Жизнь. Книга 2. Перед бурей - Нина Федорова
– Георгий Александрович! Я выйду за вас! Я давно люблю вас! Я согласна.
Отец и мать старались скрыть своё смущение от неловкости такого ответа, от неожиданности подобного поведения их Милы. Мальцев без особой поспешности сделал два шага к Миле, взял обе её руки в свои и, спокойно, поцеловал их одну за другою. Казалось, он сделал бы то же и так же, если бы она ответила: благодарю вас, Георгий Александрович, но я отказываюсь быть вашей женою.
Но Мила была ослеплена своею любовью и счастьем. До этого дня он не дал ей повода думать, что он замечает её, помнит её имя. Они виделись редко и только в большом обществе. Он был рассеянно и безупречно, безлично вежлив. Он никогда не сказал ей ничего, что бы выходило из рамок светского разговора. И вот сегодня, сейчас она увидела, что он думал о ней, он делает предложение, он целовал её руки – и это всё правда!
И ещё раз всплеснув руками, она зарыдала от счастья. Счастье, пришедшее так неожиданно… и это спокойное утро, эти немногие слова, эта сдержанность её жениха придавали её счастью ещё большую глубину. Склонив голову, закрыв руками лицо, она плакала, и плечи её по-детски вздрагивали.
Родители Милы в растерянности и смущении старались её успокоить. Генерал первым пришёл в себя.
– Дорогой Георгий Александрович, – обратился он к спокойно стоявшему Мальцеву, – вы слышали наш ответ. Жена и я поздравляем вас и Милу и желаем вам долгой и счастливой жизни вдвоём. Извините нас за эту неожиданную сцену. Это наша вина, родителей. Мила ещё очень молода. Мы сделали ошибку, как неопытные в выдавании дочерей замуж, – пошутил он. – Надо было, конечно, её подготовить, мы же полагали, что верным будет первое движение её ума и сердца. Вы видели это движение, – ещё раз пошутил он. – Итак, извините нас, Георгий Александрович, и будем считать свидание законченным. Пусть Мила побудет одна и успокоится.
Мать Милы, опасаясь, что сцена может принять характер смешного, поторопилась протянуть свою руку на прощанье, добавив с милой светской улыбкой:
– К тому же и вы и мы должны быть у Линдеров к завтраку, в час. Но приходите сегодня вечером. Всё это будет большим счастьем для нас. И мы поговорим о дальнейшем.
Мила между тем старалась овладеть собою. Сияя улыбкой счастья и слезами, она говорила:
– Вы не подумайте, Георгий Александрович… это я так… Я ведь никогда не плачу… Правда, папа?
Отец погладил её по плечу, улыбаясь:
– Помолчи, Мила. Тебе уже нечего к сказанному прибавить. На сегодня вполне достаточно.
Мила встретила глаза жениха, и их выражение удивило её: в них не виделось того счастья, той любви, что кипела в её сердце. Было в них нечто иное, совсем непохожее, что-то вроде жалости, может быть, сожаления, лёгкой печали.
– Благодарю вас, Людмила Петровна, – сказал он, поклонившись и прозвенев шпорами, и снова он поцеловал обе руки Милы тем же спокойным поцелуем. Затем он поцеловал руку генеральши, раскланялся с генералом и, сопровождаемый им, покинул гостиную. Мила и мать остались одни.
– Ах, Мила, Мила! – начала генеральша. – Ну как это можно! Что с тобою? Вот не ожидала от тебя! Подумай, как это могло показаться Георгию Александровичу он ведь так мало знает тебя. Могла услышать прислуга… Узнают в обществе… и именно в тот час, когда достоинство в девушке – главное, а ты…
– Мама! – воскликнула Мила. – О чём ты говоришь! Прислуга! Общество! Какое мне дело! Мы никогда не думали о их мнении.
– Это было прежде. Мы не знаем, как относится к мнению общества Георгий Александрович, его мать. Принимая его предложение, прежде всего думай об этом.
Генерал вошёл, довольный, что сцена закончилась, и начал смеяться.
– Ах, Мила! Обрадовалась, что берут замуж, даже заплакала от счастья!
И вдруг все трое, как это случается только в дружных и согласных семьях, начали громко смеяться.
– Не надо идти в театр… своё «Предложение» в большой гостиной! – задыхался от смеха генерал.
– Но подумай, положение жениха… сцена со слезами…
– Вынес! Он бравый офицер, перенёс не моргнув глазом… Не правда ли, Мила, он не заплакал!
– Да и Мила хороша! – смеялась мать. – Обрадовалась, что придётся покинуть отца и мать!
– Покинуть? Вас покинуть? – вдруг испугалась Мила. – «Усладу»? Нет, я не могу всё это покинуть. Знаешь, мама, мы. его возьмём к нам, и будем жить здесь, все вместе.
– О, Мила, не приучайся думать, что всё будет по-твоему. Муж – глава семьи.
– Да-с, – смеялся генерал, – не рано ли наша дочь заплакала от счастья?
Генеральша тоже овладела собой и заговорила обычным тоном, в раздумье:
– Кто мог ожидать! Наша Мила выходит замуж и делает такую блестящую партию! Даже вчера, – обернулась она к мужу, – когда вы мне сказали, что поручик Мальцев желает нас видеть, обоих, и в такой час, так официально… я понимала, что едва ли может быть иной повод для этого… и всё же не верилось мне и не верилось, да и вы сами только пожимали плечами. Я ведь не решилась и намекнуть Миле, чтоб нам всем не попасть в смешное положение…
– Что касается смешного положения, то мы в него всё-таки попали, – смеялся отец.
– И затем, – продолжала генеральша, – встречались они редко и только случайно. Я не замечала ничего преднамеренного с его стороны…
– Удивительно, – шутил отец, – видел же он в столицах и за границей девушек покрасивее Милы, зрение у него, что ли, слабое?
Мила слушала, как ребёнок слушает чудесную сказку, которую ему рассказывают в первый раз.
– Мама! Вы догадывались вчера?! И вы могли молчать! Вы отняли у меня столько часов счастья!
– Хорошо, а если бы мы ошиблись? Как бы ты плакала тогда, – шутил отец.
– Папа, но теперь это наверное? Наверное?
– Вернее и быть не может – слово офицера!
– Но довольно, – решила генеральша. – Нам надо к Линдерам. Мила, пойдём к тебе на минутку.
В комнате Милы она прежде всего дала ей валериановых капель, с улыбкой: «Пей, невеста!» – а потом вздохнула:
– Какая жалость, что именно сейчас я не могу побыть с тобой!
– Но почему? Разве нельзя остаться дома?
– Сегодня нельзя. Это предложение, твои слёзы, наше отсутствие… Могут возникнуть толки…
– Но нам что? Пусть возникнут!
– Ещё раз, Мила! Теперь ты должна очень считаться с мнением общества. Ты вступаешь в родство с Мальцевыми. Они почти не знают нас и тебя. Мы не знаем их отношений к людским толкам. Они принадлежат к высшему столичному кругу. По крайней мере, хотя бы на первое время надо быть очень осмотрительными. Когда они больше узнают тебя, полюбят, конечно… Но твоя будущая свекровь больна. Это она настаивает на возможно
