Два окна на Арбат - Александр Алексеевич Суконцев
Какое же было удивление автора, пишет т. Свинобузов, когда он вместо положенной ему медали получил посылку с его же романом. Хотя автор указал четко и ясно адрес комитета: Москва К-61, Неглинная, 15.
Автор считает, что все дело ему подпортили свои же, местные лиходеи. Вот уже двадцать лет они упорно не пускают автора ни в газеты, ни в журналы, не издают отдельными книгами, да еще и других, иногородних издателей от этого отговаривают. По их наущению «Мой жребий» не был принят и на конкурс.
И автор посвящает своим притеснителям такие суровые аллегорические строки:
Пройдемте, господа,
Нам вся история теперь ясна.
— Послать на выучку к Кукушке надо Соловья,—
Сказал Осел, мотнув большущими ушами…
Был жаркий день тогда.
И Соловей переложил на музыку слова.
Вот теперь пусть-ка лиходеи сами разбираются, кто Осел с большими ушами, кто Кукушка, а кто настоящий Соловей.
У гражданина Базарова А. Н. претензии к правлению колхоза «Авангард» сугубо прозаического свойства. Базаров требует восстановить попранную справедливость на трудовом фронте. И сделать это, оказывается, очень просто: восстановить на работе в должности водителя его, А. Н. Базарова. Это раз. Восстановить на работе в должности кассира его родную сестру Л. Н. Базарову. Это два. И все. И только.
Тем не менее лиходеи из правления колхоза заупрямились, не желают восстанавливать попранную справедливость. Хотя человек вовсе даже и не медали требует. Даже не премии в размере трехмесячного оклада. Он согласен крутить баранку. А сестра — выдавать деньги по ведомости.
В чем же дело?
— А в том, — поясняет начальник районного управления сельского хозяйства т. Теслюк, — что Л. Н. Базарова, выдавая по ведомостям деньги, допустила недостачу по кассе в сумме 248 рублей 21 копейку. Это раз. А сам Базаров, управляя автомашиной в нетрезвом состоянии, допустил грубые нарушения правил движения, за что ГАИ лишила его водительских прав. Это два.
Как сказал бы басенный историк-романист Свинобузов, «нам вся история теперь ясна».
В забавную историю попал и пассажир гражданской авиации Г. Бантиков. 6 ноября он должен был вылететь из Ташкента в Ош рейсом № Ж-140, да не вылетел. Общеизвестно, что самолеты провожают совсем не так, как поезда. На поезд ты можешь примчаться за одну-две минуты до отхода и успеешь сесть. Иные ухитряются догнать последний вагон и вскочить на подножку, когда состав уже набирает скорость.
Самолет — другое дело. Догонять «ИЛ-14» — занятие малоперспективное. А именно на это рассчитывал пассажир Бантиков. Он явился в аэропорт в тот момент, когда от самолета отогнали трап и летчики уже завели моторы.
— Опоздали — полетите следующим рейсом, — сказали Бантикову и поставили на билете время его прибытия в аэропорт. — Доплатите два пятьдесят.
Бантиков взял ручку и исправил отметку в билете.
— Платить не желаю. Я не виноват. Виноваты бюрократы.
Бантикову терпеливо объяснили, что исправлять запись в билете нехорошо, а он в амбицию:
— Отдайте мои два пятьдесят, а то хуже будет.
Тут бы в самую пору сказать Бантикову словами все того же исторического басенника Свинобузова: «Пройдемте, господа».
Потому что Г. Бантиков за свои кровные два с полтиной уже написал полдюжины жалоб и дал работу нескольким комиссиям.
Ни денег, ни должностей, ни тем более премий — ничего этого не требует Иван Афанасьевич.
— Дайте свободу Моторыкину! — требует Иван Афанасьевич.
Приговором Вязниковского горнарсуда гр. Моторыкин осужден по части второй статьи 206 Уголовного кодекса на пять лет лишения свободы с содержанием в местах заключения особого режима.
Гр. Моторыкин, гласит приговор, признан опасным рецидивистом.
— Засудили безвинного, — жалуется Иван Афанасьевич и настаивает на своем: — Свободу Моторыкину!
Поясним специально для юридически малограмотных товарищей. Статья 206 Уголовного кодекса РСФСР имеет в виду граждан, причастных к такому явлению, как хулиганство. Часть вторая статьи посвящена особо отличившимся представителям этой категории лиц.
Что же произошло белым днем 25 мая? Какие катаклизмы потрясли поселок Ново-Вязники в этот светлый майский день?
А произошло здесь вот что. Вышеупомянутый гр. Моторыкин, находясь, естественно, в нетрезвом состоянии, возжаждал встречи с любимой женщиной, которую впоследствии сухой милицейский протокол поименовал таким неблагозвучным словом, как «сожительница».
Моторыкин поднялся на заветное крыльцо и легонько толкнул входную дверь. Дверь почему-то не поддалась. Он толкнул посильнее, затем поднажал могутным своим плечом, дверь-то и откройся. Так же сравнительно легко преодолел он и другую дверь — из сеней во внутренние покои.
Любимая женщина, оказывается, была не очень рада этой встрече.
— Приперся, — сказала она, — только тебя здесь не хватало.
Моторыкин вынул из кармана поллитровку, поднял ее над головой и пошел к любимой женщине, чтобы доказать, что она неправа. Что его, Моторыкина, именно и не хватает здесь для приятной беседы.
Женщина не стала дожидаться, когда бутылка опустится на ее голову, и выбежала из дома. Моторыкин, естественно, за ней. Женщина — к соседям. Моторыкин — туда же. И нагнал-таки он ее там, и ударил, чтобы доказать, сколь крепко он ее уважает.
Одним словом, на помощь женщине пришли соседские мужчины, которые вывели Моторыкина из дома. Тогда Моторыкин перенес всю боль и горечь по поводу несостоявшегося свидания на этих непрошеных защитников. Одного из них он ударил в лицо, а другого сбил с ног и наносил побои не только руками, а и ногами. Сопровождал все это площадной бранью.
Подвернулся Моторыкину под горячую руку соседский мальчик Андрейка — он и Андрейку избил. Просто так, за компанию.
Как выразился бы по этому поводу все тот же романист — басенник Свинобузов, в Ново-Вязниках «был жаркий день тогда».
— С кем не бывает, — поясняет нам теперь Иван Афанасьевич. — Выпил человек. В первый раз с Моторыкиным такое приключилось…
Ох, кабы в первый!
Первый случай с Моторыкиным произошел еще пятнадцать лет назад. Статья-то тоже хулиганская. И часть вторая: не простое хулиганство, а злостное, дерзкое. Два года схлопотал тогда Моторыкин. Отсидел.
Вернулся из заключения в апреле, а в мае того же года снова сел. И все за то же — за хулиганство.
Пять раз Вязниковский суд приговаривал отпетого хулигана Моторыкина к различным срокам наказания. Из тридцати девяти лет этот негодяй восемнадцать провел то в обычном режиме, то в строгом.
И вот тот же суд осудил его в шестой раз.
Заместитель прокурора области старший советник юстиции тов. С. Вольнов свидетельствует:
«Вина Моторыкина в совершении хулиганства установлена показаниями потерпевших и
