Артур Кестлер - Девушки по вызову
Но этого мало. Требуются более эффективные способы абреакции. Некоторые американские психиатры излечивают своих пациентов, обучая их грубости, В подтверждение своих слов Хальдер взял книгу и с чувством зачитал выделенный абзац:
- "Не стесняйтесь говорить людям все, что вы о них думаете, невзирая на правила приличия. Долой все ограничения, выпускайте пар! Выбрасывайте, а не принимайте эмоции! Никогда не играйте в чужие игры, только в свои собственные!" Я цитирую книгу прекрасного американского психотерапевта, обращающегося с такими призывами к своему пациенту. С другим он говорит еще решительнее: "Никогда не проявляйте рассудительности! Немедленно избавляйтесь от своего раздражения. Не копите в себе чувства, немедленно развязывайте каждый образовавшийся внутри узелок. Помните, плюющие унаследуют Землю!"
Он сделал паузу для вящего эффекта.
- Рад сообщить, что у этого специалиста много последователей у него в стране. Но действовать на индивидуальном уровне недостаточно...
Оставшиеся пятнадцать минут Хальдер посвятил изложению своих грандиозных проектов, впервые обозначенных в "Homo Homicidus", по созданию отдушин для массового излияния человеческой агрессивности. Начинать надо с детского сада, вводя там обязательную дисциплину - "коллективная возня". Следует возродить несправедливо опороченные братства дуэлянтов немецких университетов (тут Хальдер кокетливо потрогал два горизонтальных шрама на своей правой щеке). Будущие массовые развлечения должны включать гладиаторские бои, противостояния спортсменов и роботов, запрограммированные на причинение боли, но не на убийство. Далее, каждое лето (а это, как известно, сезон бунтов) необходимо проводить широкомасштабные и реалистичные военные игры с массированным отражением вторгшихся извне сил, тоже состоящих из человекоподобных роботов, запрограммированных на потерю крови Под конец Хальдер не преминул напомнить уважаемым коллегам о ежедневных сеансах ненависти и ежеквартальных Неделях ненависти в романе Джорджа Оруэлла "1984". Сам писатель относился к ним как к жуткой выдумке Большого Брата. Но возможен и иной взгляд на данную проблематику. Вот послушайте!
Хальдер взял еще одну книгу с пометками и зачитал: "Менее чем через тридцать секунд после начала занятий ненавистью половина людей в комнате начинала издавать непроизвольные крики ярости... На второй минуте ненависть доходила до безумия. Люди прыгали на месте и кричали во все горло... В момент просветления, Уинстон поймал себя на том, что и он кричит вместе с остальными и яростно ударяет каблуком по стальной ножке стула. Ужаснее всего в Двухминутке ненависти было не то, что в ней приходилось участвовать, а, наоборот, то, что к всеобщему помешательству невозможно было не присоединиться. Через полминуты необходимость в притворстве отпадала. Отвратительный экстаз страха и мстительности, желание убивать, мучить, разбивать лица кувалдой, овладевал всей группой, словно через нее пропустили электрический ток, так что каждый помимо собственной воли превращался в гримасничающего, орущего безумца. При этом ярость оставалась абстрактной, ни на кого конкретно не направленной эмоцией, которую можно было бы перенести с одного объекта на другой, как пламя паяльной лампы...
Иногда даже можно было усилием воли переключить направленность своей ненависти".
Хальдер отложил книгу.
- Перед вами классическая абреакционная терапия в массовом масштабе, оживший орфический культ. Под конец сеанса ненависти люди чувствуют изнеможение, их жажда насилия полностью утолена. Инстинкт убийства получает символическое удовлетворение. Достигается катарсис, очищение. Оруэлл, конечно, поставил все с ног на голову. Он ненавидел идею Ненависти, потому что сам умел ненавидеть, иначе не смог бы дать такое реалистичное описание этой сцены. Но его теоретическая интерпретация в корне неверна. Он, сам того не сознавая, описал сеанс массовой терапии. Однако, по меньшей мере, в одной развитой промышленной стране мысль Джорджа Оруэлла - правильнее сказать, идея Отто фон Хальдера - получила правильную интерпретацию и стала использоваться во благо. Позвольте процитировать свежее сообщение из известного американского еженедельника: "ЛЕЧЕБНЫЕ МАНЕКЕНЫ. Покидая рабочее место, расстроенный рабочий подходит к двум манекенам в натуральный человеческий рост. Вооружившись бамбуковой палкой, лежащей здесь же именно для этой цели, он яростно набрасывается на манекенов и колотит их, пока его ярость не будет утолена. Эти странные сцены, ежедневно разворачивающиеся на заводе в Осаке, принадлежащем концерну-гиганту "Мацусита Электрик Индастриэл", являются элементом терапии, предложенной председателем Совета директоров Коносуке Мацуситой и приносящей благотворные плоды. В "комнате самоконтроля" Мацуситы, куда заглядывают тысячи рабочих, можно без вреда для себя и для окружающих избавиться от напряжения, разочарования, злости".
Господин председатель, здесь прозвучало предложение, чтобы наша конференция выступила с конкретными рекомендациями по стратегии выживания, обращенными к руководителям вашей страны. Позвольте скромно предположить (при слове "скромно" кто-то из слушателей не удержался от смеха), что мое выступление содержит важные компоненты такой стратегии и, соответственно, итогового послания конференции.
II
"Дела оборачиваются все хуже, саго Guido, - писала Клэр. - На память приходит Ювенал: "Зачем я пишу сатиру? Лучше спроси, как я могу ее не писать?" Нико ругает себя за неправильный подбор участников, и даже я, верная и преданная Клэр, начинаю испытывать сомнения. Ему хотелось отсечь накрахмаленные рубашки и самодовольных знатоков, обласканных Системой, привлечь самые живые умы среди "девушек по вызову" мирового масштаба, известные своими провокационными идеями. Когда читаешь их труды или беседуешь с кем-нибудь из них с глазу на глаз, то их достоинства бросаются в глаза, но стоит собрать их вместе в зале заседаний - и они начинают вести себя, как школьники на любительском спектакле. Они еще хуже политиков, потому что политики - прирожденные лицедеи, тогда как серьезные ученые в большинстве своем страдают замедленным эмоциональным развитием. Политики рвутся произносить страстные речи и кидаются в риторические схватки, а ученые корчат из себя бесстрастных служителей Истины, свободных от каких-либо эмоций, хотя их постоянно точат амбиции и зависть. Да и что такое их Истина, саго Guido, что вообще есть истина?.. Сдается мне, каждый из них владеет маленьким ее осколком, принимая этот осколок за всю правду, таская его в кармане, как грязный комок жевательной резинки, и раздувая его по торжественным случаям в пузырь, чтобы доказать, будто в нем заключена вся истина Вселенной. Дискуссия, междисциплинарный диалог?.. То и другое существует исключительно в программке. Когда наступает время приступить к диалогу, каждый вынимает свою жвачку и раздувает из нее пузырь у других перед носом. После чего все удовлетворенно переходят в зал с коктейлями.
Возьмите, для примера, нашего дражайшего Отто фон Хальдера, снискавшего всемирную славу, - он раздувал свой пузырь как раз сегодня утром. Нам был предложен краткий пересказ его последней книги, вызвавшей такой скандал, с добавлением кое-каких красивостей, от которых волосы встают дыбом. По-моему, в его мыслях присутствует зерно правды - той простенькой правды, что полезнее выпускать пар, чем перегревать котел. Это почти что трюизм, но он знай раздувал его, пока не превратил в какую-то гротескную религию, в которой угадывается и Черная Месса, и нюренбергские шествия. Между прочим, в свое время Отто был членом нацистской партии - об этом все знают, хоть и изображают неведение. Активным нацистом он не стал, просто был вынужден вступить в партию, иначе пострадала бы его карьера. Или это не уважительная причина? Правда, еще он, рискуя жизнью, прятал двоих коллег-евреев... Или этого тоже недостаточно? Бесчисленные головоломки, оскал прошлого... Я бы не поднимала этой темы, если бы все не думали о том же - не знаю, справедливо ли... Возможно, это как-то связано с genius loci. В каждом тирольском завывании мне слышится "хайль!"...
Дискуссия вышла никчемной, как и предыдущие. Харриет крепилась до дневного заседания, когда должна была наступить ее очередь выступать. Уиндхем, не переставая хихикать, отрицал наличие у грудных детей инстинкта убийства. Его высмеяли Отто и дама-клейнианка. Получился словесный пинг-понг, занявший весь остаток времени. Бруно, все утро точивший кинжал в ожидании шанса на смертельный удар, в критический момент был вызван к телефону для не терпящих отлагательства трансатлантических переговоров; а поскольку связь то и дело прерывалась, он так и провисел на телефоне до конца заседания.
Все это страшно удручает. Мне жаль Нико. Он, конечно,, все это предвидел - половинка его сердца поражена цинизмом; но ведь в другой еще теплится вера в чудо... Пока что неоправданная".
