Все романы в одном томе - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Дик машинально сделал движение, чтобы закатать рукава, хотя был в нижней рубашке без рукавов, и склонился над трупом. Ухватившись за ворот его пиджака, он ногой распахнул дверь позади себя и, быстро вытащив тело в коридор, придал ему правдоподобную позу. Потом вернулся в комнату Розмари и пригладил ворс на ковре в одну сторону, после чего направился к телефону в собственном номере и позвонил хозяину отеля.
– Макбет? Это доктор Дайвер. Тут случилось нечто весьма серьезное. Нас не могут подслушать?
Весьма кстати пришлось, что Дик, как только они поселились в отеле, позаботился установить добрые отношения с мистером Макбетом – хоть раз представилась возможность извлечь пользу из той щедрости, с какой он расточал свое обаяние, даруя его огромному количеству людей, никогда больше не попадавших в поле его зрения…
– Выходя из своего номера, мы обнаружили мертвого негра… в коридоре… нет-нет, он штатский. Погодите минутку. Понимая, что вам не захочется, чтобы кто-то из ваших постояльцев наткнулся на мертвое тело, я первым делом позвонил вам. Разумеется, я попросил бы вас не упоминать моего имени. Не хочу завязнуть во французской бюрократической волоките только потому, что нашел труп.
Какая трогательная забота о репутации отеля! Лишь потому, что двумя днями ранее мистер Макбет имел возможность лично убедиться в великодушии доктора Дайвера, он безоговорочно поверил рассказанной им теперь истории.
Мистер Макбет объявился уже через минуту, а еще минуту спустя прибыл жандарм, но еще до его прибытия хозяин отеля успел шепнуть Дику:
– Можете не волноваться: имя ни одного из гостей не будет упомянуто. Я бесконечно благодарен вам за хлопоты.
Мистер Макбет безотлагательно предпринял некие меры, о которых можно было лишь догадываться и которые явно произвели впечатление на жандарма: то ли от неловкости, то ли от алчности энергично подергав себя за усы, тот что-то быстро записал и отправил в участок телефонограмму. Между тем с расторопностью, которую Жюль Петерсон, будучи деловым человеком, непременно бы оценил, его останки были перенесены в пустующий номер одного из самых фешенебельных отелей мира.
Дик вернулся к себе в гостиную.
– Что происходит? – сквозь рыдания вопрошала Розмари. – Неужели все американцы в Париже только и делают, что стреляют друг в друга?
– Похоже, открылся сезон охоты, – ответил он. – Где Николь?
– Кажется, в ванной.
Розмари боготворила его в этот момент за то, что он спас ее, – в голове уже мелькали пророческие видения бедствий, которые должны были обрушиться на нее из-за этого происшествия, – и она с благоговейным трепетом слушала, как он улаживает дело своим сильным, уверенным и любезным голосом. Она уже готова была броситься ему на шею в порыве благодарности, но тут что-то отвлекло его внимание. Он прошел через спальню и направился к ванной. Теперь и Розмари услышала бессвязные нечеловеческие звуки, которые все громче и громче раздавались за дверью, проникали сквозь замочные скважины и щели, врывались в комнату и снова сливались в вопль ужаса.
Решив, что Николь упала в ванной и расшиблась, Розмари поспешила за Диком и, прежде чем тот грубо оттолкнул ее плечом и решительно загородил ей обзор, успела увидеть, что дело обстояло совсем иначе.
Стоя на коленях и склонившись над ванной, Николь раскачивалась из стороны в сторону.
– Опять ты! – кричала она. – Зачем ты врываешься в единственное место на свете, где я могу побыть одна, да еще приносишь мне окровавленное покрывало. Хочешь, я завернусь в него – мне не стыдно, только жалко. В День дураков у нас там, на Цюрихском озере, устраивали праздник, туда стекались все слабоумные, и я хотела пойти, завернувшись в простыню, но мне не позволили…
– Возьми себя в руки!
– …поэтому я спряталась в ванной, а они принесли мне маскарадное домино и велели надеть его. Я надела. Что мне оставалось делать?
– Николь, возьми себя в руки. Встань с пола…
Уже стоя посреди гостиной и дрожа всем телом, Розмари услышала, как в ванной грохнула дверь. Теперь она знала, что увидела Вайолет Маккиско в туалетной комнате на вилле «Диана». Зазвонил телефон, она сняла трубку и чуть не закричала от радости, услышав голос Коллиса Клея, который догадался поискать ее у Дайверов. Розмари попросила его подняться и вместе с ней зайти в ее номер – надо было надеть шляпу, а одна она входить туда боялась.
Книга вторая
I
Весной 1917 года, когда доктор Ричард Дайвер впервые приехал в Цюрих, ему было двадцать шесть лет – прекрасный возраст для мужчины, поистине пик холостяцкой вольницы. Даже война не смогла омрачить этот период его жизни, поскольку Дик уже тогда являл собой слишком большую ценность, слишком солидный капитал был вложен в него, чтобы позволить кому-то его подстрелить. По прошествии лет ему уже не казалось, что это убежище позволило ему уберечься от потерь, однако этот вопрос он до конца так и не решил для себя – а тогда, в 1917-м, лишь отшучивался, виновато объясняя, что война его никак не затронула. Предписание командования состояло в том, чтобы он завершил свое образование в Цюрихе и, как планировалось, получил ученую степень.
Швейцария представляла собой остров, омывавшийся с одной стороны раскатами грома, доносившимися от Горицы[35], с другой – порогами, бурлившими вдоль Соммы и Эны. Казалось, что в кои-то веки в кантонах стало больше вызывающих интерес иностранцев, нежели больных, но о том, кто они, оставалось лишь гадать: мужчины, перешептывавшиеся в маленьких кафе Берна и Женевы, могли быть как скупщиками бриллиантов, так и простыми коммивояжерами. А вот не заметить на пространстве между Невшательским и Боденским озерами тянувшихся навстречу друг другу длинных составов с ослепшими, с одноногими солдатами, с полуживыми обрубками человеческих тел было невозможно. Над стойками пивных баров и в магазинных витринах красовались яркие плакаты, изображавшие защитников швейцарских границ образца 1914 года: молодые
