Курт Воннегут - Внахи
— Мы все сделали? — спросила Франсина.
— Да, — ответил Фаз. Он искал на ее лице насмешку. Но ее не было. — Вам повезло, сегодня свободное утро.
— Когда приходит почтальон?
— Он сюда не доходит. Когда я прихожу с утра на работу и когда возвращаюсь с обеда, я забираю письма в почтовом отделении корпорации.
— Хм.
Капающий душ за дверью вдруг шумно всосал в себя воздух. Затем гнусавые звуки, вроде, прекратились, и опять потекли ровные струйки.
— Здесь бывает много работы, мистер Литл? — спросила Франсина и вздрогнула от мысли, как хорошо быть занятой.
— Бывает.
— А когда сюда приходят люди, что нам надо с ними делать?
— Люди?
— Это разве не связи с общественностью?
— Да...
— Вот, когда же приходит общественность? — спросила Франсина, разглядывая свою безупречную одежду.
— Я боюсь, что общественность так далеко не заходит, — ответил Фаз. Он чувствовал себя хозяином долгой и скучной вечеринки, какую только можно представить.
— Хм, — пробормотала Франсина. Она смотрела на единственное окно в кабинете. Оно располагалось на высоте 2,5 метров и предоставляло вид на обертки в приямке. — Что с людьми, с которыми мы работаем? Они бегают туда-сюда целый день?
— Я боюсь, что мы ни с кем больше не работаем, мисс Пефко.
— Хм.
Послышался громкий хлопок паропровода сверху. Большая батарея в узком кабинете начала свистеть — из нее сифонила вода.
— Почему вы не читаете свои брошюры, мисс Пефко? Может, это будет полезно.
Франсина кивнула, стремясь угодить начальнику. Спохватившись, она стала улыбаться. Вымученная улыбка была первым признаком того, что новое место работы для Франсины оказалось не таким уж беззаботным. Она слегка нахмурилась и начала читать свои брошюры.
Фаз гнусаво засвистел, поднеся кончик языка к небу.
Часы на стене щелкнули. Они щелкали каждые тридцать секунд, и их минутная стрелка едва продвигалась вперед. До обеда оставался час и пятьдесят одна минута.
— Ага, — вздохнула Франсина, что-то прочитав.
— Извините?
— Каждую пятницу вечером проводятся танцы, именно в этом здании, — ответила Франсина и подняла глаза. — Вот почему наверху все так украшено.
Она поняла, почему японские фонарики и бумажные гирлянды висят в баскетбольном зале. Следующая вечеринка пройдет в деревенском стиле. В одном углу был настоящий стог сена, а по стенам с намеренной небрежностью были разбросаны тыквы, сельскохозяйственные орудия и листья кукурузы.
— Я люблю танцевать, — сказала Франсина.
— Хм, — ответил Фаз. Он никогда не танцевал.
— Вы и ваша жена много танцуете, мистер Литл?
— Я не женат.
— Ой, — Франсина покраснела, втянула подбородок и вернулась к чтению. Когда краска спала, она опять подняла глаза. — Вы играете в боулинг, мистер Литл?
— Нет, — спокойно, но с напряжением ответил Фаз. — Я не танцую. Я не играю в боулинг. Я боюсь, мисс Пефко, что вообще ничего не делаю, только ухаживаю за своей мамой, которая больна уже много лет.
Фаз закрыл глаза. Вместе с фиолетовой темнотой век он видел то, что считал самым мучительным в своей жизни, — то, что жертвы были действительно жертвами. Ухаживая за своей мамой, он потерял себя.
Фаз не хотел открывать глаза. Он знал, что лицо Франсины не обрадует его. Он знал, что на ее божественном лице увидит самое жалкое выражение из всех, которые она могла себе позволить. И, несомненно, ее единственным желанием будет убежать от такого неудачника и тупицы.
Чем больше Фаз размышлял над тем, что он увидит, когда откроет глаза, тем меньше ему хотелось их открывать. Часы на стене опять щелкнули, и Фаз понял, что не может так сидеть еще тридцать секунд, пока Франсина на него смотрит.
— Мисс Пефко, — сказал он с закрытыми глазами, — не думаю, что вам здесь понравилось.
— Что?
— Возвращайтесь в Девичье Бюро, мисс Пефко. Расскажите им про чудака, которого вы увидели в корпусе 523. Попросите новую должность.
Фаз открыл глаза.
Франсина была бледной и суровой. Она еле-еле покачала головой, недоверчиво и испуганно.
— Я, я вам не понравилась, мистер Литл?
— Вам здесь нечего делать! — сказал Фаз, вставая. — Уходите отсюда для своего же блага.
Франсина тоже встала, продолжая трясти головой.
— Это не место для прелестной, умной, амбициозной, обаятельной молодой девушки, как вы, — запинаясь сказал Фаз. — Оставайтесь здесь и вы сгниете.
— Сгнию?
— Сгниете, как я.
Фаз лихорадочно излил ей историю своей жизни, жизни внахи. И затем, раскрасневшийся и опустошенный, он повернулся к ней спиной.
— Прощайте, мисс Пефко, было исключительно приятно познакомится с вами.
Франсина вздрогнула и кивнула. Она промолчала. Часто и сильно моргая, она собрала свои вещи и ушла.
Фаз опять сел за свой стол и схватился за голову. Он слышал удаляющиеся шаги мисс Пефко и ждал громкое бабах, когда Франсина закроет за собой дверь и навсегда уйдет из его жизни.
Он ждал, и ждал, и ждал этот бабах. В конце концов, он решил, что Франсина бесшумно закрыла дверь и лишила его этого символичного звука.
И вдруг он услышал музыку.
Эта музыка была записью популярной песни, легкой и глуповатой. Но, эхом проходя через все комнаты корпуса 523, она становилась таинственной, сказочной и волшебной.
Фаз пошел на звук. У одной из стен спортзала он увидел большой патефон. Фаз уныло улыбнулся. Музыка была маленьким прощальным подарком от Франсины.
Он дождался, пока запись доиграет до конца, и выключил патефон. Вздохнул и стал разглядывать декорации и игрушки.
Если бы он посмотрел на балкон, то увидел бы, что Франсина никуда не ушла. Она сидела на решетке и держалась руками за перила.
Но Фаз не поднимал глаз. Он думал, что остался абсолютно один и попробовал уныло сделать несколько па — без всякой надежды.
И вдруг Франсина заговорила с ним.
— Помогает?
Фаз в испуге поднял глаза.
— Помогает? — повторила Франсина.
— Что?
— Музыка хоть сколько-нибудь вас развеселила?
Фаз не смог сразу ответить на этот вопрос.
— Я думала, что музыка может немного развеселить вас, — она тряхнула головой. — Я не имею в виду, что она решит все. Я только подумала, что она может, — Франсина пожала плечами, — знаете, может немного помочь.
— Это... это очень мило с вашей стороны.
— Помогло?
Фаз подумал и честно ответил, заикаясь.
— Да... Я...я думаю, да, немного.
— Вы можете слушать музыку постоянно. Здесь тонны записей. Я придумала, что еще может помочь.
— Правда?
— Вы можете плавать.
— Плавать?
— Конечно. Будете, как голливудская кинозвезда, со своим личным бассейном.
Фаз улыбнулся ей первый раз с момента их знакомства.
— Я иногда думал об этом.
Франсина высунулась с балкона.
— Почему иногда? Если вы такой унылый, почему прямо сейчас не идете плавать?
— В рабочее время?
— Вы же сейчас ничего не можете сделать для работы?
— Нет.
— Тогда плавайте.
— У меня нет костюма.
— Без костюма. Голым. Я не буду подглядывать, мистер Литл. Я останусь здесь. Вы будете себя так хорошо чувствовать, мистер Литл!
Фаз увидел Франсину с той стороны, с которой она ему до этого не показывалась, — твердая и решительная.
— Или вам не надо плавать, мистер Литл, — неприветливо предположила она. — Может, вам настолько нравится быть несчастным, что вы ничего не хотите менять.
Фаз стоял на краю глубокой части бассейна и смотрел вниз на холодную воду глубиной 3,5 метра. Он был абсолютно голым и чувствовал себя костлявым, бледным и глупым. Он подумал, что глуп, потому что стал игрушкой в руках логики еще в восемнадцать лет.
Из гордости он повернулся спиной к воде. Направился в раздевалку, но логика Франсины заставила его опять развернуться. Холодная глубокая вода несомненно готовила удовольствие и свежесть. Если он не войдет в это хлорированное счастье, значит, — он на самом деле человек, который выбрал жалкое существование и достоин презрения.
И он вошел.
Холодная глубокая вода не убила его. Она изумила его своим очарованием и сразу отогнала мысли о бледности и костлявости. Когда Фаз вынырнул после первого прыжка, его легкие наполнились смесью смеха и криков. Он лаял, как собака.
Фаз упивался эхом своего лая и оттого лаял еще больше. И тут он услышал ответный лай, более высокий и отдаленный. Франсина могла его услышать и лаяла ему в ответ через вентиляцию.
— Помогает? — крикнула она.
— Да! — без колебаний заорал Фаз.
— Как вода?
— Великолепно! Вы должны попробовать.
Фаз поднялся на первый этаж, в спортзал, полностью одетый, дрожащий и возмужавший. Там опять звучала музыка, которая подначивала его. Франсина танцевала в чулках на баскетбольной площадке со всей грацией, которой наградил ее бог.
За окном угрюмо гудели фабричные гудки, некоторые ближе, некоторые дальше.
