на ботинке, и мальчику удалось проскользнуть незамеченным. Куда глаза глядят, подальше от школы… Он бежал во всю прыть, как лошадь, спешащая в конюшню. Издалека донесся звук заводской сирены. Скоро Па вернется с работы. Сэм тревожно и доверчиво прижмется к клетчатой рубашке и услышит четкое неторопливое биение… Еще немного — и появится знакомый, ничем не примечательный, обычный квартал. Сегодня он казался Сэму символом самой родины — лишь достигнув ее границы, можно найти спасение.
Мимо Сэма на мотороллере проехал какой-то молодой блондин в бежевом костюме. Он обернулся, разглядывая негритенка, притормозил и повернул обратно. Сэм опасался, что тот остановится рядом, но мотороллер пронесся мимо, словно смерч. Мальчик успокоился, но припустил что есть духу. Вскоре его обогнал автомобиль. Сэм узнал рядом с шофером человека в бежевом костюме, и у него перехватило дух. Машина проехала немного вперед, и из нее вышли двое. С одной стороны — пустырь с проволочным заграждением, с другой — глухая серая стена. Никакой лазейки! Вернуться обратно в школу? Нет! Пройти мимо, медленно и чинно, как будто тебе ни капельки не страшно, словно ты идешь по чаще, а навстречу лев… Но лев уже приближался.
— Это он, — тихо сказал водитель (седой и с двойным подбородком) и продолжил в полный голос: — Мальчик, ты из федеральной школы? — Он говорил снисходительно, но строго.
— Да, это так, господин, — пролепетал Сэм.
— Урок еще не закончился? Почему?..
— Я плохо себя чувствую и иду домой. «Он преподаватель», — успокоил себя Сэм.
— А что подумают твои родители? В школе есть медпункт. Мы тебя отвезем туда…
Сэм послушно сел в машину. Сын сержанта Паркера должен быть дисциплинированным. Он чуть не рассказал про портик и про повешенного, но сдержался, как вчера.
Его сердце встрепенулось на мгновение раньше, чем он осознал: автомобиль давно миновал белое здание школы и направляется в другую сторону.
— Стойте, остановитесь! Вы сбились с пути!
Никто не отозвался. Двое незнакомцев лишь втянули головы в плечи. Сэм судорожно схватился за ручку дверцы. Блондин, наблюдавший за ним в переднее зеркало, с силой отбросил мальчика на сиденье.
— Только без глупостей!
Сэм заплакал. Слезы тихим ручейком текли по щекам. Он плакал, как Ма. Это немного отвлекло его от тяжелых мыслей. Впервые в жизни Ма не пришла утешить сына. Оставалось ждать…
Подметая в третий раз безупречно чистый паркет, Ма нашла под дверью письмо. «Господину и госпоже Паркер». Она решила да дожидаться мужа. «Господину и госпоже Паркер». Ее пухлые пальцы тряслись, распечатывая конверт. Послание было написано жирными печатными буквами. Казалось, оно отмечено зловещей печатью судьбы:
«Ваш сын убежал из школы. Сейчас он находится в безопасном месте, ему не причинят никакого зла. Он будет вам доставлен сегодня ночью, если вы примите наше условие. Пусть это послужит вам уроком! Заберите мальчика из федеральной школы, иначе мы не несем ответственности за то, что с ним случится, никакие вооруженные силы не сумеют его защитить.
Ни слова полиции, прессе, властям и соседям! В противном случае вы рискуете больше не увидеть сына».
Шатаясь, как лунатик, Ма нащупала за собой стул и рухнула на него. Она окаменела, как зверь, попавший в засаду. Сердце бешено колотилось, удары, отдаваясь в висках, заполняли притихшую комнату. Она ждала Па. Она знала, если ей вернут родное маленькое существо, ее плоть, ее кровь, она не отпустит его в эту школу, не оставит в опасности. Ведь вопреки всем уговорам и рассуждениям права оказалась она… Ма ждала.
Сэм оставался в машине. В пустынном гараже, освещенном тусклой лампочкой, проходило тайное сборище. Сэм чуть опустил стекло на дверце и услышал непонятный разговор.
— Вы с ума сошли! — говорил высокий человек с белыми усами. — Так компрометируют самые крупные дела. Я подаю в отставку.
— Дождитесь конца церемонии, председатель!
Поодаль маленький человек в золотых очках говорил блондину:
— Как вы его узнали? Они же все на одно лицо!
Сэм, считавший, что все белые на одно лицо, с изумлением смотрел на чудака, который не разглядел «губы матери и брови дедушки Бенджамина…».
Какой-то голос перекрыл остальные:
— Подобные поступки позорят страну! Довольно!
Хлопнула дверь.
Какой-то неизвестный принес Сэму бутерброд с сосиской и стал наблюдать, как он ест. Так смотрят на животное в зоопарке, с симпатией, но издали.
Наконец все покинули гараж, кроме блондина; ему поручили присматривать за машиной и ее содержимым. Коротая время, блондин разглядывал комиксы — такие же, как те, что любили разглядывать Сэм с отцом.
Спустя некоторое время блондина сменил улыбающийся толстяк. Сэм все еще всхлипывал.
— Не плачь, — успокоил его толстяк, — ведь это шутка.
— Шутка?
Толстяк смутился:
— Ну что-то вроде игры. Тебя отвезут домой…
«Домой» — так говорили Па, Ма и все знакомые. Это слово вернуло мальчугану надежду.
— Домой, сейчас?
— Скоро. Сначала побываем на празднике.
Он нащупал в глубине кармана жевательную резинку и протянул ее негритенку. Сэм отказался: одно дело принять от похитителей хлеб, другое — взять конфетку.
Время то замедляло, то ускоряло бег, мальчик потерял ему счет. Колокол часовни, шаги отца на лестнице, горящие вывески — все ориентиры исчезли. Сэм боролся со сном, убежденный, что надзиратели ждут, когда он уснет, чтобы удавить его… Сумеют ли родители собрать несколько миллионов и уплатить похитителям выкуп?
