Кобо Абэ - Стена
— Хм... — Профессор Урбан отвернулся и потупился. И вдруг оба, точно сговорившись, открыли рот:
— Я... — Они растерянно умолкли.
Спустя некоторое время оба одновременно произнесли:
— Знаю по горькому опыту.
Точно освобожденные этими словами, перебивая друг друга — кто что сказал, понять было невозможно, — они заговорили:
— Опасно.
— Злонамеренные козни.
— Пределы науки.
— Воля божья...
— Бессмысленно.
— Плата за пользование верблюдом.
— Страхование жизни.
— Растущая стена.
— Трудно согласиться.
— Пошли.
— Да, возвращаемся.
— В наш дом!
— В наш дом! — И, взявшись под руку, даже не обернувшись, ушли.
Оставшись один, он приподнялся на локте, помогая уставшему телу подняться. Внутри он ощущал нечто необъяснимое. Казалось, будто его распирает что-то твердое.
Он сразу же подумал, что виной этому стена, растущая в пустыне, раскинувшейся в его груди. Нет сомнения — стена становится все больше, захватывает все нутро.
Подняв голову, он увидел свое отражение в окне. Отражался уже не человек, а толстенная четырехугольная плоскость, из которой противоестественно торчали руки, ноги, голова.
Вскоре руки, ноги, голова растянулись, точно шкурка зайца на кухонной доске, а потом все его тело превратилось в обычную стену.
Бескрайняя пустыня.И в ней я — стена, бесшумно уходящая в бесконечность.
1951 г.
Часть II
Барсук с Вавилонской башни
1. Я мечтаю и строю планы
Расскажу о себе.
Я нищий поэт.
Часто, сидя на скамейке в парке Р., я мечтаю и строю планы. Я размышляю не только о стихах, но и о самых разных научных открытиях. Решать математические проблемы не менее приятно, чем писать стихи. Но самое приятное, сидя на скамейке, смотреть на снующие мимо женские ножки. Женские ножки — это трепетность плавного изгиба. И даже после того, как женщина исчезает, остается уравнение этой трепетности. Я, навалившись всей тяжестью на спинку скамейки, с головой погружаюсь в решение этого уравнения. Из уравнения рождаются разные мечты и планы.
Я размышляю, например, о голове горгоны Медузы. Мне представляется несообразным, что увидевшие ее превращаются в камень. Если бы это и в самом деле происходило, то не было бы ни одного живого человека, видевшего Медузу, и, следовательно, никто бы не знал о ее существовании. Но, хорошенько поразмыслив, можно решить и эту загадку. Превращение в камень увидевших голову горгоны Медузы имеет какие-то особые причины, и если их устранить, то удастся не превратиться в камень. Исходя из этого, я пришел к такому выводу. Горгона Медуза — поразительная красавица, соперничавшая красотой с Афродитой, в наказание за что волосы ее были превращены в змей, — этот факт, несомненно, доказывает, что она действительно была воплощением красоты. Человек, с восхищением смотрящий на ее удивительную красоту, под действием кристаллизации любви, о которой говорил Стендаль, превращается в камень. Следовательно, тому, у кого сердце настолько холодное, что его неспособна взволновать даже красота Горгоны Медузы, не грозит опасность превратиться в камень. Видимо, именно таким был Персей. Я думал, что и мне хочется стать подобным ему. Именно человек, обладающий действительно холодным сердцем, способный остро ощущать все происходящее, но в то же время спокойно к нему относиться, обладает качествами, необходимыми поэту. «Холодное сердце, холодное сердце...» — без конца повторяя эти слова, я проверял их действенность. С тех пор эта фраза превращалась в заклинание всякий раз, когда я смотрел на женские ножки или шел по улице. Произнося это заклинание, я, казалось, еще лучше понимал, что означают для меня женские ножки.
2. Появился странный зверь, который, схватив зубами мою тень, убежал
Это случилось утром, как раз в то время, когда в парке не было ни души. Раскрыв блокнот, я пробегал глазами записанные мной вчера мечты и планы. Все они ассоциировались с женскими ножками, дарившими мне огромное вдохновение. В первой записи на вопрос: «Можно ли прикрыть прямоугольник ограниченным количеством отличающихся по величине квадратов?» — был дан ответ, оговоренный условием, что это невозможно в случае, если количество квадратов не превышает тридцати восьми. Я вспомнил стройные ножки девушки, появившиеся за мгновение до того, как я оставил выкладки.
В следующей высказывалось несколько идей относительно «автоматической вычислительной машины, использующей бинарную систему[9]», пришедших мне в голову благодаря карточным фокусам. Тут появились ноги торговки в плотно обтягивающих темно-синих хлопчатобумажных носках.
Были в блокноте и такие записи: «Съедобные крысы», «Стереомикрофотография», «Жидкая линза», «Вариатор времени», «Виселица для повешения вниз головой», «Таблица расчета человека».
В конце было записано стихотворение:
По непроглядно-черному небуЛетит одиноко книга.
Но у меня еще не было ни одной законченной книги. Все они существовали лишь в моих мечтах и планах. Поэтому свой блокнот я назвал шкурой непойманного барсука.
В этот момент все и случилось. Подняв неожиданно глаза, я увидел странное животное. Для кошки — шерсть слишком густая, для собаки — хвост слишком толстый, не лиса это, не волк, не барсук, и уж конечно не крыса и не тигр, какое-то неведомое животное. Чем объяснять, лучше взглянуть на сделанный мною набросок.
Животное сидело в зарослях акации и неотрывно смотрело на меня. Хотя я и бросил на него неприязненный взгляд, оно не только не отвело глаз, но, напротив, еще пристальнее уставилось на меня своими огромными глазищами, что меня даже обеспокоило. У меня и в мыслях не было, что это хищник, способный сожрать человека, но я подумал: может быть, это какой-то зверь, сбежавший из зоопарка и питающий злобу ко всем людям. «Пошел вон», — повторял я тихо, пытаясь прогнать его, но он не собирался уходить, а встал и начал приближаться ко мне. Я растерялся. Но, судя по всему, у него не было намерения причинить мне вред, и я решил посмотреть, как он будет вести себя дальше. На всякий случай, чтобы подготовиться к худшему, я раскрыл в кармане нож, каким пользуются военные моряки.
Зверь приближался с невинным видом. Ровно в пяти шагах от меня, дойдя до тени моей головы, вытянутой косыми лучами утреннего солнца, он вдруг повел себя агрессивно. Оскалившись, он вцепился клыками в землю. Схватил что-то и зажал в зубах. Это была моя тень. Схватив мою тень, он вырвал ее из земли. Может быть, мне это показалось, но я явственно услышал жалобный вопль тени и увидел, как она скорчилась, моля о спасении. Я помчался за уносимой тенью. Но зверю сразу же удалось увернуться, и он скрылся среди деревьев. Дикий зверь бегает так быстро, что гнаться за ним бессмысленно.
Я стоял, ошеломленный...
Нет, так рассказывая об этой сцене, я искажаю правду. Лучше вообразите случившееся сами. Какое-то время я стоял растерянный, чувствуя полную опустошенность, будто у меня вырезали половину мозга.
3. Что произошло до моего возвращения домой.
Став прозрачным, я мчался по улицам.
В действие вступает полиция
Раздался звук приближающихся шагов. Послышались молодые голоса мужчины и женщины.
Я в панике спрятался за деревом. И стал обдумывать случившееся. По зрелом размышлении я пришел к выводу, что мне еще повезло. Что бы я делал, если бы вместо тени лишился уха, носа или лица! Это бы каждому бросилось в глаза. Я же лишился всего лишь тени. И если не буду выходить на солнце, никто этого не заметит. Зачем вообще нужна тень? Разве что в детской игре, когда топчут тени друг друга, но я ведь уже взрослый. Так что тень мне ни к чему.
Мужчина и женщина — видимо, пара влюбленных. Они были глубоко погружены в мысли друг друга. Наверное, только что сбежали из своей конторы. Десять часов утра — самое подходящее время для влюбленных, — соединившись, они излучали яркое сияние.
«Холодное сердце, холодное сердце...» — повторяя эти слова, я рассматривал ножки женщины. Надеясь при этом, что так мне, возможно, удастся забыть об украденной тени.
Женские ножки всегда позволяли мне одним прыжком проникнуть в душу женщины: вселяли в меня уверенность (жизнь) благодаря чувству первичного слияния с ней. Красивые ножки красивы, безобразные — безобразны — таково было мое (жизненное) уравнение. Каковы же ее ножки? Пожалуй, коротковаты, подумал я, проникать в них мне не захотелось. Они значили для меня меньше даже, чем камешки, которыми усыпана дорога. Я бессознательно неотрывно смотрел на длинную тень этих двух обнявшихся людей, словно пытаясь уцепиться за нее.
Мой взгляд и взгляд женщины встретились. Она резко передернула плечами, вздохнула, вздох где-то глубоко в горле превратился в крик, она сильно побледнела и упала на плечо мужчины. Мужчина тут же вскинул голову и посмотрел на меня. Он тоже закричал и вместе с женщиной сел на землю.
