Курт Воннегут - Конфидо
— Единственное, что мне помешало — отсутствие печатной машинки, — засмеялся он. — Человек в моем положении не увольняется, просто сказав об этом. Он увольняется документально.
— Генри, подожди, пожалуйста, всего пару дней?
— Зачем? — недоверчиво спросил Генри. — Куй железо, пока горячо.
— Просто, чтобы быть в безопасности, Генри. Пожалуйста!
— А чего бояться? Он работает как часы. Он лучше, чем телевидение и психоанализ вместе взятые. Не беспокойся, — Генри начал раздражаться. — Включи Конфидо и перестань волноваться. Он специально для этого сделан.
— Я, просто, считаю, что нам надо побольше о нем узнать.
— Да, да, — невероятно раздраженно сказал Генри. — Хорошо, хорошо, да, да. Увидимся.
Элен расстроилась из-за того, что испортила Генри настроение. Она стала злиться на себя и, чтобы показать свою преданность и доверие, включила Конфидо, вставила наушник и стала заниматься домашними делами.
«Что же это такое, все-таки? — подумала она. — Что такое Конфидо?»
— Твой способ заработать, — ответил Конфидо.
Это все, что Конфидо говорил о себе. Она переиначивала вопрос несколько раз за весь день, и каждый раз он говорил, что деньги приносят счастье.
— Как сказал Кин Хаббард[1], — шипел Конфидо, — бедность не позор, но большое свинство.
Элен засмеялась, хотя слышала эту цитату раньше.
— Послушай, ты ... — сказала она. Все ее аргументы были ничтожными. Конфидо умел говорить так, что она всегда с ним соглашалась, несмотря ни на что.
— Миссис Боверс, Эле-ен, — позвала снаружи миссис Финк, их соседка, чья дорожка проходила вдоль спальни их дома. Финк заводила двигатель своей новой машины под окном ее спальни.
Элен перегнулась через подоконник.
— Я здесь, — сказала она. — Вы отлично выглядите. Это новое платье? Оно подходит к вашему лицу. Большинство женщин не могут носить оранжевый.
— Потому что у них лица, как у салями, — отрезал Конфидо.
— А что вы сделали с волосами? Мне нравится. Подходит к овальному лицу.
— Как заплесневевшая купальная шапочка, — продолжил Конфидо.
— Я собираюсь в центр, может вам там что-нибудь надо? — спросила Финк.
— Как здорово, что вы обо мне заботитесь, — поблагодарила Элен.
— И тут мы вместе подумали, что она хочет поболтать о своей новой машине, новой одежде и новой прическе, — сказал Конфидо.
— Я, кажется, я немного поторопилась, потому что Джордж собирается забрать меня на обед в Бронзовую Комнату, — сказала Финк.
— Мужчина должен время от времени уходить от своей секретарши к жене, — сказал Конфидо. — Редкие раздельные каникулы сохраняют романтику многие годы.
— Ты не одна, дорогая? — спросила Финк. — Я тебя отвлекаю?
— Эээээ, одна, — ответила Элен.
— Ты себя так ведешь, как будто слушаешь кого-то или что-то.
— Я? — спросила Элен. — Странно. У тебя богатое воображение.
— Воображение, как у кабачка, — парировал Конфидо.
— Мне надо спешить, — сказала Финк, заводя свой великолепный двигатель.
— Не пытайся от себя убежать, — сказал Конфидо. — Это невозможно, даже на Бьюике.
— Спасибо, спасибо, — ответила Элен.
«Она действительно прекрасна, — сказала Элен мысленно Конфидо. — Я не понимаю, зачем ты говорил такие отвратительные вещи».
— Ааааааааа, сказал Конфидо. — Вся ее жизнь направлена на то, чтобы другие женщины себя чувствовали двухцентовыми монетами.
«Хорошо, ей больше ничего не остается, но она безобидная».
— Безобидная, безобидная, — сказал Конфидо. — Конечно, она безобидная. Безобидность ее мужа и всех остальных совсем сломала ее. И, если ты пришла к такому великодушному выводу, что же ты оставила для себя? Что же ты думаешь про все окружающее?
«Все, я больше не хочу с тобой разговаривать», — сказала Элен и потянулась за наушником.
— Почему нет? — спросил Конфидо. — У нас с тобой вся жизнь впереди, — захихикал он. — Не начнут же такие сварливые старушки, как герцогиня Финк, высыхать и умирать от зависти, если Боверсы пустят ей немного пыли в глаза. Так? Это докажет ей, что добро и честность приходят первыми на длинных дистанциях.
«Добро и честность?»
— Ты, ты и Генри, ей-богу. Вот кто. Кто же еще?
«Это лишь противные соседские слухи про Финка и его секретаршу», — подумала она.
— Да? Нет дыма...
«И он вовсе не лгун».
— Посмотри в эти хитрые, голубые глаза, посмотри на эти толстые губы, созданные для сигар, и повтори это.
«Вот-вот, — думала Элен. — Хватит. Это безосновательно».
— В тихом омуте черти водятся, — сказал Конфидо и замолчал на мгновение. — Я говорю не только про Финков. Все соседи — тихая вода. Честное слово, кто-то должен написать об этом книгу. Возьми весь квартал, начни с Крамеров. Почему, когда на нее смотришь, ты думаешь, что она самая тихая и благообразная...
— Ма, ма, эй, мама, — позвал сын Элен через несколько часов. — Ма, ты заболела? Эй, мама!
— Так, мы добрались до Фицгиббонов, — говорил Конфидо. — К бедному, маленькому, невинному подкаблучнику...
— Ма! — орал Пол.
— Ой, — пробормотала Элен, открывая глаза. — Ты напугал меня. Что ты здесь делаешь? — Она сидела на кухне в кресле-качалке и ничего не понимала.
— Уже четвертый час, ма. О чем ты думаешь?
— Дорогой, неужели уже так поздно? Как быстро летит время.
— Мам, можно я послушаю Конфидо?
— Это не для детских ушей, — в шоке сказала Элен. — Я не разрешаю. Это только для взрослых.
— Ну, можно я хотя бы посмотрю?
С трудом Элен вытащила Конфидо из уха и положила на стол.
— Вот он, видишь? Только и всего.
— Парень, тут лежит миллиард долларов, — прошептал Пол. — Так и не скажешь, да? Целый миллиард, — он был похож на своего отца прошлой ночью, — можно мне мотоцикл?
— Всему свое время, Пол.
— Почему ты еще в халате? — спросила дочь.
— Я как раз шла переодеваться, — ответила Элен.
Ее голова кипела от соседских сплетен. Раньше она слышала лишь их обрывки, теперь Конфидо напомнил все и выстроил в мозаику. Она была в спальне всего секунду, когда из кухни послышались дикие крики.
Она вбежала на кухню и увидела, что Сюзанна плачет, а покрасневший Пол стоит с вызывающим выражением лица. У него в ухе был Конфидо.
— Пол! — прокричала Элен.
— Мне все равно, — ответил он. — Я рад это слышать. Теперь я знаю всю правду.
— Он толкнул меня, — рыдала Сюзанна.
— Конфидо сказал, — ответил Пол.
— Пол, — в ужасе проговорила Элен. — О чем ты говоришь? Правду о чем?
— Я не твой сын, — выпалил он.
— Конечно мой!
— Конфидо сказал, что не твой, — отрезал Пол. — Конфидо сказал, что я приемный. Ты любишь только Сюзанну, поэтому здесь так плохо ко мне относятся.
— Пол, дорогой, это просто ложь. Я тебя уверяю. Я клянусь тебе. И я не понимаю, что ты имеешь в виду под «плохим отношением».
— Конфидо говорит, что это правда, — упорствовал Пол.
— Отдай мне эту мерзкую маленькую скотину, — потребовала Элен и вышла с прибором через заднюю дверь.
— Эй, — сказал Генри, танцуя чечетку, — у меня для тебя отличные новости. Сегодня прекрасный день! Я теперь безработный. Правда, это прекрасно? Они в любой момент с радостью возьмут меня обратно. Когда рак на горе свистнет.
— Хм, — ответила Элен.
— На бога надейся, а сам не плошай, — сказал Генри. — У меня теперь развязаны руки.
— Хм, — повторила Элен.
Пол и Сюзанн встали рядом с матерью и мрачно уставились на отца.
— В чем дело, — спросил он. — Здесь, как на похоронах.
— Мама похоронила его, — прохрипел Пол. — Она похоронила Конфидо.
— Да, да, это она. Она это действительно сделала. Под гортензией, — добавила Сюзанн.
— Генри, я должна была. Или мы, или он, — прошептала Элен и обняла его.
Генри оттолкнул ее.
—Похоронила? Похоронила? — бормотал он и тряс ее руку. — Его всего лишь надо было выключить!
Он медленно прошел через дом во двор. Семья в страхе смотрела на него. Он искал могилу, даже не спросив направления.
Он раскопал Конфидо и очистил от грязи своим носовым платком. Вставил наушник и прислушался.
— Все в порядке, он работает, — смягчился он. — Что на тебя нашло?
— Что он сказал тебе? — спросила в ответ Элен.
Он вздохнул и устало оглянулся.
— Он сказал, что если мы не воспользуемся этой возможностью, то кто-нибудь все равно на этом заработает, рано или поздно.
— Пусть это будут другие, — сказал Элен.
— Почему? — спросил Генри и посмотрел на нее вызывающе. Но вся его спесь быстро пропала, и он оглянулся.
— Если ты говорил с Конфидо, то ты сам знаешь, почему. Так? — ответила Элен.
Генри закрыл глаза.
—-Он будет продаваться, он будет продаваться, он будет продаваться, — бормотал он. — Господи, он будет продаваться!
— Он вытаскивает все плохое, что в нас есть, Генри, — Элен зарыдала. — Ни у кого не должно быть этой штуки, Генри, ни у кого! Этот тихий голос слишком громко звучит.
