Дневник души - Борис Яковлевич Пинскер
Взяв блокнот, Андрей решил записать услышанное, чтобы разобраться в происходящем. Он начал выводить первые буквы, но что-то странное случилось: слова, которые он пытался записать, искажались. Они превращались в загадочные символы, напоминающие руны или древние письмена. Сначала он думал, что просто ошибается, но чем больше старался, тем сильнее буквы менялись, словно бумага сопротивлялась его усилиям.
«Что за чёрт?» — пробормотал Андрей, отбрасывая ручку. Ему стало не по себе. Он поднялся из-за стола и прошёлся по комнате, чтобы успокоиться. Но голоса продолжали звучать. Теперь они стали громче, отчётливее. Казалось, что они окружали его, как будто кто-то стоял рядом, шепча прямо на ухо.
Он решил выйти на улицу, чтобы проверить, не слышит ли он соседей или случайных прохожих. Но, оказавшись на пороге дома, Андрей понял, что голоса следуют за ним. Они звучали повсюду: среди деревьев, в шуме ветра, даже в тишине ночи.
Андрей остановился под фонарём, пытаясь сосредоточиться, чтобы уловить смысл. Он закрыл глаза и прислушался. «Путь… переход… ошибка…» — отдельные слова, наконец, стали понятны. Но они не складывались в ясное сообщение. Голоса были настойчивы, но их смысл ускользал, оставляя лишь ощущение тревоги и чего-то неизбежного.
Вернувшись домой, Андрей попытался снова записать услышанное, но его рука дрожала, а символы на бумаге становились всё более чуждыми. Он чувствовал, что кто-то или что-то наблюдает за ним, и это ощущение усиливалось с каждой минутой.
В ту ночь Андрей не смог заснуть. Он сидел у окна, вслушиваясь ветер и размышляя, что это могло значить. Было ли это игрой его сознания? Или он действительно слышал голоса, которые не принадлежали этому миру?
Глава 4. Зеркало в лужах
Андрей шёл по узкой улочке, где мокрый асфальт отражал серое небо, словно тысячи маленьких зеркал. Дождь, который начался утром, теперь превратился в мелкую морось, почти невидимую, но ощутимую на коже. Он старался не думать о странностях, которые происходили с ним в последние дни, но разум упорно возвращался каплям на стекле, силуэтам в парке искажающимся словам.
Когда он обогнул угол, его взгляд упал на девушку, стоявшую под козырьком старого дома. Она была одета в простое серое пальто, которое идеально сливалось с общей серостью дня. Её лицо сразу привлекло внимание Андрея — оно было одновременно знакомым и совершенно чужим. Он не мог понять, где видел её раньше, но чувство дежавю было настолько сильным, что он остановился. Девушка, заметив его взгляд, улыбнулась — не широко, а едва заметно, как будто знала что-то, о чём он даже не подозревал.
— Андрей? — произнесла она, словно его имя было ей давно известно. — Это я, Ирина.
Он вздрогнул, не ожидая, что она заговорит первой.
— Да, — ответил он, пытаясь скрыть удивление. — Простите, мы знакомы?
Она кивнула, но не ответила. Вместо этого её взгляд скользнул вниз, к лужам, которые покрывали тротуар. Андрей последовал её примеру, и его сердце замерло. В отражении воды её лицо было другим — более старым, с глубокими морщинами, а глаза казались наполненными древней мудростью. Он моргнул и снова посмотрел на девушку. В реальности её лицо оставалось молодым и безупречным.
— Что это? — спросил он, чувствуя, как внутри поднимается волна тревоги.
Ирина ответила тихо, почти шёпотом:
— Иногда отражения показывают то, что скрыто. То, что мы забыли. Или то, кем мы были.
Её слова прозвучали странно, но в них была какая-то неоспоримая логика. Андрей хотел спросить, что она имеет виду, но почувствовал, что ответ может быть слишком пугающим.
— Мы… знакомы? — повторил он.
Ирина улыбнулась снова, но в её глазах мелькнула тень грусти.
— Мы встречались раньше. Но не здесь. И не в этом времени.
Он нахмурился, не понимая, что она пытается сказать. Однако её слова будто пробудили в нём неясные образы — старинные улицы, звуки шагов на каменной мостовой, запахи старой бумаги и свечей. Это были не воспоминания, а скорее ощущения, как будто он переживал их в другой жизни.
— Вы… тоже видите странные вещи? — осторожно спросил он, чувствуя, что она может понять его.
Ирина кивнула.
— Дождь иногда говорит со мной. А в отражениях я вижу то, что не принадлежит этому миру. Мне кажется, мы связаны. Но я не знаю как.
Её признание заставило Андрея вздрогнуть. Он не был один — кто-то ещё видел то, что он считал плодом своего воображения. Но это не принесло облегчения. Скорее, наоборот — теперь всё казалось ещё более реальным.
Ирина сделала шаг вперёд, её ботинки мягко хлюпнули по мокрому асфальту. Она протянула руку, словно хотела прикоснуться к нему, но остановилась в последний момент.
— Ты должен быть осторожен, Андрей, — сказала она, и её голос стал серьёзным. — Иногда то, что мы видим, не хочет быть найденным.
Её слова звучали как предупреждение, но он не мог отвести взгляд от её лица. В отражении лужи оно снова изменилось — теперь оно принадлежало молодой женщине, но одетой в платье XIX века. Андрей почувствовал, как дрожь пробежала по его телу.
— Ты знаешь, что это значит? — спросил он, отчаянно пытаясь найти ответы.
Ирина покачала головой.
— Пока нет. Но я думаю, что мы узнаем. Скоро.
Она повернулась и пошла прочь, оставив Андрея стоять посреди улицы, окружённого лужами, которые отражали не только небо, но и его собственный страх.
Глава 5. Сны о Средневековой Франции
Андрей проснулся от ощущения тревоги, которое уже стало ему привычным. Последние несколько ночей его преследовал один и тот же сон — он находился в библиотеке, окружённой массивными деревянными стеллажами, заполненными книгами с кожаными переплётами. Атмосфера была тяжёлой, пропитанной запахом старой бумаги и воска от свечей. На улице слышались приглушённые голоса, доносившиеся через узкие витражные окна, а воздухе витала напряжённость.
В этом сне он был не собой. Андрей знал, что его звали иначе, но имени он не мог вспомнить. Он был библиотекарем в каком-то средневековом городе, возможно, во Франции. Его задачей было прятать книги, которые считались запрещёнными церковью. Он чувствовал страх, но вместе с ним — странную решимость. Каждая книга, которую он скрывал, казалась важной, как будто она содержала ответы на вопросы, которые он давно искал.
В одной из сцен сна он стоял перед массивной дверью, украшенной резным орнаментом, держа в руках книгу с золотым тиснением. Её страницы светились мягким светом, словно она была живой. В этот момент он слышал шаги, приближающиеся к библиотеке. Он
