Ивлин Во - Упадок и разрушение
Журналист озадаченно кивнул:
-- Скажите, профессор, верно ли, что вы, простите за любопытство, отказались от всякого вознаграждения за свой труд?
-- Нет, -- ответил профессор, -- это неверно. "Мнение архитектора о городе будущего", -- сочинял тем временем журналист. -- "Будут ли машины жить в домах?", "Головокружительные прогнозы профессора".
Профессор Силен проследил, как репортер свернул за угол, после чего достал из кармана печенье и начал жевать.
-- В доме должна быть лестница, -- мрачно произнес он. -- Отчего им не сидится на месте? Вверх-вниз, взад-вперед, туда-сюда! Отчего они не могут сидеть и работать? Разве фрезерному станку нужна лестница? Разве мартышки нанимают квартиры? Человек -- незрелое, вредоносное, отжившее начало. Находясь на весьма низкой ступени эволюции, он нахально пыжится и болбочет всякую чушь. Как омерзительны, как безгранично скучны мысли и дерзания этого побочного продукта жизни! Хлипкое, никуда не годное тело! Неточный, разболтанный механизм души! С одной стороны -- гармонические инстинкты и сбалансированное поведение животного, с другой -- несгибаемая целенаправленность машины, а между ними -- человек, равно чуждый и б ы т и ю Природы, и д е й с т в и ю Машины, одно жалкое с т а н о в л е н и е.
Спустя два часа мастер, работавший на бетономешалке, явился к профессору за советом. Силен сидел там, где его оставил репортер, и смотрел в одну точку. Рука, в которой уже не было печенья, то поднималась ко рту, то опускалась. Челюсти монотонно двигались вхолостую. В остальном профессор был неподвижен.
Глава 2
ИНТЕРМЕДИЯ В БЕЛГРЕВИИ
Артур Поттс уже был наслышан о Королевском Четверге и профессоре Силене.
Приехав в Лондон, Поль сразу позвонил старому приятелю, и договорились отобедать и ресторане "Куинс" на Слоун-сквер. Полю казалось вполне естественным вновь сесть вдвоем за столик, которым они, бывало, обсуждали важнейшие мировые проблемы -- от бюджета и византийских мозаик до контроля над рождаемостью. Впервые после прискорбной боллинджеровской истории Поль почувствовал себя беззаботно. Лланаба со всеми ее претензиями на средневековье и нелепыми аборигенами канула в небытие и забылась, как кошмарное сновидение. Перед ним были -- свежий хлеб, красный сладкий перец, белое бургундское и задумчивые глаза Артура Поттса, а над головой висел черный котелок, только что купленный на Сент-Джеймс. В тот вечер тень, мелькавшая в нашем рассказе под именем Поль Пеннифезер, на время материализовалась и обрела прочную оболочку умного, интеллигентного, воспитанного молодого человека, который проголосует на выборах с должной осмотрительностью и благоразумием, который основательнее других судит о балете и литературной критике, который способен, не краснея и со сносным произношением, заказать обед по французской карте, которому с легкой душой можно доверить на вокзале чужие чемоданы и который, надо полагать, решительно и достойно поведет себя в любых мыслимых обстоятельствах. Таков и был Поль Пеннифезер в безмятежные годы, предшествовавшие нашей истории. Собственно говоря, вся эта книга -- повесть о таинственном исчезновении Поля Пеннифезера, так что читателю не стоить пенять, если тень по имени Пеннифезер так и не выполнит той значительной роли, которая первоначально отводилась нашему герою.
-- В Мюнхене я видел кое-какие работы Отто Силена, -- рассказывал Поттс. -- Любопытное явление. Он был сперва в Москве, потом -- в "Баухаузе"1 в Дессау. Ему сейчас не больше двадцати пяти лет. Недавно в газете я видел фото Королевского Четверга. Необыкновенно интересно! Считают, что это первое поистине грандиозное сооружение со времен Французской революции. Силен -- это вам не Корбюзье!
-- Пора понять, -- заметил Поль, -- что Корбюзье -- чистой воды утилитарист манчестерской школы. Девятнадцатый век! Потому, кстати сказать, с ним так и носятся...
Потом Поль поведал Поттсу о гибели Граймса и о Сомнениях мистера Прендергаста, а Поттс, в свою очередь, рассказал Полю о том, что получил чрезвычайно увлекательную работу под эгидой Лиги наций, а посему решил не сдавать выпускных экзаменов, а также о том, какую обскурантистскую позицию занял по этому вопросу отец Поттса.
На один вечер Поль превратился в живого человека, но проснувшись на следующее утро, он потерял свою телесную оболочку где-то между Слоун-сквер и Онслоу-сквер. Он встретил Бест-Четвинда, и утренним поездом они поехали в Королевский Четверг: там необыкновенные приключения Поля начались заново. По мнению автора, второе исчезновение Поля необходимо, потому что, как, вероятно, уже догадался читатель, из Поля Пеннифезера никогда не выйдет настоящего героя, а значит, единственная причина, по которой он может вызвать интерес, -- это череда удивительных событий, свидетелем которых явилась его тень.
Глава 3
PERVIGILIUM VENERIS2
-- Охота мне посмотреть на наш новый дом! -- сказал Бест-Четвинд по дороге со станции. -- Мама писала, что мы просто ахнем.
Ограда и сторожка у ворот были оставлены без изменений; супруга сторожа -- в белом фартуке, как Ноева жена, -- встретила их реверансом у поворота на главную аллею. Мягкое апрельское солнце пробивалось сквозь распускающиеся кроны каштанов, а за ними светились зеленые пятна газона и мерцал пруд. "Вот она, наша английская весна... -- думал Поль. -- Весна и дремлющая прелесть древней английской земли..." Воистину, думал он, старые каштаны, освещенные утренним солнцем, символизируют нечто вечное и светлое в этом спятившем мире. Будут ли они все так же стоять, когда пройдут смятение и хаос? Да, нет сомнения: пока он катил в лимузине Марго Бест-Четвинд, дух Уильяма Морриса3 нашептывал ему что-то о поре сева и сбора плодов, о величественной череде времен года, о гармонии богатства и бедности, о достоинстве, чести и традициях. Но вот машина сделала поворот, и цепочка его мыслей распалась: Поль наконец увидел дом.
-- Вот это да! -- присвистнул Бест-Четвинд. -- На этот раз маме есть чем похвалиться.
Авто остановилось. Поль и Бест-Четвинд вылезли, размяли затекшие ноги -- и вот по коридорам с бутылочно-зелеными стеклянными полами их ведут в столовую, где за эбонитовым столом сидит и завтракает миссис Бест-Четвинд.
-- Милые вы мои! -- воскликнула она и протянула им руки. -- Как я рада! Наконец-то я пойду спать!
Она была в сто раз красивее жарких видений, бередивших душу Поля. Потрясенный, он смотрел на нее во все глаза.
-- Как дела, мой мальчик? -- между тем спрашивала она. -- Знаешь, ты стал похож на хорошенького жеребенка. Как по-твоему, Отто?
До этого Поль не замечал в комнате никого, кроме миссис Бест-Четвинд. Теперь он увидел, что рядом с ней сидит русоволосый молодой человек в очках с толстыми стеклами, за которыми, как рыбки в аквариуме, поворачиваются из стороны в сторону глаза. Глаза эти медленно выплыли из дремоты, радужно сверкнули на солнце и уставились на юного Бест-Четвинда.
-- Голова велика, -- сказал профессор Силен. -- Руки коротки. Но кожа -- довольно красивая.
-- Может, сделать мистеру Пеннифезеру коктейль? -- предложил Бест-Четвинд.
-- Сделай, Питер, сделай, лапочка... Он очень мило сбивает коктейли... Ох, ну и неделя! Сперва переезд, потом соседи, с которыми пришлось таскаться по всему дому. Репортеры... Проект Отто хемпширцам не понравился -- верно, Отто? Что тебе сказала леди Вагонсборо?
1 "Б а у х а у з" -- высшая школа строительства и художественного конструирования в Германии, существовавшая до 1933 г.
2 Стража Венеры (лат.).
3 У и л ь я м М о р р и с (1834--1896) -- английский писатель и художник. В своих произведениях возрождал идеалы средневековой жизни.
-- Это дама, похожая на Бонапарта?
-- Да, дорогой.
-- Она сказала, что мне особенно удалась канализация, но трубы, к сожалению, спрятаны под землей. На это я спросил ее, не угодно ли ей воспользоваться моей канализацией, потому что иначе я воспользуюсь ею сам, и ушел. Но если говорить серьезно, она права. Канализация -- единственное, чем хорош этот дом. Вот закончат мозаику, и я уеду.
-- Ну как? -- спросил Питер Бест-Четвинд, отставив в сторону миксер. -Должно быть очень вкусно. Это любимый коктейль Чоки.
-- Я ненавижу и презираю каждую половицу этого дома, -- с достоинством продолжал профессор Силен. -- Из всего, что я создал, он вызывает во мне самое непреодолимое отвращение.
Тяжко вздохнув, он встал из-за стола и удалился, унося с собой вилку.
-- Отто -- гений, -- пояснила миссис Бест-Четвинд. -- Будь с ним поласковей, Питер. Завтра сюда заявится целая орда. К тому же, милый мой, этот Контроверс опять навязался на субботу и воскресенье. Хочешь, чтобы он стал твоим папой, дорогой?
-- Еще чего! -- ответил Питер. -- Если тебе приспичило выходить замуж, найди себе кого-нибудь помоложе да потише.
-- Питер, ты ангел. Так я и поступлю. А теперь пойду спать. Я так хотела повидать вас обоих! Покажи мистеру Пеннифезеру его комнату, Питер.
Алюминиевая дверца лифта захлопнулась, и Поль спустился с небес на землю.
