Мигель Сервантес - Интермедии
Л е о н а р д а. Ведь вот только это и противно в тебе, Репонсе: говори ты, как все говорят, чтоб тебя понять можно было, и не заносись ты так высоко, что тебя не достанешь.
Ц и р ю л ь н и к. Вот у меня это дело идет настоящим порядком; моя речь льется гладко, как подошвы у башмака: хлеб вместо вина, и вино вместо хлеба, или вообще как следует выражаться...
С а к р и с т а н. Да, но только в том и разница между сакристаном-грамматиком и цирюльником-романсистом .
К р и с т и н а. Для того, что мне нужно от моего цирюльника, он знает по-латыни очень довольно и даже больше, чем у Антоньо де Небриха вычитать можно; да и нечего теперь спорить ни о науках, ни об уменье говорить; пусть каждый говорит если не по-ученому, то как умеет; и пойдемте, примемся за работу, нам еще много нужно сделать.
С т у д е н т. И много щипать.
С а к р и с т а н. Кто это, этот добрый человек?
Л е о н а р д а. Бедный студент саламанкский; он просит пристанища на эту ночь.
С а к р и с т а н (вынимая деньги) . Я дам ему два реала на ужин и ночлег, и пусть идет с богом.
С т у д е н т (принимая деньги) . Сеньор сакристан Репонсе, принимаю и благодарю вас за милость и милостыню. Но я молчалив и сверх того беден, что и нужно для этой сеньоры девицы, у которой я в гостях; и я клянусь, что... что уж в эту ночь не уйду из этого дома, хотя бы даже весь свет меня гнал. Ваша милость, доверьтесь каторжному человеку моего пошиба, который довольствуется ночлегом на соломе. Что же касается до ваших каплунов, то пусть их щиплет турка, и подавиться бы вам ими.
Ц и р ю л ь н и к. Мне кажется, он больше мошенник, чем бедняк. У него такой вид, как будто собирается поднять весь дом вверх дном.
К р и с т и н а. Что бы там ни было, а эта смелость мне нравится; пойдемте все и по порядку примемся за дело; бедняк будет щипать и будет молчать, как за обедней.
С т у д е н т. Уж верней сказать: как за всенощной.
С а к р и с т а н. Этот студент меня пугает; я бьюсь об заклад, что он знает по-латыни больше меня.
Л е о н а р д а. Оттого-то он, должно быть, такой и смелый. Но не раскаивайся, мой друг, в своей благотворительности, потому что это во всяком случае, дело хорошее.
Уходят все.
Сцена вторая
На улице.
Входят Панкоасьо и кум его Леонисьо.
К у м. Я сейчас же заметил, что колесо у нас сломается. Но извозчики все без исключения народ упрямый; если бы он поехал в объезд, а не прямо через этот овраг, мы были бы за две мили отсюда.
П а н к р а с ь о. Для меня эта беда не большая; мне гораздо приятнее возвратиться и провести эту ночь с моей женой Леонардой, чем на постоялом дворе. Ведь она, несчастная, чуть не умерла сегодня вечером от горя, что я уезжаю.
К у м. Великая женщина! Наградило вас небо, сеньор кум. Благодарите его за жену.
П а н к р а с ь о. И то благодарю, как умею; но, конечно, меньше того, чем бы должен: никакая Лукреция ей не под стать; ни одна Порция с ней не сравнится: честность и любовь к уединению так и живут в ее душе.
К у м. Ну, и моя, если б не была ревнива, так и мне лучше не надо. Мне по этой улице ближе к дому, а вы тут идите, по этой, и мигом будете дома. Завтра увидимся; за экипажем дело не станет. Прощайте!
П а н к р а с ь о. Прощайте.
Уходят.
Сцена третья
В доме Панкрасьо.
Входят сакристан и цирюльник (с гитарами), Леонарда, Кристина и студент. Сакристан, подобравши сутану и завязавши концы пол кругом пояса, пляшет под звуки своей гитары и при каждом скачке припевает,
С а к р и с т а н. Отличная ночка, отличная пирушка, отличный ужин и отличная любовь!
К р и с т и н а. Сеньор сакристан Репонсе, теперь не время танцевать; садитесь честь-честью ужинать и заниматься разговорами и отложите танцы до более удобного времени.
С а к р и с т а н. Отличная ночка, отличная пирушка, отличный ужин и отличная любовь!
Л е о н а р д а. Оставь его, Кристина, мне очень приятно видеть его веселым.
Стук в дверь и голос Панкрасьо.
П а н к р а с ь о. Сонный народ! Не слышите, что ли? Зачем так рано заперли двери? Вот до чего доходит скромность моей Леонарды!
Л е о н а р д а. Ах, я несчастная! По голосу и по стуку это мой муж Панкрасьо; с ним что-нибудь случилось, вот он и воротился. Сеньоры, скрывайтесь в угольницу, то есть в чулан, где у нас уголь. Беги, Кристина, проводи их, а я удержу Панкрасьо, сколько будет нужно.
С т у д е н т. Скверная ночь, дрянная пирушка, плохой ужин и еще хуже любовь!
К р и с т и н а. Как снег на голову! Пойдемте, пойдемте все.
П а н к р а с ь о. Что там за черт такой! Да что ж вы не отпираете, сони?
С т у д е н т. Вот что: я не хочу быть заодно с этими сеньорами; пусть прячутся, где хотят, я пойду на солому; хоть там меня и найдут, все-таки примут за бедного, а не за любовника.
К р и с т и н а. Пойдемте, а то он так стучит, что того гляди расколотит дом.
С а к р и с т а н. У меня душа в зубах трепещется.
Ц и р ю л ь н и к. А у меня ударилась в пятки.
Все уходят, остается Леонарда одна.
Л е о н а р д а. Кто там? Кто стучит?
П а н к р а с ь о. Твой муж, Леонарда моя. Отопри, уж я полчаса колочу в двери.
Л е о н а р д а. По голосу-то мне кажется, как будто это мой чурбан Панкрасьо; но ведь голоса-то - что у того, что у другого петуха - все похожие; не могу сказать наверное...
П а н к р а с ь о. Вот умная-то жена! Какая необыкновенная осторожность! Это я, жизнь моя, твой муж, Панкрасьо; отпирай, не сомневайся.
Л е о н а р д а. Подите-ка сюда; вот я посмотрю. Что я делала, когда муж уезжал сегодня вечером?
П а н к р а с ь о. Вздыхала, плакала и, наконец, упала в обморок.
Л е о н а р д а. Правда. Но все-таки скажите мне еще: какие у меня знаки на плече, и на каком?
П а н к р а с ь о. На левом родимое пятно величиной в полреала, с тремя волосками, как три золотые ниточки.
Л е о н а р д а. Правда. А как зовут девушку-служанку в доме?
П а н к р а с ь о. Ах, дурочка, довольно, надоела! Кристиночкой ее зовут; ну, что тебе еще?
Л е о н а р д а. Кристиночка, Кристиночка, это твой сеньор; отопри, дитя мое.
К р и с т и н а. Иду, сеньора. Ну, вот, чего же лучше! (Отпирая.) Что это, сеньор мой? Что это вы сегодня так скоро вернулись?
Л е о н а р д а. Ах, блаженство мое! Говорите скорей! Я так боюсь, не случилось ли какой беды с вами, что у меня все жилы болят.
П а н к р а с ь о. Ничего такого не случилось. Только в одном овраге сломалось колесо у кареты, и мы с кумом решили возвратиться, чтобы не ночевать в поле. Завтра утром мы сыщем подводу, потому что время еще не ушло. Что это за крики?
Издали слышится голос студента.
С т у д е н т (за сценой) . Выпустите меня, сеньоры, я задыхаюсь!
П а н к р а с ь о. Это в доме или на улице?
К р и с т и н а. Ну, убейте меня, если это не бедный студент, которого я заперла в чулане, чтобы он там переночевал эту ночь.
П а н к р а с ь о. Студент заперт у меня в доме и в мое отсутствие? Нехорошо! Сеньора, если б я не был так уверен в вашей добродетели, то это прятанье возбудило бы во мне некоторое подозрение. Однако ж поди выпусти его. Должно быть, там вся солома на него повалилась.
К р и с т и н а. Я иду. (Уходит.)
Л е о н а р д а. Сеньор, это бедный саламанкинец: он просил Христа ради пустить его переночевать эту ночь хоть на соломе. Вы знаете мой характер, я ни в чем не могу отказать, коли меня просят; ну, мы пустили и заперли его. Вот он, посмотрите, в каком он виде!
Входят Кристина и студент; у него в бороде, в волосах и на платье солома.
С т у д е н т. Вот если б я не боялся и не был так совестлив, я бы не подвергал себя опасности задохнуться в соломе; я бы хорошо поужинал и имел бы более мягкую и менее опасную постель.
П а н к р а с ь о. А кто ж бы вам дал, мой друг, лучший ужин и лучшую постель?
С т у д е н т. Кто? Искусство мое; только бы страх суда не вязал мне руки.
П а н к р а с ь о. Значит, ваше искусство опасное, коли оно суда боится.
С т у д е н т. Знания, которые я приобрел в пещере Саламанкской (я родом из Саламанки), если только употребить их в дело и не боясь святой инквизиции, таковы, что я всегда могу ужинать и пировать на счет моих наследников, то есть даром. И я не прочь употребить их в дело, по крайней мере на этот раз, когда необходимость меня к тому принуждает и, следовательно, оправдывает. Но я не знаю, умеют ли эти сеньоры молчать, как я умею.
П а н к р а с ь о. Не заботьтесь об них, друг мой. Делайте, что вам угодно; я заставлю их молчать. Я желаю от всего сердца видеть что-нибудь из тех диковин, которым, как говорят, обучаются в пещере Саламанкской.
С т у д е н т. Будет ли довольна ваша милость, если я прикажу двум дьяволам, в человеческом виде, принести сюда корзину с холодным кушаньем и прочим съестным?
Л е о н а р д а. Дьяволы в моем доме, в моем присутствии? Боже, спаси меня от напасти, от которой сама спастись не умею!
К р и с т и н а. Сам черт сидит в этом студенте. Дай бог, чтоб эта проделка добром кончилась! У меня сердце в груди замирает.
П а н к р а с ь о. Ну, хорошо; если только это не опасно и не ужасно, я очень желаю видеть сеньоров дьяволов и корзину с холодным кушаньем. Но я вам повторяю: чтоб вид их не был ужасен.
