Сожженная карта. Тайное свидание. Вошедшие в ковчег - Кобо Абэ
Испуганно заревел второй гудок. Покусывая нижнюю губу и пиная ногой гальку, даже не стараясь скрыть раздражения, от костра возвращается брат. И почти выхватывает из рук Небритой морды сразу же наполненную им дымящуюся чашку.
– Для развлечения гостей всего две женщины. Куда же остальные подевались?
– Может, потому, что грипп свирепствует?.. – крутит головой Небритая морда, наливая в чашки чай из голубого эмалированного чайника.
– Грипп? – Судорожно усмехнувшись, брат медленно поворачивается ко мне. – Никудышные люди, никудышные. Опротивели они мне. Женщины в годах, что им нос-то задирать – ведь за вычетом каждая свою долю получает. Может, они считают, что достаточно подзаработали, и решили чистенькими стать? Да только кто их теперь таких любить-то будет?..
Внезапно раздается грохот, дрожит земля. Началась работа. И люди, повернувшись спиной к освещению на гребне дамбы, стали прыжками, точно танцуя, спускаться вниз. Те, кто закончил смену, помывшись, направляются сюда, чтобы выпить теплого сакэ.
– Две женщины всего… ну что ты будешь делать…
На этот раз, не беря чашку в руки, он наклонился над ней и в два глотка втянул содержимое. На дне толстой чашки сверкнул блик, полумесяцем отражаясь на его влажном подбородке.
– Так, значит, это и есть ваше дело?
– Дело? – хмыкнул он и чуть ли не застенчиво улыбнулся. – Все-таки это отличается от воровства или грабежа… конечно, если здание стационарное, тут хлопот не оберешься… а вот автомобиль, который все время с места на место переезжает, – это пожалуйста… интересная штука – закон… когда речь идет об опасности наводнения, жизнь человека уважают.
– Вы уже давно занимаетесь этим?..
– Сразу же, как начались здесь работы, – значит с июля прошлого года.
С июля прошлого года?.. что же тогда произошло?.. точно, это как раз тот месяц, когда топливная база М. сменила контрагента и им стала фирма «Дайнэн»… здесь снова соединяются два звена… но действительно ли два звена?.. не окажется ли неожиданно, что звено-то одно… а в августе он исчезает… нужно рискнуть и попытаться узнать у брата, что это за документы, которыми он собирался шантажировать хозяина топливной базы… нет, даже если он и ответит на мой вопрос, все равно я сам, без его помощи обязан вывести его на чистую воду… значит, нужно расставить сеть так, чтобы в нее попал этот человек?.. а если в сеть вместе с ним попадет и заявительница?.. в какой же бездонный омут недомолвок попал я!..
– Ладно, будь что будет, выпью, пожалуй, за компанию стаканчик. Машину можно где-нибудь здесь оставить, верно? Холодно, сил нет.
– Похвальная осторожность. – И, глядя на меня покровительственно: – Если оставите здесь, положитесь на меня. Можете даже оставить ее на хранение вместе с собой. Крыши над головой, правда, нет, но здесь, у дамбы, все равно что у себя дома.
– Все это хорошо, но… – ворчит Небритая морда, ставя передо мной стакан.
– Что ты хочешь сказать? – сурово, с упреком говорит брат. – Чего тебе не хватает, а, говори же?
– А я разве говорю, что не хватает, – лениво покачивается он, – зачем зря придираться-то?
– Тогда выражайся ясней! Почему сегодня все идет вкривь и вкось?
Небритая морда продолжал покачиваться, как затосковавшая обезьяна.
– Сами поглядите: посетителей сегодня навалом, это как-то уж больно хорошо, неспроста, верно?
– Хватит болтать.
– Вы и правда ничего не слыхали?
– Нет.
– Вот оно что, – впервые поднял он одутловатое лицо, в котором сквозила тревога. – Сегодня вечером будет заваруха… все, кто в автобусах живет, тоже куда-то пропали…
– Может, выскажешься пояснее?
– Да я не знаю. Просто слухи такие. Что женщин сегодня нет, мне плевать. Но вот что не нравится мне – не одних женщин-то нет. Если случится то, о чем говорят, то людей, пожалуй, у нас маловато. Ребят сегодня трое всего.
– А что говорят-то, ты слыхал?
– Да это всем известно… касается вас, я и рассчитывал, что вы как-нибудь все уладите. Вот это здорово, мы здесь на него надеемся, а он даже и не знает, какие слухи ходят…
Посетителей не было только у нашего автобуса. В течение нескольких минут, пока мое внимание было приковано к стакану с сакэ, вокруг каждого фонарика, образуя живую стену, столпилось, точно выплыв из тьмы, по четыре-пять, а кое-где и по семь-восемь человек. Но атмосфера тревоги как-то не ощущалась. Каждый, ссутулившись, залпом выпивал свой стаканчик сакэ и вылавливал из тарелки закуску. А может быть, мне кажется, что все спокойно, потому что я не знаю, как здесь бывает обычно? Если уж выискивать, что вселяло беспокойство, – так это, пожалуй, то, что среди толпившихся людей некоторые в защитных касках, хотя сейчас они были не на работе. Но не исключено, что надели они их просто из-за холода… да и вокруг костра в прежних позах замерли те пятеро… вроде бы никто из посетителей не заигрывает с женщинами…
Шея брата вдруг напрягается. Он слегка наклоняет голову вперед, как птица, приготовившаяся к нападению, и с недопитой чашкой в руке упругим шагом неожиданно направляется к костру. Чтобы не спотыкаться о камни, он идет на цыпочках, и его спина на фоне еще более огромной тьмы уже не кажется черной стеной.
– Что, начинается?
– Неплохой человек. – Небритая морда с сигаретой в зубах снова начинает покачиваться. – Не такой уж плохой человек, а вот ненавидят его. Человек он с умом, толковый человек, и зачем ему нужно так уж жать. Кому понравится, что он устроил этим, из бараков: выпивку и закуску дают только в кредит? Подмазал управляющего ихней конторой и сделал так, что деньги, которые они ему должны, вычитают из жалованья.
– Здорово…
– Во куда они забрались, чтобы подработать, да из этого все равно ничего не выйдет. И ведь знают, что будут жалеть, когда кредит
