Оскар Уайлд - Как важно быть серьезным
Джек. Ну что ж, в городе меня зовут Эрнест, в деревне - Джек, а портсигар мне подарили в деревне.
Алджернон. И все-таки это не объяснение, почему твоя маленькая тетушка Сесили из Гэнбридж-Уэллс называет тебя дорогим дядей Джеком. Полно, дружище, лучше уж выкладывай все сразу.
Джек. Дорогой Алджи, ты уговариваешь меня точь-в-точь как дантист. Что может быть пошлее, чем говорить так, не будучи дантистом. Это вводит в заблуждение.
Алджернон. А дантисты именно это и делают. Ну, не упрямься, расскажи все как есть. Признаюсь, я всегда подозревал в тебе тайного и ревностного бенбериста и теперь окончательно убедился в этом.
Джек. Бенберист? А что это значит?
Алджернон. Я тебе тотчас же объясню, что значит этот незаменимый термин, как только ты объяснишь мне, почему ты Эрнест в городе и Джек в деревне.
Джек. Отдай сначала портсигар.
Алджернон. Изволь. (Передает ему портсигар.) А теперь объясняй, только постарайся как можно неправдоподобнее. (Садится на диван.)
Джек. Дорогой мой, здесь нет ничего неправдоподобного. Все очень просто. Покойный мистер Томас Кардью, который усыновил меня, когда я был совсем маленьким, в своем завещании назначил меня опекуном своей внучки мисс Сесили Кардью. Сесили называет меня дядей из чувства уважения, которое ты, видимо, не способен оценить, и живет в моем загородном доме под надзором почтенной гувернантки мисс Призм.
Алджернон. А между прочим, где этот твой загородный дом?
Джек. Тебе это не к чему знать, мой милый. Не надейся на приглашение... Во всяком случае, могу сказать, что это не в Шропшире.
Алджернон. Я так и думал, мой милый. Я два раза бенберировал по всему Шропширу. Но все-таки, почему же ты Эрнест в городе и Джек в деревне?
Джек. Дорогой Алджи, я надеюсь, что ты доймешь истинные причины. Ты для этого недостаточно серьезен Когда вдруг оказываешься опекуном, приходится рассуждать обо всем в высоконравственном духе. Это становится твоим долгом. А так как высоконравственный дух отнюдь не способствует ни здоровью, ни благополучию, то, чтобы вырваться в город, я всегда говорю, что еду к своему младшему брату Эрнесту, который живет в Олбени и то и дело попадает в страшные передряги. Вот, мой дорогой Алджи, вся правда, и притом чистая правда.
Алджернон. Вся правда редко бывает чистой. Иначе современная жизнь была бы невыносимо скучна. А современная литература и вообще не могла бы существовать.
Джек. И мы ничего бы от этого не потеряли.
Алджернон. Литературная критика вовсе не твое призвание, дружище. Не становись на этот путь. Предоставь это тем, кто не обучался в университете. Они с таким успехом занимаются этим в газетах. По натуре ты прирожденный бенберист. Я имел все основания называть тебя так. Ты один из самых законченных бенберистов на свете.
Джек. Объясни, бога ради, что ты хочешь сказать.
Алджернон. Ты выдумал очень полезного младшего брата по имени Эрнест, для того чтобы иметь повод навещать его в городе, когда тебе вздумается. Я выдумал неоценимого вечно больного мистера Бенбери, для того чтобы навещать его в деревне, когда мне вздумается. Мистер Бенбери - это сущая находка. Если бы не его слабое здоровье, я не мог бы, например, сегодня пообедать с тобой у Виллиса, так как тетя Августа пригласила меня на сегодня еще неделю назад.
Джек. Да я и не приглашал тебя обедать.
Алджернон. Ну еще бы, ты удивительно забывчив. И напрасно. Нет ничего хуже, как не получать приглашений.
Джек. Ты бы лучше отобедал у твоей тети Августы.
Алджернон. Не имею ни малейшего желания. Начать с того, что я обедал у нее в понедельник, а обедать с родственниками достаточно и один раз в неделю. А кроме того, когда я там обедаю, со мной обращаются как с родственником, и я оказываюсь то вовсе без дамы, то сразу с двумя. И, наконец, я прекрасно знаю, с кем меня собираются посадить сегодня. Сегодня меня посадят с Мэри Фаркэр, а она все время флиртует через стол с собственным мужем. Это очень неприятно. Я сказал бы - даже неприлично. А это, между прочим, входит в моду. Просто безобразие, сколько женщин в Лондоне флиртует с собственными мужьями. Это очень противно. Все равно что на людях стирать чистое белье. Кроме того, теперь, когда я убедился, что ты заядлый бенберист, я, естественно, хочу с тобой поговорить об этом Изложить тебе все правила?
Джек. Да никакой я не бенберист Если Гвендолен согласится, я тут же прикончу своего братца; впрочем, я покончу с ним в любом случае. Сесили что-то слишком заинтересована им. Это несносно. Так что от Эрнеста я отделаюсь. И тебе я искренне советую сделать то же с мистером... ну с твоим больным другом, забыл, как его там.
Алджернон. Ничто не заставит меня расстаться с мистером Бенбери, и если ты когда-нибудь женишься, что представляется мне маловероятным, то советую и тебе познакомиться с мистером Бенбери. Женатый человек, если он не знаком с мистером Бенбери, готовит себе очень скучную жизнь.
Джек. Глупости. Если я женюсь на такой очаровательной девушке, как Гвендолен, а она единственная девушка, на которой я хотел бы жениться, то поверь, я и знать не захочу твоего мистера Бенбери.
Алджернон. Тогда твоя жена захочет. Ты, должно быть, не отдаешь себе отчета в том, что в семейной жизни втроем весело, а вдвоем скучно.
Джек (назидательно). Мой дорогой Алджи! Безнравственная французская драма насаждает эту теорию уже полвека.
Алджернон. Да, и счастливая английская семья усвоила ее за четверть века.
Джек. Ради бога, не старайся быть циником. Это так легко.
Алджернон. Ничто не легко в наши дни, мой друг. Во всем такая жестокая конкуренция. (Слышен продолжительный звонок.) Вот, должно быть, тетя Августа. Только родственники и кредиторы звонят так по-вагнеровски. Так вот, если я займу ее на десять минут, чтобы тебе на свободе сделать предложение Гвендолен, могу я рассчитывать сегодня на обед у Виллиса?
Джек. Если так - конечно.
Алджернон. Но только без твоих шуточек. Ненавижу, когда несерьезно относятся к еде. Это неосновательные люди, и притом пошлые.
Входит Лэйн.
Лэйн. Леди Брэкнелл и мисс Ферфакс.
Алджернон идет встречать их. Входят леди Брэкнелл и Гвендолен.
Леди Брэкнелл. Здравствуй, мой милый Алджернон. Надеюсь, ты хорошо себя ведешь?
Алджернон. Я хорошо себя чувствую, тетя Августа.
Леди Брэкнелл. Это вовсе не то же самое. Более того, это редко совпадает... (Замечает Джека и весьма холодно кивает ему.)
Алджернон (к Гвендолен). Черт возьми, как ты элегантна. Не правда ли, мистер Уординг?
Джек. Вы просто совершенство, мисс Ферфакс.
Гвендолен. О! Надеюсь, что нет. Это лишило бы меня возможности совершенствоваться, а я намерена совершенствоваться во многих отношениях.
Гвендолен и Джек усаживаются в уголке.
Леди Брэкнелл. Извини, что мы запоздали, Алджернон, но мне надо было навестить милую леди Харберн. Я не была у нее с тех пор, как умер бедный ее муж. И я никогда не видела, чтобы женщина так изменилась. Она выглядит на двадцать лет моложе. А теперь я бы выпила чашку чаю и отведала твоих знаменитых сандвичей с огурцом.
Алджернон. Ну разумеется, тетя Августа. (Идет к столику.)
Леди Брэкнелл. Иди к нам, Гвендолен.
Гвендолен. Но, мама, мне и тут хорошо.
Алджернон. (при виде пустого блюда). Силы небесные! Лэйн! Где же сандвичи с огурцом? Я ведь их специально заказывал!
Лэйн (невозмутимо). Сегодня на рынке не было огурцов, сэр. Я два раза ходил.
Алджернон. Не было огурцов?
Лэйн. Нет, сэр. Даже за наличные.
Алджернон. Хорошо, Лэйн, благодарю вас.
Лэйн. Благодарю вас, сэр. (Уходит.)
Алджернон. К моему величайшему сожалению, тетя Августа, огурцов не оказалось, даже за наличные.
Леди Брэкнелл. Ну, ничего, Алджернон. Леди Харбери угостила меня пышками. Она, по-видимому, сейчас ни в чем себе не отказывает.
Алджернон. Я слышал, что волосы у нее стали совсем золотые от горя.
Леди Брэкнелл. Да, цвет волос у нее изменился, хотя, право, не скажу, отчего именно.
Алджернон подает ей чашку чаю.
Леди Брэкнелл. Спасибо, мой милый. А у меня для тебя сюрприз. За обедом я хочу посадить тебя с Мэри Фаркэр. Такая прелестная женщина и так внимательна к своему мужу. Приятно смотреть на них.
Алджернон. Боюсь, тетя Августа, что я вынужден буду пожертвовать удовольствием обедать у вас сегодня.
Леди Брэкнелл (хмурясь): Надеюсь, ты передумаешь, Алджернон. Это расстроит мне весь стол. Ведь твоему дядюшке придется обедать у себя. К счастью, он уже к этому привык.
Алджернон. Мне очень досадно, и, конечно, я очень огорчен, но я только что получил телеграмму с известием, что мой бедный друг Бенбери снова опасно болея. (Переглянувшись с Джеком.) Там все ждут моего приезда.
Леди Брэкнелл. Странно. Этот твой мистер Бенбери, как видно, очень слаб здоровьем.
Алджернон. Да, бедный мистер Бенбери совсем инвалид.
Леди Брэкнелл. Я должна сказать тебе, Алджернон, что, по-моему, мистеру Бенбери пора уже решить, жить ему или умирать. Колебаться в таком важном вопросе просто глупо. Я по крайней мере не увлекаюсь современной модой на инвалидов. Я считаю ее нездоровой. Поощрять болезни едва ли следует. Быть здоровым - это наш первейший долг. Я не устаю повторять это твоему бедному дяде, но он не обращает на мои слова никакого внимания... по крайней мере, судя по состоянию его здоровья. Ты меня очень обяжешь, если от моего имени попросишь мистера Бенбери поправиться к субботе, потому что я рассчитываю на твою помощь в составлении музыкальной программы. У меня это последний вечер в сезоне, и надо же дать какие-то темы для разговора, особенно в конце сезона, когда все уже выговорились, сказали все, что у них было за душой, а ведь чаще всего запас этот очень невелик.
