Ричард Райт - Сын Америки

Потом, повинуясь тревожному сигналу из какого-то темного уголка сознания, он сорвался с кровати и босиком выбежал на середину комнаты. Сердце у него стучало; рот раскрылся; колени дрожали. Он силился стряхнуть с себя остатки сна. Напряжение, сковывавшее все его тело, ослабло; он почувствовал страх и вспомнил, что он убил Мэри - задушил ее, отрезал ей голову и сжег ее тело в топке котла.

Было уже утро, воскресенье, и он должен был отвезти на вокзал ее сундук. Он оглянулся и увидел блестящую черную сумочку Мэри, лежавшую на стуле поверх его брюк. Господи боже! В комнате было холодно, но на лбу у него бисером проступил пот и дыхание сперло. Он быстро повернулся - мать и сестра спали. Бэдди тоже спал на кровати, с которой только что соскочил он сам. Выбросить эту сумочку? Может быть, он еще что-нибудь забыл? Он лихорадочно стал рыться в карманах брюк и вытащил нож. Он открыл лезвие и на цыпочках подошел к окну. Черные зигзаги засохшей крови исчертили лезвие! Надо убрать это куда-нибудь! Он вложил нож в сумочку и торопливо стал одеваться, стараясь не шуметь. Выбросить и сумочку и нож в мусорный ящик. Правильно! Он надел пальто и, сунув руку в карман, нащупал пачку брошюр, которые дал ему Джан. И это тоже выбросить сейчас же! Нет... Постой! Он остановился и крепко стиснул брошюры в своих черных пальцах; хитрый замысел вдруг возник у него в голове. Джан дал ему эти брошюры; хорошо, он оставит их у себя и, если его станут допрашивать, покажет их полиции. Правильно! Он отнесет их в свою комнату у Долтонов и спрячет в комод. Он скажет, что даже и не заглядывал в них, охоты не было. Он скажет, что взял их только потому, что Джан уж очень настаивал. Он полистал их осторожно, чтобы не зашуршала бумага, мельком читая заголовки. "Классовый суд и расовый предрассудок. Негритянский вопрос в Соединенных Штатах. Черные и белые, объединяйтесь для борьбы!" Но тут как будто ничего нет опасного. Он посмотрел на обложку одной из брошюр и увидел внизу рисунок, изображавший молоток и кривой нож. Под ним стояло мелкими буквами:

Издание Коммунистической партии США.

О, вот это уже опасно. Он перевернул еще страницу и увидел еще рисунок: белая рука охватывает черную в дружеском пожатии, и тут он вспомнил, как Джан ступил на подножку автомобиля и протянул ему руку. Он вспомнил свой стыд и свою ненависть в эту минуту. Да, так он и скажет им: что он боялся красных, что он не хотел сидеть в машине с Мэри и Джаном, не хотел есть вместе с ними. Он скажет, что согласился только потому, что он на службе! Он объяснит, что раньше никогда не садился за один стол с белыми людьми.

Он снова засунул брошюры в карман пальто и посмотрел на часы. Было без десяти семь. Нужно поскорее уложить свои вещи. В половине девятого он уже должен везти сундук Мэри на вокзал.

Вдруг от страха ноги у него сделались ватными. А что, если Мэри не сгорела? Если она лежит там, в топке, у всех на виду? Ему захотелось все бросить и бежать туда, посмотреть. А вдруг случилось что-нибудь еще хуже: вдруг узнали, что она умерла, и полиция уже ищет его? Может быть, ему сразу уехать из города? Охваченный тем же волнением, которое владело им, когда он нес Мэри по лестнице, он стоял посреди комнаты. _Нет_, никуда он не уедет. Обстоятельства - за него; никто не подозревает, что она умерла. Он не подаст виду и сделает так, что обвинят Джана. Он достал из-под подушки револьвер и сунул его за пазуху.

Он на цыпочках вышел из комнаты, оглядываясь назад: мать, сестра и брат спокойно спали. Он спустился вниз и вышел на улицу. Утро было белое и холодное. Падал снег, и дул ледяной ветер. Улицы были пусты. Держа сумочку под мышкой, он свернул в переулок и подошел к мусорному ящику, наполовину засыпанному снегом. Не опасно ли бросить сумочку сюда? Грузовик скоро приедет за мусором, и едва ли кто-нибудь станет рыться тут сегодня, в воскресный день, да еще по такой погоде. Он приподнял крышку и засунул сумочку поглубже, в кучу мерзлых апельсиновых корок и заплесневевших огрызков хлеба. Он опустил крышку на место и осмотрелся: никого не было видно.

Он вернулся домой и вытащил из-под кровати свой чемодан. В комнате по-прежнему все спали. Его вещи были в комоде, стоявшем у другой стены. Но как туда добраться, когда кровать, на которой спят его мать и сестра, стоит как раз на дороге? К черту! Ему захотелось протянуть руку и отмахнуться от них. Слишком они всегда близко, так близко, что он ничего не может сделать по-своему. Он подкрался к кровати и перелез через нее. Мать пошевелилась во сне, потом опять затихла. Он выдвинул ящик и принялся доставать свои вещи и укладывать их в чемодан. Все время, пока он занимался укладкой, перед глазами у него была голова Мэри на ворохе промокших газет со слипшимися от крови завитками черных волос.

- Биггер!

Он глотнул воздуху и быстро обернулся. Мать, приподнявшись на локте, смотрела на него. Он сразу понял, что не надо было показывать свой испуг.

- Что с тобой, сынок? - спросила она шепотом.

- Ничего, - тоже шепотом ответил он.

- Ты так подскочил, будто тебя укусило что-то.

- Ах, оставь ты меня в покое. Мне надо укладываться.

Он знал, что мать ждет от него подробного отчета, и ненавидел ее за это. Не может она подождать, пока ему самому захочется рассказать ей? И вместе с тем он знал, что этого она никогда не дождется.

- Ну как, сговорился?

- Да.

- Сколько будут платить?

- Двадцать.

- Ты уже начал работать?

- Да.

- Когда?

- Вчера вечером.

- А я понять не могла, где ты так поздно.

- Занят был, - буркнул он с досадой.

- Ты пришел в пятом часу.

Он повернулся и посмотрел на нее.

- Я пришел _в два_.

- Нет, Биггер, _в пятом_, - сказала она, вытянув шею и прищурив глаза, чтобы разглядеть циферблат будильника над изголовьем кровати. - Я хотела дождаться тебя, но не смогла. Когда я услышала, что ты пришел, я посмотрела на часы, и был уже пятый час.

- Я-то знаю, когда я пришел, мама.

- Ну, Биггер, правда же - это было _в пятом часу_.

- Это было в самом _начале третьего_.

- Ах, господи, ну пусть будет в начале третьего, если тебе так хочется. Можно подумать, что ты боишься чего-то.

- А что ты вообще ко мне пристала?

- _Пристала_. Биггер!

- Шпионишь за мной, не успею я глаз раскрыть.

- Биггер, сыночек, где ж я шпионю? Я просто рада, что ты получил работу.

- По тебе не видно.

Он чувствовал, что ведет себя не так, как нужно. Если слишком много спорить по поводу того, в котором часу он вернулся домой, это поневоле останется у нее в памяти, и впоследствии она может сказать что-нибудь ему во вред. Он отвернулся и продолжал укладывать вещи. Нужно быть осторожнее; нужно следить за собой.

- Ты есть хочешь?

- Хочу.

- Сейчас я тебе приготовлю что-нибудь.

- Ладно.

- Ты там и жить будешь?

- Да.

Он услышал, что она встает с постели; теперь уже нельзя было оглядываться. Надо было сидеть отвернувшись, пока она не оденется.

- А люди хорошие, Биггер?

- Ничего.

- Что-то ты как будто и не рад.

- Ох, мама! Ради господа бога! Чего ты от меня хочешь?

- Знаешь, Биггер, смотрю я на тебя часто и не пойму, откуда ты такой?

Опять он сорвался с тона; надо быть внимательнее. Он подавил нараставшее раздражение. И так довольно, не хватает еще ссоры с матерью.

- Ты теперь на хорошем месте, - сказала мать. - Ты должен работать изо всех сил и постараться стать человеком. Придет время, захочешь жениться, зажить своим домом. Вот тебе случай выйти в люди. Ты всегда жаловался, что у тебя случая нет. Смотри не упусти его теперь.

Он по звуку различал ее движения и знал, что теперь она уже настолько одета, что ему можно повернуться. Он перетянул чемодан ремнями и поставил его у двери; потом встал у окна, напряженно вглядываясь в пушистые хлопья снега.

- Биггер, что такое с тобой?

Он быстро повернулся.

- Ничего, - сказал он, стараясь угадать, что она в нем заметила непривычного. - Ничего. Просто мне надоели твои расспросы, - добавил он, чувствуя потребность как-то отбиться от нее, хотя бы даже ценой грубости. Он подумал о том, как должны звучать его слова. Неужели голос у него сегодня не такой, как всегда? Неужели что-то изменилось в его голосе после того, как он убил Мэри? Или по его поведению можно было догадаться, что с ним что-то неладно? Он увидел, как мать, покачав головой, ушла за занавеску готовить завтрак. Он услышал зевок; оглянулся - и увидел Веру, которая улыбалась ему, приподнявшись на локте.

- Ну, сговорился?

- Да.

- Сколько будешь зарабатывать?

- Ох, Вера! Спроси мать. Я ей уже все рассказал.

- Ура-ура-ура! Биггер поступил на работу! - нараспев проговорила Вера.

- Да ну тебя, заткнись.

- Оставь его в покое, Вера, - сказала мать.

- А что с ним?

- А что с ним было вчера, позавчера? - спросила мать.

- Ну, Биггер! - протянула Вера жалобно.

- Дурной какой-то мальчишка, вот и все, - сказала мать. - Никогда от пего доброго слова не услышишь.