Андре Моруа - Письма незнакомке
Нет, сударыня, это отнюдь не естественно. Во всяком случае, если вы любите своих близких. В человеке, который нам по-настоящему дорог, нам дорого все – даже его недостатки. Без них он не был бы самим собой, а значит, не имел бы тех качеств, которые привязывают вас к нему. Ваши дети учатся не так успешно, как другие? Может быть, но разве они не милее и не живее других? Ваш муж не пользуется достаточным авторитетом? Но зато он так обаятелен. Ведь с характером происходит то же, что и с лицом. Когда любишь по-настоящему, в любимом существе не замечаешь ни причуд, ни морщин. Я знаю, что человек, который мне дорог, мало смыслит в искусстве и, если при нем затронут эту тему, он наговорит немало чепухи. Что мне до того! Я не краснею за него: в нем есть множество иных превосходных качеств. Ведь человек – нечто целое, и я не хочу ничего в нем менять. Иначе это будет уже не мой муж и не мой ребенок.
Подлинная любовь все делает прекрасным. Ваш супруг слишком часто употребляет одни и те же словечки? Пусть другие находят это смешным, вы к ним уже привыкли, и они не режут вам слух. У него страсть к политике? Сперва это вас забавляет, а потом вы начнете ее разделять. «А если его недостатки убивают во мне любовь к нему?» – спросите вы. Стало быть, вы его недостаточно любите или у вас не хватает терпения. Должно пройти время, прежде чем научишься жить с кем бы то ни было, даже со своими детьми, когда они вырастают. Я вот что хочу сказать: существует два разных подхода к людям. Первый состоит в том, чтобы взирать на них критическим оком – возможно, это справедливо, но сурово, это подход равнодушных. Другой соткан из нежности и юмора; при этом можно видеть все изъяны и недостатки, но смотреть на них с улыбкой, а исправлять мягко и с шуткой на устах. Это подход любящих.
И где доказательства тому, что вы были бы счастливее, будь ваши близкие иными? Разве честолюбивый муж сделал бы вашу жизнь более приятной? Кто знает? Важные посты связаны с большими неприятностями и тяжкой ответственностью. Рискуешь их потерять, а падение болезненно. Но даже если все сложится удачно, разве в этом источник радости? Едва добившись одного, человек тут же тянется за другим. А вообще же никто не способен съесть больше того, что позволяет желудок. А привязанность, дружба легче расцветают в простой, непритязательной обстановке, чем в пустыне власти. Ваша единственная беда заключается в том, что вы считаете себя несчастной и мечтаете о том, чего у вас нет, вместо того, чтобы получать удовольствие от того, чем вы обладаете. Скажите же самой себе: «Мой муж застенчив, зато он мне мил. Мои дети не так уж талантливы, но они добрые и хорошие дети».
И тогда вы почувствуете себя счастливой. Ибо счастье именно в том и состоит, чтобы не желать перемен в тех, кого любишь. Вот и я принимаю вас такой, какая вы есть, – незнакомой и непознаваемой. Прощайте.
Витамин «ПР»
Вы, как и все, знаете, querida, что великого Гюго, которого недавно так пышно прославляли, целых пятьдесят лет боготворила Жюльетта Друэ; вы знаете, что она написала ему более двадцати тысяч писем и повторяла в них на двадцать тысяч ладов (умудряясь при этом избежать однообразия): «Ты самый великий, самый прекрасный… Любимый, прости мне мою безмерную любовь к тебе… Видеть тебя – значит жить; слышать тебя – значит мыслить; целовать тебя – значит возноситься к небесам… Здравствуй, мой возлюбленный, здравствуй… Как ты себя чувствуешь нынче утром? Я же могу только одно – благословлять тебя, восторгаться тобой и любить тебя всей душою…»
Я уже отсюда слышу, как вы – амазонка, вы – жестокосердная, вы – задира восклицаете: «Пятьдесят лет преклонения? Ах, до чего она ему, должно быть, надоела!» А вот и нет, дорогая, не думайте так. Помнится, я и сам частенько напоминал вам о необходимой мере кокетства; известно, что многие мужчины и женщины пренебрегают тем, что дается им легко, и добиваются того, что от них ускользает; я знаю, что Гюго много раз обманывал бедняжку Жюльетту, даже в ту пору, когда она была еще хороша собой, и что она ужасно страдала из-за этого. Но зато другие проходили «как ветер, как волна», а она оставалась с ним всю жизнь.
Она оставалась с ним потому, что люди определенного типа, рожденные для борьбы и нуждающиеся в доверии близких как в необходимом оружии – художники, политики, выдающиеся деятели, – испытывают потребность в ежедневной дозе преданности и преклонения. Предпочтение, превознесение, преклонение – все эти близкие друг другу понятия содержат особый витамин – «ПР», без него воля у них слабеет. Наше тело нуждается в кальции, фосфоре; наш дух – в ободрении и почете. Тело расцветает на солнце, дух – в лучах любви.
Однообразие? Да, оно, без сомнения, порою утомляет. Я более чем уверен, что Гюго не прочел все двадцать тысяч писем Жюльетты. Можно с легкостью вообразить один из «триумфальных дней» поэта, когда, охваченный вдохновением, торопясь поскорее засесть за работу, он с утра распечатывал нехитрое письмецо своей возлюбленной, быстро пробегал его, убеждался, что это не более чем обычный набор излияний, прочитывал заключительные строки: «Увы! Я люблю тебя больше, чем когда-либо, люблю, как в первый вечер» – и равнодушно складывал послание в ларец, в стопку ему подобных. Бывало и так, что, влюбленный в другую, Гюго искал среди писем конверт, надписанный отнюдь не рукою Жюльетты, а ее письма оставались нераспечатанными.
Но наступали и такие дни, когда попавший в опалу поэт находился в опасности, когда его переполняло отвращение ко всему на свете, когда против его произведений строились козни, а он сам подвергался преследованиям. Тогда тщеславные «охотницы на львов» искали себе другую добычу и только одна Жюльетта неизменно оказывалась в пустыне или в изгнании рядом со своим поэтом; тогда ее ежедневные письма и нежные признания помогали израненному и затравленному льву вновь обрести силу. В такие минуты именно для Жюльетты писал Виктор Гюго стихи, в которых после стольких лет старался определить, чем сделалась их любовь:
Два сердца любящих теперь слились в одно.Воспоминания сплотили нас давно,Отныне нам не жить отдельно друг от друга.(Ведь так, Жюльетта, так?) О, милая подруга,И вечера покой, и луч веселый дня,И дружба, и любовь – ты все, все для меня!
Не кажется ли вам, что для того, чтобы в старости получать подобные стихи, стоило поклоняться поэту в молодости? Дорогая, тотчас же напишите мне трогательное послание, полное поклонения, а я обещаю сочинить сонет к вашему юбилею. Прощайте.
В манере Лабрюйера
Любите ли вы пародии, сударыня? Сам я всегда считал, что пародия – весьма изощренная форма критики. Так вот, на этой неделе мне представился случай самому сочинить одну пародию или, скорее, подражание. Соискателям на степень бакалавра предложили такую тему: «Напишите в манере Лабрюйера портрет делового человека наших дней». Одна газета обратилась к нескольким писателям с просьбой также попробовать свои силы. Вот моя письменная работа.
Характер
Для Пейратеса[5] не существует ничего, кроме дел; он буквально лопается от богатства, его предприятия заполонили всю планету. «Пейратес, вам принадлежат все сахарные заводы королевства. Не пора ли остановиться?» – «Вы просто бредите, – отвечает он, – могу ли я перенести, чтобы кто-то другой поставлял мне сахарный тростник и таким способом обогащался? Мне нужна собственная плантация на островах». – «Она у вас уже есть, Пейратес, удовлетворены ли вы теперь?» – «А эти хлопковые поля?» – возражает он. «Вы и их только что приобрели; теперь-то вы остановитесь?» – «Как? – спрашивает он. – Должен же я построить ткацкие фабрики для переработки всего этого хлопка». – «Есть и фабрики. Наступило ли для вас наконец время отдыха?» – «Обождите, – отвечает Пейратес, – такой-то финансист снимает с моих доходов сливки. Это возмутительно». – «Станьте сами банкиром». – «Один завод продает мне грузовики, другой – нужные мне станки; это меня бесит». – «Производите их сами». – «Мои грузовики потребляют много бензина». – «Бурите нефтяные скважины, Пейратес… Ну, вот вы и владеете целой сетью промышленных и сельскохозяйственных предприятий, они прекрасно дополняют друг друга. Вы больше ни от кого не зависите. Начнете ли вы наконец наслаждаться жизнью?»
Он об этом и не помышляет. Ему незнакомы ни простые человеческие желания, ни радости. Каждое утро он встает на заре, склоняется над тщательно составленными ведомостями и видит, как растут его миллионные доходы, но счастье вкушают другие. «В чем же ваша отрада, Пейратес? Свою жену вы принесли в жертву делам, и она уже давно превратилась в забитую старуху, опутанную жемчужными ожерельями; ваши дети не интересуются теми хлопотливыми начинаниями, которые им предстоит продолжить после вас, а ростовщики между тем уже начеку; сумасбродства ваших отпрысков привели бы вас в отчаяние, если бы ваше безразличие к ним не было сильнее вашей ярости; у вас нет ни одного свободного вечера, чтобы побыть с любовницей, которая вам так дорого стоит; и какие могут быть у вас друзья, если вы выносите одних только льстецов и прихлебателей?
