Покоя больше нет. Стрела бога - Чинуа Ачебе
– Доброе утро.
Оби придвинул к своему столу еще один стул, и мистер Марк сел.
– Что я могу для вас сделать?
К его удивлению, мистер Марк ответил на ибо:
– Если не возражаете, станемте говорить на ибо? Я не знал, что у вас тут европейцы.
– Как вам будет угодно. Я и не думал, что вы ибо. В чем ваше затруднение? – Он пытался говорить непринужденно.
– Ну что ж, дело вот в чем. Моя сестра недавно получила аттестат средней школы первой степени. Она хочет обратиться в Федеральный департамент образования, чтобы получить стипендию для обучения в Англии.
Хотя посетитель говорил на ибо, слова «аттестат» и «образование» были произнесены по-английски, очень тихо.
– Вам нужны образцы анкет? – спросил Оби.
– Нет-нет, нет, они у меня есть. Но дело вот в чем. Мне сказали, вы являетесь секретарем комиссии по образованию, и я решил, что мне нужно с вами поговорить. Мы оба ибо, и я не могу ничего от вас скрывать. Послать анкеты, все это прекрасно, но вы же знаете нашу страну. Если не побеседуешь с людьми…
– В данном случае вовсе не обязательно с кем-либо беседовать. Единственное…
– Вообще-то я хотел зайти к вам домой, но человек, который рассказал мне о вас, не знал, где вы живете.
– Простите, мистер Марк, но я в самом деле не понимаю, к чему вы ведете.
К ужасу мистера Марка, Оби произнес это по-английски. Мисс Томлинсон навострила уши, как собака, которая не вполне уверена, действительно ли разговор идет о косточках.
– Простите… м-м… мистер Оконкво. Не поймите меня неправильно. Я знаю, это не то место, чтобы…
– По-моему, нет смысла продолжать разговор, – опять по-английски сказал Оби. – Если вы не против, у меня довольно много дел.
Он встал. Мистер Марк тоже поднялся, пробормотал какие-то извинения и направился к выходу.
– Он забыл свой зонт, – сказала мисс Томлинсон, когда Оби вернулся к столу.
– Господи!
Он схватил зонт и выбежал из кабинета.
Мисс Томлинсон сгорала от любопытства, что скажет Оби, когда вернется, но тот просто занял свое место и раскрыл папку, как будто решительно ничего не случилось. Он видел, как она на него смотрит, и нахмурился, делая вид, будто сосредоточен.
– Коротко и ясно, – заметила мисс Томлинсон.
– О да. Неприятный человек.
Оби не поднял головы, и разговор оборвался.
Все утро у него почему-то было приподнятое настроение. Немного похоже на чувство, возникшее несколько лет назад в Англии, после первой женщины. Та лаконично объяснила, для чего согласилась прийти к нему домой. «Я научу тебя танцевать африканский хайлайф», – сказал он. «Классно, – кивнула она, – а может, и не только африканский». И игриво улыбнулась. Когда она явилась, Оби испугался. Он слышал, что можно разочаровать женщину. Но он ее не разочаровал и, когда все закончилось, пришел в странно приподнятое настроение. Женщина призналась, что ей показалось, будто на нее напал тигр.
После встречи с мистером Марком он опять почувствовал себя тигром. Первое свое сражение Оби выиграл одной левой. Все говорили, тут выиграть невозможно. Мол, от тебя ждут, что за оказанную услугу ты примешь от человека «кола», и, пока не примешь, тот не успокоится. Он будет как неопытный птенец коршуна, стащивший утенка. Мать велела отнести его обратно, потому что утка, видите ли, ничего не сказала, не подняла шума, а просто ушла. «В таком молчании таится серьезная опасность. Пойди и принеси цыпленка. Курицу мы знаем. Она покричит, поругается, тем все и кончится». Человек, которому ты оказал услугу, не поймет, если ты ничего не объяснишь, не поднимешь шума, а просто уйдешь. Можно нарваться на более серьезные неприятности, если отказаться от взятки, чем если принять ее. Разве государственный министр не сказал – правда, в беспечную минуту, под алкогольными парами, – что беда не в том, чтобы взять взятку, а в том, чтобы не сделать то, за что ее дали? А если откажешься, откуда тебе знать, что ее от твоего имени не примет твой «брат» или «друг», говоря всем и каждому, что он твое доверенное лицо? Все это чушь, ерунда! Легко держать руки чистыми. Для этого нужно всего-то-навсего уметь ответить: «Простите, мистер такой-то, но я не могу продолжать этот разговор. Хорошего дня». Не следует, конечно, проявлять излишнего высокомерия. Да, в конце концов, искушение и не было непреодолимым. Хотя, при всей скромности, нельзя сказать, что оно было и таким уж незначительным. Оби все больше убеждался в том, что невозможно прожить на оставшееся от его сорока семи фунтов после того, как он двадцать выплатил Прогрессивному союзу Умуофии, а десять отослал родителям. Оби не имел ни малейшего представления, откуда взять школьный взнос за Джона на следующую четверть. Нет, никак нельзя сказать, что деньги ему не нужны.
Закончив обед, состоявший из толченого ямса и супа эгуси, Оби лег на диван. Суп – с ямсом, свежей рыбой – удался на славу, и он переел. Наевшись толченым ямсом, он почувствовал себя удавом, проглотившим козу. Оби беспомощно растянулся в ожидании, когда переварится хотя бы часть съеденного и к нему вернется способность дышать.
На улице остановилась машина. Он решил, что это кто-то из пяти жителей его блока на шесть квартир. Оби никого не знал по имени и только кое-кого в лицо. Все европейцы. Примерно раз в месяц он сталкивался с одним – высоким человеком, служившим в департаменте почты и телеграфа и жившим на том же этаже в квартире напротив. Но их разговоры не были связаны с тем, что они жили на одном этаже. Сосед отвечал за общий сад и каждый месяц собирал со всех по десять шиллингов шесть пенсов на оплату мальчишки-садовника. Поэтому его Оби хорошо знал в лицо. И еще одного из верхних жильцов, который каждую субботу приводил домой африканских проституток.
Водитель машины опять включил мотор. Несомненно, такси, потому что только таксисты так заводят мотор. В дверь Оби тихо постучали. Кто бы это мог быть? Клара сегодня вечером работает. Джозеф? Он уже несколько месяцев старался вернуть благословенную долю симпатий Оби, которую потерял на том злополучном собрании Прогрессивного союза Умуофии. Его преступление состояло в том, что он по секрету рассказал президенту о помолвке Оби с девушкой осу. Джозеф умолял о прощении: он сделал это только в надежде, что президент, отец народа Умуофии в Лагосе, использует свое положение и урезонит Оби в частном разговоре. «Ладно, – сказал ему Оби. – Забыли». Но не забыл. Он перестал навещать Джозефа. А Клара вообще не желала его видеть. Иногда Оби поражался и пугался силе ее ненависти, зная, как нравился ей
