Барбара Константин - Как Том искал Дом, и что было потом
На следующее утро был рынок.
Том приехал пораньше со своими самодельными двадцатью букетами. К десяти часам у него осталось всего шесть. А лучшие клиенты, Арчибальд и Одетта, еще не приходили. Не хотелось пропустить их, ведь он приготовил им подарок. Новый вариант соуса «Томтомато». На этот раз с медом. Поэтому он внимательно следил за появлением новых покупателей. Потому и увидел Джос, которая пролетела мимо него, не остановившись. Но нет, она прошла еще несколько метров, обернулась и вернулась обратно:
— Как же ты вырос, Томик-гномик! Я только сейчас заметила. Если так и дальше пойдет, мне придется звать тебя Том-великан! Ну куда это годится?
Она запустила руку ему в волосы и со смехом взъерошила их. Увернуться он не успел.
Она купила в булочной заварное печенье. Они уселись рядышком и принялись его поедать. Потом она призналась, что скучает одна. Что ей надоело делать уроки и целыми днями сидеть одной взаперти. Скорей бы вернуться к работе у старой училки. Заниматься ее садом, готовить что-нибудь вкусненькое, читать ей отрывки из романов «Арлекина»[12]… Короче, чувствовать себя нужной. Ей этого здорово не хватает.
Колокол пробил половину одиннадцатого.
Они одновременно посмотрели на небо. Погода стояла хорошая. Где-то в вышине носились ласточки. И ни облачка на горизонте.
И Том рассказал ей о Мадлен.
53
Если симптомы не исчезают…
Пока они ехали, Джос подробно объяснила, что даже если она и согласится ухаживать за старухой, то в любом случае на многое пусть не рассчитывают. Во-первых, ей нельзя таскать тяжести. Значит, если бабка навернется, то она ее даже поднять не сможет. Во-вторых, мыть посуду ей противопоказано… Сэмми с Томом с трудом удержались, чтоб не рассмеяться. Сами видите — для наглядности она вытянула вперед руки и тут же ойкнула: рано ей еще. Швы еще тянут. Наконец, в-третьих, она уже имела дело с Мадлен в прошлом году и ничего хорошего из этого не вышло. Бабка оказалась жуткой врединой. Может, с тех пор она переменилась, предположил Том. Но Джос ответила, что это вряд ли. Он всерьез засомневался в успехе предприятия.
Мадлен пребывала в брюзгливом расположении духа. Услышав от мальчиков о поездке в Италию, ответила, что рада за них, хотя, вернувшись, они рискуют ее здесь уже не застать. Вот и хорошо, наконец-то они от нее избавятся. А лично ей все и так давно надоело. Том бросился объяснять, что уезжают они всего на три дня и все это время с ней побудет Джос. Не стоит утруждаться, буркнула Мадлен. Она три четверти жизни прожила одна, и больше им с Плюхой никто не нужен. И катитесь отсюда. Она улеглась, повернувшись к ним спиной. Джос кинула на Тома взгляд, яснее слов говоривший: «Вот видишь, я так и знала».
И все-таки они уехали.
Впрочем, Джос не оставила им выбора. Она просто-напросто выставила их вон. Сказала, что берет дело в свои руки. Пусть старуха вредная, для нее это прекрасный случай потренироваться в будущей профессии медсестры. Научиться быть терпеливой с пациентами… Это как раз то, чего ей не хватает. И потом, специализироваться на гериатрии — неплохая мысль. В этой области без работы не останешься. Достаточно посмотреть вокруг. Куда ни глянь, кругом одни старики. Для начала она решила разобрать лекарства. Их оказался целый пакет. И еще куча рецептов. Не так-то просто было понять, что от чего. Особенно ее смущали лекарства, на которые не было рецептов. Наверное, какие-то препараты общего действия. Но все что-то казалось ей подозрительным. В конце концов она сообразила: Мадлен перепутала дозировку. Принимала в два раза больше таблеток, чем нужно. Оттого и плохое самочувствие. Джос внимательно изучила приложенные инструкции и добралась до предупреждения о побочных эффектах: сонливость, депрессия, перепады настроения, провалы в памяти, онемение конечностей… Если симптомы не исчезают, прекратите прием и обратитесь к лечащему врачу.
Но уже на следующее утро Мадлен стало намного лучше, и Джос не стала вызывать врача. Зачем? Она и сама во всем разобралась.
Ноги у Мадлен ожили. И силы к ней вернулись. Теперь она могла ходить без помощи Джос. Та, впрочем, не спешила подставлять ей плечо, опасаясь, как бы не разошлись швы. Они совершили вылазку в огород, и сорок помидорных кустов произвели на Джос сильное впечатление. Да здесь на целый полк хватит! Мадлен объяснила, что все это посадил Том. И рассказала об их первой встрече. В тот злополучный вечер, когда она упала на капустной грядке и совсем было собралась помирать, но тут пришел Том, этакий мужичок с ноготок, и спас ее… Джос совершила удивительное открытие: оказывается, у ее сына была своя, неизвестная ей жизнь. Она и представить себе не могла, что чего-то о нем не знает. Сказать откровенно, это ее потрясло.
— Что-то ты загрустила, Жослин, деточка?
— Да так. Боюсь, что мой сын любит вас больше, чем меня.
И обе рассмеялись.
Мадлен прекрасно понимала, что Джос нарочно смеется над своими страхами и огорчениями, потому что иначе они разрастутся до слишком огромных размеров и придавят ее собой. Да, ей в свое время такое умение очень бы пригодилось. Может, тогда и плакать бы пришлось меньше.
Кроме подаренного Томом платья, надеть Джос было нечего. Поэтому Мадлен отправила ее на чердак, где стоял сундук, набитый отрезами материй. Все, что осталось от ее ремесла. Джос выбрала, что ей понравилось, а потом из любопытства огляделась вокруг. На стопке старых комиксов она нашла фотографию в рамке, перевернула ее и посмотрела на снимок. На несколько секунд у нее перехватило дыхание. С фото на нее взирал Сэмми — такой, каким он был двенадцать лет назад, когда они познакомились. Между прочим, сердце у нее слегка защемило. И впрямь красивый парень… Неудивительно, что она не устояла. Но внизу выцветшими чернилами было написано: «Дэн, 18 лет (1960)».
Она спустилась вниз.
— Я там нашла наверху фотографию. Это…
— Да я уже сто лет туда не поднималась. Даже не помню, что там валяется. Хлам всякий.
Джос не стала настаивать.
Мадлен научила ее пользоваться швейной машинкой. Она не притрагивалась к ней последние лет двадцать. Стрекот машинки вернул ее далеко в прошлое, и она утерла нос рукавом.
Они занялись шитьем.
Джос кроила ткань. И думала о том, что…
…Это довольно странно, что мужчины на улице больше не оборачиваются тебе вслед. И не пожирают тебя глазами, облизываясь. С этим не так легко смириться.
Она скрепила части кроя булавками.
…И даже женщины теперь смотрят на тебя по-другому. Больше не видят в тебе потенциальную соперницу. Ты стала просто одной из многих. Вот тоска-то.
Она вдела нитку в иголку.
…С одной стороны — она перекусила нитку зубами, — это принесло ей облегчение. Ну да, ведь ради этого она и решилась на операцию. Но с другой — у нее возникало ощущение, что ее больше не существует. От всего этого голова шла кругом.
Она сделала на нитке узелок и подняла глаза на Мадлен. Та покачала головой. Ее собственная грудь отличалась более чем скромными размерами — что она могла об этом знать?
Джос начала стачивать сметанные детали.
Пришив последнюю пуговицу, она надела новенький халат. Чтобы посмотреть на себя в зеркало, висящее над раковиной, взобралась на стул. Учиться она еще не начала, но форменной одеждой уже обзавелась. И на ее взгляд, она ей очень шла. На взгляд Мадлен — тоже. Теперь остается только заболеть, хмыкнула та.
Джос не одобрила шутки:
— Попрошу без глупостей! Вот так-то, Мадлен…
54
Ай!
Чуть позже приехал на своей колымаге браконьер Момо.
Он привез уже разделанного фазана. Заодно поинтересовался, как Мадлен понравился заяц. Какой еще заяц, удивилась она. Он понимающе покивал головой: возраст есть возраст. Вот он если что и забывает, так только если переберет. Что ж, у каждого свои слабости.
Джос спросила, не подбросит ли он ее до города. Да запросто, согласился Момо. Но честно предупредил, что вряд ли сможет доставить ее обратно. Потому как к полудню, значица, он обычно уже того, не в форме. Но у него все продумано. Машину оставляет возле кафе, там у нее свое место, ключи отдает хозяину, принимает на грудь и уезжает на велосипеде. Ну, повиляет велик, так это ерунда — не то что на тачке. И Мари-Роза, супруга, не так переживает.
Джос сказала, что она что-нибудь придумает. В крайнем случае вернется автостопом. Она обошла магазины, купила что нужно, зашла в кафе и удостоверилась, что Момо действительно уже того — совсем не в форме. Выйдя на шоссе, она проголосовала первой проезжавшей мимо машине. Это были Арчибальд с Одеттой, и они остановились. Джос смутилась. Том несколько месяцев таскал у них овощи с огорода, а по вечерам устраивался у них под окнами — кстати, она иногда составляла ему компанию — и смотрел телевизор. Не говоря уже про яблоки из кладовки… Неужели они ни разу ничего не заметили? Но сейчас они и виду не подали. Только спросили, как дела у ее славного мальчугана. Спасибо, хорошо. Он на каникулах? Да. В Италии. С отцом.
