Рассказ судебного следователя - Александр Андреевич Шкляревский
– Я понимаю вас, – отвечал я ей, – и благодарю вас за доверие ко мне. Ваш муж где теперь?
– На ревизии, в К-ской губернии.
Расспросив меня еще, когда и как ей можно увидеть покойницу сестру и можно ли будет похоронить ее на свой счет, Ластова ушла.
В тот же день мне было дано знать, что в приемный покой отделения N-ской части, где лежала Пыльнева, приходил какой-то молодой человек, в ненормальном состоянии, просил впустить его видеть труп и страшно рыдал… Это был студент Гарницкий.
По секретно наведенным справкам также было дознано, что в ночь происшествия Зарубин в квартире не ночевал, а Гарницкий возвратился в два часа ночи.
Ластовы занимали довольно обширную квартиру в центре Петербурга, в бельэтаже. У них был большой круг знакомых. Ластов имел два места – чиновника особых поручений при одном министерстве и частного управляющего конторою одного общества. Наружная обстановка Ластовых была комфортабельна; закрыто же от глаз посторонних они вели жизнь очень умеренную, отказывая себе во многом, даже в сытном столе. Подобно многим, они жертвовали многим для внешней роскоши, для поддержания широкого знакомства.
В надежде, не выскажется ли Ластова, каким путем они достигнули настоящего своего благополучия, я, во время посещения ее, просил, чтоб она продолжала биографию своей сестры параллельно со своею собственной.
– С отъездом Настеньки из Петербурга, – начала Ластова, – жизнь моя не имеет ничего общего с ее жизнью. Главною заботою моего мужа было образовать меня и довести до уровня с собою. С этой целью он принял на себя, в первое время, все хозяйственные работы по дому, чтоб предоставить мне более свободы; но за это дело он взялся не грубо: он не посадил меня прямо за указку, а действовал исподволь, благоразумно, не оскорбляя моего самолюбия, путем легкого чтения, бесед, в которых сообщал разнообразные научные сведения, в чем много помогал ему и Зарубин. Я незаметно усвоила себе многое. В выборе знакомых муж мой был также осмотрителен; он не ввел меня сразу в избранное, образованное общество, где могло обнаружиться мое невежество, но поступал с тактом… Дальнейшему моему развитию помешали дети: их у меня четверо, все мал мала меньше. Я познакомлю вас с ними. Теперь у меня забота всего более о них… Служебное поприще моего мужа также пошло успешно; его трудолюбие обратило на него внимание, его перевели на настоящее место, а тут помогло и счастье: он получил неожиданно наследство от одного дальнего родственника в несколько тысяч. Деньги эти внесены были им в общество, где он занял и частное место, а впоследствии сделался там и управляющим конторою. Обстановка наша, год от году, все делалась лучше.
Но не такова судьба моей несчастной Настеньки!.. Шикарно омеблировав дом выписанною из Петербурга мебелью, по приезде в свой губернский город, Пыльнев, не обратив внимания на состояние жены, сейчас же сделал визиты местным губернским аристократам, вход к которым ему открывали его денежные средства. Никогда не бывавшая в обществе, робкая от природы, Настенька на каждом шагу делала непростительные ошибки и обнаруживала, кто она… А между тем губернский beau-monde[21], в сущности, гораздо мельче петербургского среднего кружка – помешанный на светских приличиях, беспощаден в своих осуждениях… Неловкость жены огорчала мужа. Он конфузился, когда она произносила «колидор», «молонья», «шинпанское» и т. п. То, что проходило незаметным в маленькой комнате на Песках, ярко выставлялось в освещенной зале… Настенька скорее могла вести серьезный разговор о житейских предметах, но в светской болтовне оказывалась бессильна. И вот о Настеньке стали ходить слухи как о дуре, с которою невозможно сказать дельного слова. Некоторые подвижные, считавшиеся веселыми и бойкими хохотушками барыни и барышни начали копировать ее манеры, отпускать на счет ее остроты и каламбуры, а мужчины, надеясь на ее глупость, – говорить пошлости. Тайной в губернском городе долго ничто не остается. Кто-то привез весть, как Пыльнев женился… История этой женитьбы быстро распространилась по городу, с разными вариациями… Красота не послужила ей в пользу, возбудив только зависть местных красавиц да назойливые ухаживания мужчин, надеявшихся на взаимность благодаря молве о прошлом двусмысленном поведении сестры. Что же делал Пыльнев? Принял ли он меры, чтоб избавить жену от этого положения? Да, он видел все, он страдал, но не за нее, а за себя, и ничего не предпринимал, потому что не умел взяться за дело. Он завел большую библиотеку, выписал все современные журналы, пригласил учителя музыки… Но могло ли это сразу перевоспитать ее? Для саморазвития чтением нужен долгий период времени и хотя элементарное образование. Настенька едва только была к этому подготовлена Зарубиным. Там у нее не было никакого руководителя. Поэтому можно ли ее строго винить, что чтение ее было вроде чтения гоголевского Петрушки? Однако оно все-таки помогло ей. Я не узнала ее, когда она возвратилась в Петербург: другой язык, другие манеры и вкусы. К сожалению, ни муж, ни общество не заметили в ней этой перемены, потому что она изменялась на их глазах и не в один день и когда уже о ней составилось и укоренилось известное мнение. К тяжелому своему положению в обществе Настенька также не оставалась равнодушною: она все замечала, тяготилась, но, будучи не в силах бороться, замкнулась в своем доме, начала отговариваться от визитов и званых вечеров болезнью и понемногу раззнакомилась. Единственными ее развлечениями, кроме книг, были: зимою – театр, а летом – городской сад, куда она выезжала часа на два посмотреть на толпу и послушать музыку.
К такому уединению вынуждали Настеньку и отношения ее к мужу. Вот что происходило в семействе Пыльневых: будучи одним из безрассудных фатов-самодуров, Пыльнев женился очертя голову, по примеру другого, увлекшись одною наружностью. Не знаю, сознавал ли он себя виновным против девушки, – не посовестился ли он лишь моего мужа да Зарубина? Все может быть… Бессмысленно толкнув жену в общество, он, как кажется, рассчитывал на одно: авось вывезет ее наружность. И ему мерещилось удивление публики его жене-красавице, толпа поклонников, внимание аристократического общества к нему самому, влияние и проч. Когда же эта надежда не сбылась, он в раздражении вымещал свою неудачу на жене, делал ей грубые упреки за неуменье держать себя, передразнивал ее произношение и доводил до слез. Видя жену плачущею, ему становилось ее жалко. Красота жены производила свое действие, и Пыльнев начинал просить прощения, целовать, ласкать ее… Рядом с этим в нем разыгрывалась ревность. Он постоянно сомневался в ее верности, а начинавшаяся ее холодность к нему – питала
