Пятая колонна. Рассказы - Эрнест Миллер Хемингуэй
Мы замолчали, и я снова прислушался к шелкопрядам.
– Слышите этих проклятых червяков? – спросил он. – Слышите, как они жуют?
– Да, забавно, – сказал я.
– А скажите, Signor Tenente, есть какая-то причина, что вы не спите по ночам? Я никогда не видел вас спящим. С тех пор как меня к вам приставили, вы ни одной ночи не спали.
– Не знаю, Джон, – сказал я. – В начале прошлой весны я попал в передрягу, и с тех пор по ночам мне особенно не по себе.
– Точно как мне, – сказал он. – Мне вообще не надо было идти на войну. Я слишком нервный.
– Может, со временем станет легче?
– Скажите, Signor Tenete, а вы-то зачем пошли на эту войну?
– Не знаю, Джон. Хотелось. Тогда.
– Хотелось, – сказал он. – Ничего себе причина.
– Нужно говорить потише, – сказал я.
– Да они спят как убитые, – сказал он. – И в любом случае ничего не понимают по-английски. Они вообще ни черта не знают. А что вы собираетесь делать, когда это все закончится и мы вернемся в Штаты?
– Буду работать в газете.
– В Чикаго?
– Может быть.
– Вы читаете, что пишет этот парень, Брисбейн? Жена вырезает и присылает мне его статьи.
– Конечно, читаю.
– А вы его знаете?
– Нет, но видел.
– Хотел бы я познакомиться с этим парнем. Отлично пишет. Моя жена не читает по-английски, но продолжает выписывать газету так же, как когда я был дома, вырезает передовицы и спортивную страницу и присылает мне.
– А как ваши детишки?
– Прекрасно. Одна дочка уже в четвертом классе. Знаете, Signor Tenete, если бы у меня не было детей, я бы не был сейчас вашим ординарцем. Мне бы пришлось тянуть лямку на передовой.
– Я очень рад, что они у вас есть.
– Я тоже. Они хорошие девочки, но мне хочется мальчика. Представляете: три девочки и ни одного мальчика. Вот уж не везет так не везет.
– Может, попробуете заснуть?
– Нет. Я сейчас не засну. У меня сна ни в одном глазу, Signor Tenente. Но меня очень огорчает, что вы не спите.
– Обо мне не беспокойтесь, Джон.
– Подумать только, такой молодой человек – и не спит.
– Это пройдет. Просто нужно немного времени.
– Да уж, хорошо бы, чтоб прошло. Не может мужчина обходиться без сна. Вас что-то гложет? Что-то есть у вас на душе?
– Нет, Джон, не думаю.
– Вам нужно жениться, Signor Tenente. Тогда все тревоги пройдут.
– Ну, не знаю.
– Точно нужно жениться. Почему бы вам не подцепить какую-нибудь молоденькую симпатичную итальяночку, у которой куча денег? Вы ж можете получить любую, какую захотите. Молодой, и награды у вас есть, и собой хороши. И ранения имеете.
– Я плохо говорю по-итальянски.
– Вы отлично говорите. Да и на черта тут язык? Вам незачем с ними разговаривать. Просто женитесь.
– Я подумаю.
– У вас же есть здесь знакомые девушки, правда?
– Конечно.
– Ну, так женитесь на той, у которой денег больше. Притом, как их здесь воспитывают, любая будет вам хорошей женой.
– Я подумаю об этом.
– Не надо думать, Signor Tenente. Надо делать.
– Хорошо.
– Мужчина должен быть женат. Вы никогда об этом не пожалеете. Каждому мужчине нужна жена.
– Хорошо, – сказал я. – Давайте попытаемся немного поспать.
– Ладно, Signor Tenente. Попробую еще раз. Только вы помните, что я вам сказал.
– Я буду помнить, – сказал я. – А теперь давайте поспим, Джон.
– Давайте, – сказал он. – Надеюсь, вы тоже поспите, Signor Tenente.
Было слышно, как под ним захрустела солома, это он заворачивался в одеяло, потом затих, и до меня донеслось его ровное дыхание. А потом он захрапел. Я долго слушал, как он храпит, потом перестал слушать его храп и снова стал слушать, как едят шелкопряды. Они ели беспрерывно и монотонно, а в листья падал помет. У меня появилась новая тема для размышлений, и, лежа в темноте с открытыми глазами, я стал думать обо всех девушках, каких когда-либо знал, и о том, какие из них могли получиться жены. Это была очень интересная тема для раздумий, и на время она вытеснила ловлю форели и вторглась в мои молитвы. Но в конце концов я вернулся к рыбалке, потому как оказалось, что я могу вспомнить все речки, и иногда в этих воспоминаниях даже всплывали новые детали, между тем как девушки, после того как я подумал о них несколько раз, стали расплываться в моей памяти, и я не мог уже представить себе их лиц, и в конце концов все они полностью смешались и стали на одно лицо, и я перестал думать о них совсем. Но молиться ночами я не перестал и часто молился за Джона, и его призыв был демобилизован с действительной службы перед октябрьским наступлением. Я радовался, что в это время его уже здесь не было, потому что мне это прибавило бы забот. Несколько месяцев спустя он навестил меня в миланском госпитале и очень расстроился, что я все еще был не женат, и я знаю, что он был бы очень огорчен, если бы узнал, что я и до сих пор не женился. Он возвращался в Америку и по-прежнему был уверен в пользе брака и в том, что брак способен уладить все.
После шторма[53]
Все началось на пустом месте, из-за какого-то неосторожного слова, а потом переросло в драку, и я поскользнулся, а он прижал меня к полу, упершись в мою грудь коленом, и стал душить обеими руками, словно хотел прикончить, а я все время пытался вытащить нож из кармана, чтобы пырнуть его и освободиться. Все так перепились, что никто и не пытался оттащить его. Он душил меня и молотил головой об пол, но я наконец вытащил нож, выщелкнул лезвие и полоснул его прямо по руке, и тогда он меня отпустил. Теперь он не мог ничего держать, даже если бы хотел. Он скатился с меня, зажал рану и стал вопить, а я сказал:
– Какого черта? Ты меня чуть не задушил!
Мне хотелось убить его. Я потом еще неделю не мог глотать, так он повредил мне горло.
Ну, я дал деру, а их была целая куча, и кое-кто рванул за мной, но я завернул за угол и побежал к докам, там я встретил какого-то парня, который сказал, что дальше по улице кто-то убил человека.
– Кто его убил? – спросил я.
А он ответил:
– Не знаю, кто его убил, но что он мертв – это точно.
Было темно, на улице стояла вода, фонари не горели, окна были разбиты, лодки валялись вверх дном, и деревья были выворочены с корнем, и все кругом поломано, я сел в какую-то маленькую шлюпку, поплыл и нашел свою моторку там, где оставил ее, в бухте Манго-Ки, с ней все было в порядке, только водой залило до
