Фонтаны под дождем - Юкио Мисима
«Точно! Фонтаны под дождем». Надо противопоставить одно другому – слезы Масако и фонтан. Масако наверняка проиграет – против фонтана даже ей не устоять. Во-первых, у фонтана замкнутый цикл – вода в нем ходит по кругу, а у Масако слезы все-таки должны в какой-то момент закончиться. Люди не могут тягаться с фонтанами, девушке в конце концов придется сдаться и перестать плакать. И тогда он сможет окончательно от нее избавиться. Оставалось выяснить, работают ли фонтаны в дождливый день.
Акио шел молча. Масако лила слезы, но упорно шла вместе с ним под одним зонтом. От нее было непросто отделаться, зато легко затащить туда, куда он задумал пойти.
Юноше казалось, что от дождя и слез намокло все его тело. Масако в своих белых сапожках могла не обращать внимания на дождь, но он был в туфлях, мокрые носки прилипли к ногам, как мясистые влажные водоросли.
Конец рабочего дня, когда служащие покидают офисы, еще не наступил. Улица была безлюдна. Они перешли через дорогу по пешеходному переходу и направились к мосту Вадакура[1]. На мосту они остановились около старинных деревянных перил, через равные промежутки украшенных заостренными шишечками. Слева плавали под дождем белые лебеди, справа, на противоположной стороне рва, маячили сквозь замутненное водой стекло белые скатерти и красные стулья пригостиничного ресторана. Они пересекли мост, миновали высокий крепостной вал, повернули налево и очутились в парке фонтанов.
Масако все еще беззвучно плакала. В глубине парка стояла большая беседка в западном стиле, тростниковая крыша отчасти защищала скамейки от дождя. Акио, так и держа раскрытый зонт над головой, сел на скамейку. Масако села рядом. Он видел ее плечо, обтянутое белой тканью плаща, ее намокшие под дождем волосы. На смазанных маслом прядях, словно прекрасные светлые росинки, блестели капли дождя. Она все так же плакала, широко открыв глаза. Акио подумал: «Может быть, она впала в кому?» Он едва подавил желание дернуть ее за волосы.
Масако по-прежнему безмолвно лила слезы; казалось, теперь так будет всегда. Наверняка она ждала, чтобы он что-нибудь сказал. Но раздосадованный Акио ничего не говорил. Внезапно он понял, что не сказал ни слова с тех пор, как произнес свою коронную фразу.
Неподалеку фонтаны извергали в небо водяные струи, но Масако ни разу не посмотрела туда. Фонтаны были видны сбоку, один большой и два маленьких – они выстроились в ряд друг за другом, их шум почти сливался с шумом дождя, брызги на расстоянии тоже было не различить, и оттого бьющие в разных направлениях струи казались изогнутыми стеклянными трубками.
Кроме них двоих, вокруг не было ни души. Газон с этой стороны фонтанов и невысокая оградка из кустов энкиантуса[2] ярко зеленели, омытые дождем. По ту сторону фонтанов, где кончался сад, двигались бесконечным потоком мокрые брезентовые крыши грузовиков и красные, белые, желтые крыши автобусов. Красный сигнал светофора на перекрестке был виден хорошо, но, сменяясь на зеленый, он перемещался вниз и исчезал, скрываясь в облачке неразличимых фонтанных брызг.
Юноша устал сидеть молча, понемногу в нем росло необъяснимое раздражение. Собственная шутка утратила для него привлекательность.
Он и сам не мог сказать, что его так раздражает. Еще несколько мгновений назад он упивался полетом собственной фантазии, но теперь на душе вдруг сделалось гадко. И не только оттого, что он не знал, как унять плачущую Масако.
«Если б дело было только в ней, я мог бы просто столкнуть ее в фонтан и сбежать». Он снова приободрился. Да, во всем виноват этот дождь, и эти слезы, и это тоскливое, как стена, небо. Оно давит своей тяжестью, превращая его свободу в подобие отсыревшей половой тряпки.
Юноша разозлился, в нем проснулась жестокость. Он не успокоится, пока Масако не вымокнет под дождем до нитки. Он заставит ее посмотреть на эти фонтаны!
Он вскочил со скамейки и побежал, не оглядываясь. Он бежал по посыпанной гравием дорожке, огибавшей фонтаны чуть выше – на пару ступенек – асфальтовой прогулочной, и остановился, лишь когда достиг места, откуда хорошо видел все три фонтана.
Девушка бежала за ним под дождем вслед. Она едва не налетела на Акио, но в последнее мгновение успела остановиться и вцепилась в зонт, который он держал в руке. Ее мокрое от слез и дождя лицо было мертвенно-бледным. Она спросила дрожащим, срывающимся голосом:
– Ты куда?
Акио не должен был отвечать, но слова полились сами, как будто он только и ждал вопроса Масако.
– Я смотрю на фонтаны. И ты смотри! Видишь? Сколько бы ты ни плакала, все равно даже в подметки им не годишься.
Теперь, наклонив зонт, успокоившись и словно осознав, что вовсе не обязательно смотреть друг на друга, они глядели на фонтаны – центральный вздымал вверх гигантские струи, два фонтана поменьше, точно свита главного божества, стояли по бокам от него.
На фоне работающих фонтанов Акио не видел потоки дождя. Единственным звуком, доносившимся сюда время от времени, было далекое урчание машин на автостраде; плеск и журчание фонтана настолько растворялись в воздухе, что, если специально не вслушиваться, казалось, что вокруг стоит полная тишина.
Сначала поверхность воды в черной гранитной чаше начинала дрожать, потом, прорывая водную гладь, в воздух взлетали маленькие струйки, отчего вода переливалась через край.
И вот, окруженный, словно личной охраной, шестью бьющими со всех сторон изогнутыми струями, вздымался из центра чаши большой водяной столп.
Если приглядеться, становилось заметно, что величина его непостоянна. Ветер почти не дул, и вертикальная струя беспрепятственно взлетала к серому дождливому небу, высота ее всякий раз менялась. Время от времени она с шумом уносилась в головокружительную высь и, разбившись на капли, устремлялась вниз. Сквозь толщу воды у самой верхушки столпа просвечивали дождевые облака, отчего струя приобретала мышино-серый оттенок с легкой белесой примесью и выглядела не водой даже, а странной разновидностью порошка. Наверху столп окутывала дымка, сотканная из водяной пыли, он лохматился бахромой танцующей белой пены, похожей на смешанный с дождем снег.
Акио перевел восхищенный взгляд с центрального водяного столпа на изогнутые арками струи, бьющие по краям чаши большого фонтана.
Встряхивая пышной водяной гривой, струи с легкостью перемахивали через черный гранитный барьер и бесстрашно падали вниз, чтобы разбиться о поверхность пруда. Наблюдая за этим беспрерывным, направленным на четыре стороны света движением, Акио будто бы утратил интерес
