Уильям Теккерей - Дени Дюваль
- Вы долго беседовали, господа, - заметила миссис Уинг. - Наверное, речь шла о политике и о распре с Францией.
- Мы говорили о Франции и о французских товарах, дорогая, - сухо отозвался доктор Уинг.
- И о тяжком преступлении, которое совершают контрабандисты и те, кто поощряет контрабанду, любезная миссис Уинг! - воскликнул доктор Барнард.
- В самом деле, доктор?
Заметим кстати, что миссис Уинг и барышни были в новых щегольских шляпках с лентами, которыми снабдила их моя бедная матушка. Дамы покраснели, и я тоже покраснел, - совсем как ленты на шляпках, - когда поду-лал о том, откуда эти милые дамы их получили. Не удивительно, что миссис Уинг решила переменить тему разговора.
- Что этот молодой человек намерен делать после суда? Ведь не может же он вернуться к Раджу, этому отвратительному методисту, который обвинил его в воровстве.
Разумеется, я не мог к нему вернуться, но об этом мы еще не успели подумать. За те несколько часов, что меня освободили из-под ареста, у меня было множество увлекательных предметов для размышления.
Доктор хотел отвезти меня в Уинчелси в своей коляске. Было совершенно очевидно, что я не могу вернуться к своим гонителям - разве только чтобы забрать свои пожитки и злополучный ящик, который они ухитрились открыть. Миссис Уинг подала мне руку, барышни церемонно поклонились, и доктор Барнард рука об руку с внуком цирюльника покинул этих добрых людей. Видите ли, я тогда еще был не морским офицером, а всего-навсего скромным юношей из рода простых ремесленников.
Между прочим, я забыл сказать, что во время послеобеденной беседы оба священника интересовались моими успехами в науках, а также планами на будущее. Латынь я знал весьма посредственно, но зато по-французски благодаря своему происхождению, а главное, благодаря наставлениям мосье де ла Мотта - говорил лучше любого из моих экзаменаторов, и притом с отменным произношением. Я так же порядочно знал арифметику и геометрию, а "Путешествиями" Дэмпира восхищался не меньше, чем приключениями Синдбада или моих любимцев Робинзона Крузо и Пятницы. Я мог выдержать серьезный экзамен по навигации и мореходной астрономии, подробно рассказать о течениях, о том, как производить суточное счисление пути, определять местоположение корабля но полуденной высоте солнца и так далее.
- И с лодкой на море ты тоже можешь управиться? - сухо спросил меня доктор Барнард.
При этих словах я, помнится, покраснел. Разумеется, я умел править лодкой - и на веслах, и под парусом, во всяком случае, умел все это еще два года назад.
- Денни, мне кажется, уже настало время, чтобы ты расстался со школой, а друг наш сэр Питер о тебе позаботился, - сказал мой милый доктор.
Я совершенно уверен, что любой мальчишка, при всей своей страсти к учению, не станет очень уж сильно сокрушаться, если ему предложат бросить школу. Я сказал, что буду счастлив, если мой покровитель сэр Питер окажет мне внимание. Доктор сказал, что с моим образованием я могу приобрести положение в свете, а дед мой, по его мнению, найдет средства экипировать меня, как подобает джентльмену.
Я слышал, что юноше, который желает стать морским офицером и быть экипированным не хуже других, требуется в год фунтов тридцать или сорок.
- Вы думаете, дедушка может позволить себе такой расход? - спросил я доктора.
- Я не знаю, какими средствами располагает твой дед, - улыбнулся доктор, - но едва ли я ошибусь, если скажу, что он может назначить тебе содержание более высокое, чем многие знатные джентльмены своим сыновьям. Я считаю его богатым человеком. Прямых доказательств у меня нет, но сдается мне, мистер Дени, что рыбная ловля принесла вашему деду немалую прибыль.
Насколько богат мой дед? Я вспомнил сокровища из моих любимых сказок "Тысячи и одной ночи". Считает ли доктор Барнард, что он очень богат? На этот вопрос доктор ответить не мог. В Уинчелси думают, что мой дед человек весьма состоятельный. Как бы то ни было, я должен вернуться к нему. Нельзя оставаться у Раджей после тех оскорблений, которые они мне нанесли. Доктор велел мне собрать вещи и сказал, что отвезет меня домой в своей коляске. Беседуя таким образом, мы очутились возле дома Раджа, и я с замирающим сердцем вошел в лавку. Радж, писавший что-то в своих конторских книгах, уставился на меня из-за стола. Приказчик, вылезавший из погреба со связкой свечей в руках, бросил на меня злобный взгляд, а мисс Сьюзен, стоя за прилавком, затрясла своей уродливой головою.
- Ха-ха! Он вернулся! - воскликнула мисс Радж. - Можете идти в гостиную нить чай, молодой человек - все ящики в буфете заперты.
- Я хочу отвезти Денни домой, мистер Радж, - сказал доктор. - Он не может оставаться у вас после того, как вы возвели на него ложное обвинение.
- В том, что у него в ящике лежали наши меченые деньги? Может, вы еще посмеете сказать, что мы их сами туда положили? - вскричала мисс Радж, переводя яростный взор с меня на доктора. - Ну, ну, говорите же! Прощу вас, доктор Барнард, скажите это в присутствии миссис Баркер и миссис Скейлз (эти две женщины как раз пришли в лавку за покупками). Пожалуйста, будьте так любезны сказать в присутствии этих леди, что мы подсунули деньги в ящик мальчишке, и тогда мы увидим, есть ли в Англии справедливость для бедной девушки, которую вы оскорбляете, потому что вы доктор, да еще мировой судья в придачу! Эх, будь я мужчиной, уж я бы не допустила, чтоб кое-кто расхаживал тут в рясах, да еще в судейских мантиях с белыми лентами! Как бы не так! А некоторые люди, не будь они трусами, не позволили бы при них оскорблять женщину!
Произнося эти слова, мисс Сьюзен поглядела на люк погреба, из которого высовывалась голова приказчика, но доктор бросил в ту сторону такой угрожающий взгляд, что Бевил, к великому его удовольствию, поспешно захлопнул крышку люка.
- Ступай, уложи свой сундук, Денни. Через полчаса я за тобой заеду. Мистеру Раджу должно быть понятно, что после таких оскорблений ты, как джентльмен, не можешь оставаться в этом доме.
- Хорошенький джентльмен, нечего сказать! Интересно, с каких это пор цирюльники джентльменами заделались? Миссис Скейлз, миссис Баркер, вы когда-нибудь причесывались у джентльмена? Если это вам угодно, ступайте в Уинчелси к мосье Дювалю. Одного Дюваля уже повесили за разбой и грабеж, и, надеюсь, он будет не последним!
Не было никакого резона вступать в перебранку с этой девицей.
- Я пойду за сундуком, сэр, и буду готов к вашему приезду, - сказал я доктору, но не успел тот выйти за дверь, как злобная фурия разразилась потоком бранных слов, которые я спустя сорок пять лет, разумеется, не в состоянии припомнить. Однако я ясно вижу, как она, подбоченившись, топает ногами и, злобно вытаращив свои маленькие зеленые глазки, призывает на мою бедную голову самые страшные проклятья, какие только можно вообразить.
- Выходит, за меня и вступиться некому, когда этот Цирюльничий подмастерье меня оскорбляет? - кричала она. - Бевил! Да Бевил же! На помощь!
Я побежал к себе наверх и через двадцать минут был уже готов. Много лет провел я в этой комнатушке, и теперь мне было как-то жалко ее покидать. Эти отвратительные люди оскорбили меня, и все же я хотел бы расстаться с ними по-дружески. Я провел здесь много чудесных вечеров в обществе мореплавателя Робинзона Крузо мосье Галлана с его арабскими сказками и Гектора Троянского, рассказ о приключениях и горестной смерти которого (в изложении Попа) я затвердил наизусть. Случались у меня и томительные вечера, когда я корпел над учебниками, ломая голову над запутанными правилами латинской грамматики. Арифметика, логарифмы и математика, как я уже сказал, давались мне легче. По этим предметам я шел одним из первых даже среди учеников старших классов.
Итак, я уложил свои вещи (моя библиотека легко уместилась в ящике, где хранился знаменитый пистолет), сам, без чьей-либо помощи снес их вниз и сложил в прихожей в ожидании приезда доктора Барнарда. Прихожая эта находится за лавкой Раджа (Боже! Как отчетливо я все ото помню!), и дверь из нее выходит прямо в переулок. С другой стороны расположена кухня, где разыгралась вышеописанная баталия и где мы обыкновенно обедали.
Торжественно заявляю, что я отправился на кухню, желая дружески распрощаться с этими людьми - простить мисс Радж ее вранье, Бевилу - его колотушки и забыть все наши прежние ссоры.
Старик Радж ужинал возле очага, мисс Радж восседала напротив, а Бевил все еще возился в лавке.
- Я пришел проститься перед отъездом, - сказал я.
- Вы уезжаете? А куда же вы едете, сэр, позвольте вас спросить? отозвалась мисс Сьюки, подняв голову от чашки чая.
- Я еду домой с доктором Барнардом. Я не могу оставаться здесь после того, как вы обвинили меня в краже ваших денег.
- В краже? Но ведь деньги лежали в твоем ящике, воришка ты несчастный!
- Ах ты, негодник ты эдакий! - прохрипел старик Радж. - Удивляюсь, почему тебя до сих пор медведи не сожрали. Ты сократил мне жизнь своим злодейством, и я ничуть не удивлюсь, если ты вгонишь в гроб своего несчастного седовласого деда. А ведь ты из такой богобоязвенной семьи! Мне страшно подумать о тебе, Дени Дюваль!
