Бернард Шоу - Дом, где разбиваются сердца

сначала. Я считала вас самым отвратительным, самодовольным, скучным

стариком ханжой. Мадзини (он уже решил принять ее тон за должное и заметно повеселел). Что ж,

может быть, я такой и есть Я никогда не был в чести у таких роскошных

женщин, как вы. Я их всегда побаивался. Миссис Хэшебай (польщенная). А я, по-вашему, роскошная женщина, Мадзини?

Смотрите, как бы я в вас не влюбилась. Мадзини (с невозмутимой учтивостью). Нет, вы не влюбитесь, Гесиона. Нет, со

мной вы в совершенной безопасности. Поверьте мне, много женщин

флиртовали со мной только потому, что они знали - со мной это

совершенно безопасно. Но, конечно, именно поэтому им это очень быстро

надоедало. Миссис Хэшебай (коварно). Берегитесь. Вы, может быть, вовсе не так

неуязвимы, как вы думаете. Мадзини. О нет, совершенно неуязвим. Видите ли, я любил по-настоящему, то

есть такой любовью, которая бывает только раз в жизни. (Проникновенно.)

Потому-то Элли такая миленькая. Миссис Хэшебай. Вы... гм... Нет, знаете, вы начинаете раскрываться. Вы

совершенно уверены, что не дадите мне совратить вас на второе такое же

сильное чувство? Мадзини. Вполне уверен. Это было бы противоестественно. Дело в том, что вы,

как бы это сказать... от меня не загоритесь и я от вас не загорюсь. Миссис Хэшебай. Понятно. Ваш брак, по-видимому, это нечто вроде

противопожарного крана. Мадзини. Как вы остроумно перевернули мою мысль. Я бы никогда не додумался.

Из сада входит Элли; вид у нее удрученный.

Миссис Хэшебай (поднимаясь). Ах, вот наконец и Элли. (Обходит диван сзади.) Элли (остановившись в двери по правому борту). Гинес сказала, что вы хотели

меня видеть. Вы и папа. Миссис Хэшебай. Вы заставили нас так долго ждать, что это почти уже

потеряло... Ну, впрочем, все равно. Ваш отец совершенно удивительный

человек. (Ласково ерошит ему волосы.) Первый и единственный до сих пор,

который мог устоять против меня, когда я изо всех сил старалась

понравиться. (Подходит к большому креслу по левую сторону от Менгена.)

Подите сюда. Я хочу вам что-то показать.

Элли безучастно подходит к креслу с другой стороны.

Полюбуйтесь. Элли (смотрит на Менгена без всякого интереса). Я знаю. Он спит. Мы с ним

тут говорили после обеда, и он заснул среди разговора. Миссис Хэшебай. Вы его усыпили, Элли? Мадзини (быстро вскакивает и подходит к спинке кресла). Нет, надеюсь, это не

ты. Разве ты, в самом деле, сделала это, Элли? Элли (устало). Он сам меня попросил. Мадзини. Но ведь это очень опасно. Ты помнишь, что тогда со мной было? Элли (совершенно равнодушно). Да, я думаю, я сумею разбудить его. Ну, а не

я, так кто-нибудь другой. Миссис Хэшебай. В конце концов это не важно, потому что я наконец убедила

вашего отца, что вам не следует выходить за него замуж. Элли (внезапно выходя из своего равнодушия, очень раздосадованная). А зачем

вы это делали? Я хочу выйти за него замуж. Я твердо решила выйти за

него. Мадзини. Ты вполне уверена в этом, Элли? Миссис Хэшебай дала мне

почувствовать, что я в этом деле проявил, быть может, некоторый эгоизм

и легкомыслие. Элли (очень отчетливо, внятно и уверенно). Папа, если когда-нибудь миссис

Хэшебай еще раз возьмет на себя смелость объяснить тебе, что я думаю и

чего я не думаю, ты заткни уши покрепче и закрой глаза. Гесиона ничего

обо мне не знает. Она не имеет ни малейшего понятия, что я за человек,

и никогда этого не поймет. Обещаю тебе, что я никогда не буду делать

ничего такого, чего бы я не хотела и не считала бы нужным для

собственного блага. Мадзини. Ты в этом вполне, вполне уверена? Элли. Вполне, вполне. Ну, а теперь иди и дай нам поговорить с миссис

Хэшебай. Мадзини. Мне хотелось бы послушать. Разве я помешаю? Элли (неумолимо). Я предпочитаю поговорить с ней наедине. Мадзини (нежно). Ну хорошо, хорошо. Я понимаю. Родители - всегда помеха. Я

буду паинькой. (Идет к двери в сад.) Да, кстати, ты не помнишь адреса

того специалиста, который меня разбудил? Как ты думаешь, не послать ли

ему сейчас телеграмму? Миссис Хэшебай (направляясь к дивану). Сегодня уж поздно телеграфировать. Мадзини. Да, пожалуй. Ну, я надеюсь, он ночью сам проснется (Уходит в сад.) Элли (едва только отец выходит из комнаты, круто поворачивается к Гесионе).

Гесиона, какого черта вы заводите такие неприятные разговоры с отцом

из-за Менгена? Миссис Хэшебай (сразу теряя самообладание). Как вы смеете так разговаривать

со мной, противная девчонка? Не забывайте, что вы у меня в доме! Элли. Чепуха! Зачем вы суетесь не в свое дело? Вам-то что, выйду я за

Менгена замуж или нет? Миссис Хэшебай. Вы что, думаете запугать меня? Вы, маленькая авантюристка,

которая ищет себе мужа! Элли. Всякая женщина, у которой нет денег, ищет себе мужа. Вам хорошо

болтать. Вы никогда не знали, что это такое - вечно быть без денег. Вы

можете себе подхватывать мужчин, как цветочки по дороге. А я, бедная,

порядочная... Миссис Хэшебай (прерывает ее). Ха! Порядочная. Как вы подцепили Менгена? Как

вы подцепили моего мужа? И у вас хватает дерзости говорить мне, что

я... я... Элли. Сирена, вот вы кто. Вы созданы для того, чтобы водить мужчин за нос.

Если бы это было не так, Марк, может быть, дождался бы меня. Миссис Хэшебай (внезапно остывая и уже полу смеясь). Ах, бедняжка моя Элли,

детка моя! Бедная моя крошка! Мне до того жаль, что это так вышло с

Гектором. Но что же я могу сделать? Ведь я не виновата. Я бы вам его

уступила, если бы могла. Элли. Я вас и не виню. Миссис Хэшебай. Какая же я скотина, что начала с вами ругаться. Ну, идите ко

мне, поцелуйте и скажите, что не сердитесь. Элли (злобно). Ах, перестаньте вы, пожалуйста, сюсюкать, изливаться и

сентиментальничать. Неужели вы не понимаете, что если я не заставлю

себя быть жестокой и твердой, как камень, то я сойду с ума. Мне

совершенно наплевать, что вы меня ругали и обзывали как-то. Неужели вы

думаете, что для женщины в моем положении могут что-нибудь значить

какие-то слова? Миссис Хэшебай. Бедненькая вы моя женщинка! Такое ужасное положение! Элли. Вам, наверное, кажется, что вы необыкновенно чуткая. А вы просто

глупое, взбалмошное, эгоистическое существо. Вы видите, как меня

ударило - ударило прямо в лицо, - и это убило целую и лучшую часть моей

жизни - ту, что уже никогда теперь не вернется. И вы воображаете, что

можно меня утешить вот этими поцелуями и сюсюканьем. Когда мне нужно

собрать в себе всю силу, чтобы я могла хоть на что-нибудь опереться, на

что-то железное, каменное, все равно, как бы это ни было больно,- вы

болтаете тут всякую чепуху и причитаете надо мной. Я не сержусь; я не

чувствую к вам никакой вражды. Но только, бога ради, возьмите вы себя в

руки и не думайте, пожалуйста, что если вы всю жизнь нежились в бархате

и сейчас так живете, то женщины, которые жили в самом настоящем аду,

могут так же легко ко всему относиться, как и вы. Миссис Хэшебай (пожимая плечами). Превосходно. (Садится на диван, на старое

место.) Но я должна предупредить вас, что когда я не сюсюкаю, не

целуюсь, не смеюсь, то я только об одном думаю: сколько еще я могу

выдержать в этом проклятом мире, наполненном жестокостью. Сирены вам не

нравятся. Хорошо, оставим сирен в покое. Вы хотите успокоить ваше

израненное сердце на жернове. Отлично. (Скрещивая руки на груди.) Вот

вам жернов. Элли (усаживается около нее, несколько успокоившись). Так-то вот лучше. У

вас поистине удивительная способность - приладиться к любому

настроению. Но все равно вы ничего не понимаете, потому что вы не из

того сорта женщин, для которых существует только один мужчина и одна

возможность. Миссис Хэшебай. Я, конечно, совершенно не понимаю, каким образом, связав

себя с этим чучелом (указывая на Менгена), вы утешитесь в том, что не

можете стать женою Гектора. Элли. Вы, вероятно, не понимаете и того, почему сегодня утром я была такой

милой девочкой, а сейчас я уже не девочка и не такая уж милая. Миссис Хэшебай. Нет, это я понимаю. Потому что вы вбили себе в голову, что

вы должны сделать что-то гадкое и мерзкое. Элли. Нет, этого у меня нет в мыслях, Гесиона. Но я должна что-то

постараться сделать с этим разбитым корытом. Миссис Хэшебай. Ну-у! Все это вы переживете. И корыто ваше целехонько. Элли. Конечно переживу. Надеюсь, вы не воображаете, что я сяду, сложив руки,

и буду ждать, когда я умру от разбитого сердца или останусь старой

девой, которая живет на подаяние общества помощи престарелым инвалидам.

Но все равно - сердце у меня разбито. Я просто хочу сказать этим, что я

знаю: то, что было у меня с Марком, больше для меня никогда не

повторится. И в мире для меня существует Марк и безликая масса других

мужчин, которые все одинаковы. Но если мне отказано в любви, это еще не