Ирвин Шоу - Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов)
Маннихон снова тяжело задышал.
-- Что с вами, сэр? Все в порядке? -- В голосе Бансуонгера прозвучала непритворная тревога.
-- Да-да, в порядке.-- Но все никак не мог успокоить дыхание.
-- Само собой разумеется,-- продолжал Бансуонгер, все еще с подозрением поглядывая на Маннихона,-- если мы когда-либо его применим, вы можете рассчитывать на выплату гонораров. Но мы не гарантируем, что применение состоится. Хотя, если судить по тому, как нынче развиваются события...-- И не договорил до конца.
А в сознании Маннихона мелькали в эту минуту разноцветные "Феррари", соблазнительные девушки в облегающих ярких брючках...
-- Еще одно, и я ухожу,-- вел свою речь Бансуонгер.-- Завтра улетаю с визитом в Венесуэлу. Слушайте меня внимательно.-- Взгляд его напоминал Маннихону точно наведенный на жертву прицел.-- Мне причитается двадцать процентов от общей суммы -- одна пятая, за оказанные услуги.-- Он оглядывал лица присутствующих.
Крокетт кивнул; Тагека тоже; Маннихон вслед за ними, но не сразу.
-- Лечу в Каракас,-- весело уточнил Бансуонгер и допил свой стакан.
Все, по кругу, обменялись рукопожатиями.
-- Завтра сюда к вам придет один парень,-- предупредил Бансуонгер,-- с уловом. Наличными, само собой. Когда вам удобнее, в какое время?
-- В шесть утра ответил Тагека.
-- Решено.-- Бансуонгер торопливо отметил это в записной книжке с обложкой из крокодиловой кожи.-- Очень рад, что ты зашел ко мне, Горшок. Не провожайте.-- И удалился.
Оставалось сделать кое-что еще: раз им собираются заплатить наличными,-- определить размеры компенсации, которую получает Тагека за эксклюзивные права в бассейне Карибского моря, а Маннихон -- за десятилетнюю долю в странах Северной Европы. Все подсчеты не заняли много времени,-Тагека оказался таким же способным математиком, как и патологоанатомом.
Крокетт и Маннихон вместе вышли из квартиры Тагеки. У Крокетта было назначено свидание в ближайшем баре с третьей, и последней, женой мистера Полсона, и он поторопился распрощаться, усаживаясь в свою "ланчию":
-- Ну пока, Флокс! Неплохо мы поработали сегодня днем.-- И, что-то мурлыча себе под нос, дал газ и резко рванул вперед.
Забравшись в "Плимут" Маннихон посидел немного за рулем: что делать в первую очередь? Наконец принял твердое решение: первое нужно делать первым. На скорости шестьдесят миль в час погнал домой -- сообщить миссис Маннихон, что подает на развод.
А на чердаке в своей квартире сидел на скамье сапожника Тагека, рисуя кисточкой в альбоме аккуратные идеограммы. Потом нажал зуммер вызова. Вошел дворецкий -- негр, в желтом в полоску жилете, безукоризненной белой рубашке, с тяжелыми золотыми запонками на манжетах.
-- Джеймс,-- обратился к нему Тагека Ки,-- завтра утром пойдешь и купишь для меня по пятьсот граммов диоксотетрамеркфеноферрогена четырнадцать, пятнадцать и семнадцать. И еще пятьсот белых мышей. Нет, лучше тысячу.
-- Слушаюсь, сэр,-- ответил Джеймс.
-- Да, Джеймс,-- Тагека Ки небрежно помахал кистью в сторону дворецкого,-- а теперь, будь любезен, соедини меня с японским посольством в Вашингтоне. Буду разговаривать с послом лично.
-- Слушаюсь, сэр,-- И Джеймс поднял трубку телефона.
НЕУДАЧНАЯ СУББОТА, БЕЗ ВЕЧЕРИНКИ
В последние недели у него со сном творилось что-то странное из туманных закоулков подсознания возникали девушки, улыбались ему, манили за собой, бросали на него соблазняющие, призывные взгляды, приглашали куда-то, озорно подмигивая, даже чуть не обнимали...
На городских улицах, на палубах больших пароходов, в затянутых атласом уютных будуарах, на высоких мостах -- всюду, где бы он ни оказывался, за ним постоянно следовали эти фигуры-призраки. Порой казалось -- они знакомы ему, вот-вот он их узнает, но, увы, они тут же ускользали прочь, за пределы сна... А он, как всегда, долго лежал с открытыми глазами, один, беспокойно ворочался -- сон не шел. Эти преследовавшие его странные фигуры словно сестры-близнецы -- все гораздо выше его; пропадая из поля зрения, они уносились куда-то вверх, в недостижимые высоты...
Проснувшись вспомнил вдруг Кристофер Бэгшот, что за несколько мгновений до того, как открыл глаза, услыхал чей-то голос: "Сегодня ночью ты должен заняться любовью с девушкой ростом не ниже пяти футов восьми дюймов!" Впервые за несколько недель ему приснился чей-то голос -- это уже определенное достижение, прорыв.
Часы на ночном столике показывали двадцать минут восьмого,-- будильник зазвонит через час. Что-то сегодня такое ждет его важное, значительное,-- он уставился в потолок, будто надеялся найти там ответ... И внезапно сообразил: ах да, сегодня же суббота!
Вылез из кровати и скинув пижамную куртку, занялся гимнастическими упражнениями. Пятнадцать отжиманий, десять раз встать из сидячего положения... Рост у него небольшой, всего пять футов шесть дюймов, но зато он крепко сбит. У него красивые черные глаза -- как у марокканского мула,-длинные, пушистые ресницы; прямые, густые, мягкие черные волосы -- так нравилось гладить его девушкам... Девушкам невысокого роста. Живи он в другой век, когда все вокруг, и мужчины и женщины, будут выглядеть так, словно воспитаны в штате Техас или Калифорния, рост честно говоря, его вовсе не волновал бы. Любил бы себе например, маленьких девушек -- таких обожал, например, французский король Генрих IV. А ведь он кое-что смыслил в этом и вообще отличился -- придумал знаменитую крылатую фразу -- "Париж стоит мессы". Как быстро минуют столетия!
-- Мне сегодня приснился такой сон! -- поделился он со своим соседом и приятелем Стэнли Ховингтоном (ростом пять футов десять дюймов).
Происходило это на остановке автобуса, следующего через весь город, на углу 79-й улицы. В Нью-Йорке выдался холодный, солнечный октябрьский денек. Вон два пацана, каждому не больше пятнадцати, направляются в Центральный парк; у одного в руках мяч; оба ростом футов шесть. А длинноногие, симпатичные девушки, с приколотыми к платью хризантемами, болеют сейчас по всей стране за своих -- в Принстоне, Огайо, в Южной Калифорнии... Крепкие, бесстрашные ребята носятся по зеленому газону...
-- Мне тоже сегодня ночью приснился сон! -- подхватил Стэнли.-- Попадаю я аккурат в засаду в джунглях. Все это проклятое телевидение, черт бы его побрал!
-- В моем сне,-- продолжал Кристофер, не проявляя никакого интереса к ночным проблемам Стэнли (у него хорошая работа, в модном магазине Блумингдейла, но одно неудобство -- приходится вкалывать, как и ему, Кристоферу, по субботам),-- упрямо продолжал Кристофер,-- чей-то голос сказал мне: "Сегодня ночью ты должен заняться любовью с девушкой ростом не ниже пяти футов восьми дюймов!"
-- Ты узнал, чей это голос?
-- Нет, ничего не вышло. Но дело не в этом.
-- Нет, как раз в этом! -- возразил Стэнли.-- Важно знать, кто это сказал. И почему.
Стэнли -- хороший друг, но слишком рассудительный, просто беда.
-- Пять футов восемь дюймов... В этом что-то есть, какая-то загадка, и нужно найти к ней ключ...-- бормотал Стэнли.
-- Мое подсознание будто говорит мне, отозвался Кристофер,-- что у него есть для меня какое-то сообщение. Вот в чем дело.
Подошел автобус, они сели, и им удалось найти свободные места в самой глубине салона -- суббота ведь.
-- Ну и какое же это сообщение? -- поинтересовался Стэнли.
-- Что в глубине души я чувствую себя обделенным.
-- Из-за девушки ростом пять футов восемь дюймов?
-- Все это вполне разумно.-- Кристофер сохранял самый серьезный вид в качающемся из стороны в сторону автобусе.-- Всю жизнь,-- ему двадцать пять,-- всю свою жизнь я был коротышкой. И горжусь этим, чтоб ты знал! Сама мысль, что я выгляжу каким-то дураком, мне противна!
-- Сталин нисколько не выше тебя,-- успокоил его Стэнли.-- И его нисколько не волновало, каким дураком он выглядит.
-- В том-то и опасность! -- горячо согласился Кристофер.-Наполеоновский комплекс: он ведь очень маленького роста. Это еще хуже!
-- Ну и чего, по-твоему, ты лишен? Как зовут эту девушку, которая от тебя без ума?
-- Джун,-- удовлетворил его любопытство Кристофер.
-- Ничего не имею против июня, имя как имя,-- защитил свою реальную подружку Кристофер.-- Но известно тебе, какой у нее рост?
-- Кажется, ты зациклен на этой теме.
-- Пять футов три дюйма. Самая высокая из всех моих девушек!
-- Ну и что с того? Ты что с ней в баскетбол играть собираешься? -засмеялся Стэнли собственной шутке.
-- -- -- -- 1 Джун (англ. june) -- июнь.
-- Ничего смешного.-- Серьезно настроенного Кристофера слегка разочаровало такое отношение друга к его проблеме.-- Вот что я думаю по этому поводу. В сегодняшней Америке, нашего века, по черт знает каким причинам все почти красивые девушки -- настоящие красавицы,-- ну, те, кого видишь в кино, модных журналах, газетах, на приемах,-- очень высокие, крупные.
-- Может, ты и открыл что-то для себя,-- задумчиво откликнулся Стэнли,-- чему я прежде не придавал особого значения... ни с чем этого не связывал.
