Горан Петрович - Атлас, составленный небом
А потом в понедельник действительно приехал Аугусто. Передвигался он в слишком широком белом кабриолете и носил слишком узкую, вызывающе пеструю рубашку с пальмами. Если быть уж совсем честными - никто его не узнал. Заметно пожилой, с избытком килограммов, с неприятно тонкими губами и постоянно отводящий взгляд в сторону, он был тенью того Аугусто, каким мы видели его на экране.
Несмотря на небольшой рост, он спросил Сашу свысока:
- Это вы та самая особа, которая видит меня в прекрасных снах?
- Нет, - ответила она. - Наша Эстер будет вот-вот готова. Прошу вас в гостиную.
Краткий визит Аугусто прошел под знаком его надменности. О разрушенном чердаке он отозвался похвально, но на его лице можно было прочесть, что на самом деле он считает, что у нас просто не хватило денег на завершение строительства дома. Он потребовал стакан минеральной воды, а от сливового варенья отказался. Делал вид, что не замечает за диваном Андрея (хотя раза два с любопытством покосился на него краем глаза). Айву он смерил взглядом, сопровождавшимся циничной усмешкой, а на аквариум посмотрел с таким глупым выражением, что мы подумали: для Эстер лучше всего было бы не появляться вовсе.
Однако было поздно. Она вошла с улыбкой, немного бледная от волнения, походкой более легкой, чем то, что можно взвесить. Все вокруг нее стало чувствительно-нежным. Сладкое предвосхищение счастья увлажнило ее кожу, а приятное тепло так быстро распространилось повсюду, что воздух утратил подвижность и стал густым, как сон. Она действительно была прекрасна как никогда. Тем более казалось странным холодное выражение лица Аугусто, который, видимо, тем самым хотел сообщить нам, что привык к обществу гораздо более привлекательных женщин.
Как проходил разговор в гостиной, мы никогда не узнали. Не желая мешать, мы поднялись на второй этаж и принялись наблюдать за всегда увлекательным движением облаков. Отсюда нам был виден Аугусто, выходивший из нашего дома, причем пальмы на его рубашке зловеще покачивались. Что-то было не так. Человек, покидавший сейчас наш дом, был не тем, который в него вошел. Этот, который сейчас открывал дверцу кабриолета, был, без сомнения, более сухощавым, с красивыми губами, с более определенными движениями, он был даже моложе. Несколько мгновений мы пребывали в уверенности, что любовь нашей Эстер переродила Аугусто, но потом Саша, которой Эстер рассказывала свой сон, вдруг вскрикнула, догадавшись, в чем дело:
- Боже! Скорее вниз, скорее! Он украл ее сон! Это же Аугусто из ее сна!
Мы помчались на первый этаж не помня себя. Эстер, смертельно белая, как бумага, на которой не принимается стихотворение, сидела за столом.
- Он тебя обокрал?! - спросила Саша.
- Кажется, да, - прошептала она и провела рукой по верхней части правого бедра.
Платье все скрывало, но мы знали, что родимого пятна в форме зернышка граната больше нет.
- Что ты теперь будешь делать? Хочешь, я напишу тебе стихотворение? попытался помочь делу Подковник.
Эстер глубоко вздохнула и подняла голову:
- Переменю род занятий. Полюблю кого-нибудь другого.
__________
26/ Несколько ночных эпилогов и Энциклопедия Serpentiana
Позже, прежде чем выздороветь, Эстер еще раз десять видела сон "Пока киномеханик меняет пленку". Аугусто там был именно таким, с каким она познакомилась наяву, - отяжелевшим, надменным, холодным и неприятным. Аугусто из ее старого сна - красивый, улыбающийся, с чувственным ртом - снялся в новом фильме, имевшем большой успех. Затем о нем некоторое время ничего не было слышно. Вероятно, он искал новую жертву. Жертву, благодаря сну которой он сможет опять помолодеть.
Все время, пока Эстер снились кошмары, мы дежурили у ее постели. В одну из таких ночей Драгор, решив чем-то скрасить бдение, листал Энциклопедию Serpentiana и обнаружил там статью "Похитители снов".
Под этим названием стояло: "Самый худший из всех видов воров. Могут высосать из человека даже всю жизнь. Такому несчастному они оставляют одну пустую оболочку, которая может передвигаться. Тем самым они формально избегают ответственности за совершенное убийство".
Независимо от того, находится ли легион в гарнизоне или в походе, наступает он или отступает, разумный префект не оставит без внимания вопрос о здоровом сне своих войск. Афиняне, спартанцы и наши славянские предки прекрасно понимали, какое значение имеет хороший сон, и не оставляли на волю случая это важное слагаемое успеха. Армии, которая видит во сне победу над врагом, достаточно наяву просто приставить к этому сну правую ногу. Армия, которой снится собственное поражение, левой ногой уже стоит в этом поражении.
Из всего этого с необходимостью вытекает, что в каждой когорте следует иметь по одному хранителю снов в ранге трибуна, а в самой большой, тысячной, когорте таких хранителей должно быть двое. В их задачи входит заботиться обо всем, что обеспечивает хороший сон, - от удобных изголовий и до самого содержания снов. Кроме того, хранители снов должны обеспечивать безопасность лагеря на привале, потому что легион, оставшийся без части обоза, копий или кожаных щитов, все-таки может победить, но легион, у которого, воспользовавшись темнотой ночи, похитят сны победителей, может рассчитывать только на поражение. И несмотря на то, что похитители снов, как правило, люди низкой морали, нелишне иметь в своих рядах человека, владеющего таким ремеслом. Известно, что некоторые осады оканчивались успехом именно благодаря похитителям снов. Лишить защитников укреплений сна об успешном исходе боя это гораздо полезнее для победы, чем лишить его воды.
Военачальник, обеспечивший все это, и сам может без страха ложиться спать. Тот же, кто этим пренебрег, пусть вспомнит, что одна из двух колонн триумфальной арки - это всегда сон.
Иллюстрация 25. Вегеций Флавий Ренат, "О хранителях и похитителях снов", часть вторая книги "Краткое изложение военного дела", переписано с утраченного оригинала V века Поджио Браччолини в 1427 году, LL217, Университетская библиотека, Рим.
Ночлег
Зимой день часто слезится, ночь обычно сверх меры сильна, а случается и так, что, если вечер начинается в полдень, утро бывает забывчивым. И каждое из этих обстоятельств, а тем более все они разом свидетельствуют о том, что пришло время играть в тени.
Под конец решения играть Таня и Драгор расставляют по гостиной свечи. Первую свечу мы зажигаем искрой из аквариума с Лунными рыбками, вторую - от первой, третью - от второй, четвертую - от третьей и так далее, до сто пятьдесят шестой. Потом все разом и очень энергично раздуваем электрическое освещение и рассаживаемся. Немного выжидаем, чтобы тишина удобно устроилась во всех углах комнаты, и начинаем.
Само название игры говорит о том, что в ней все выражается тенями. Все, что сейчас здесь не поддается описанию, это лишь тень теней, и словами более точно не выразить. Например, Саше очень хорошо удается показывать птиц. Тени ее рук скользят по верхней части стен так плавно, как будто мы действительно видим полет стремящихся к своим домам перелетных птиц. Неподвижный Андрей выглядит на стене как мощная гора. Он и во время игры надеется, что Эта вернется к нему, поэтому его тень почти не дышит, ждет звука шагов. Эстер подражает рыбам. Встреча стаи птиц и стаи рыб молчалива. Они удивляются друг другу. Немного ниже Подковник препирается сам с собой - быть ли ему зайцем или павлином. По поверхности стен растет лес. Кое-где трава ростом переросла деревья. С верхушками колосьев соприкасаются облака Богомила. Раскаты их смеха будят тени Татьяниных шестикрылых бабочек. Усталые рыбы отдыхают на лепестках Драгоровых цветов. Слева от них все еще продолжается препирательство зайца и павлина, но его заглушает смех облаков. Одна птица выпускает что-то из клюва. Там, куда падает эта тень, появляется струя воды, она течет вверх, вверх и еще вверх, за ту самую стаю рыб, вот и небо. Облака спускаются ниже, кажется, что стены ползут вверх. Компанию покинутой траве составляют тени бабочек. Андрей настораживает уши, гора содрогается, шелестят деревья в лесу, Подковников павлин распускает перья, тень зайца убегает, выглядывает из цветов. Облака снова смеются, на этот раз просто так, без причины, ха-ха, ха, ха...
Чем больше наполняется дом, тем больше похоже, что ночь лопнет. Когда начинают разъезжаться швы темноты, свечи теряют свой смысл, а тени - силу. Запыхавшиеся, истощенные, мы засыпаем там, где нас застал рассвет, и не слышим тишину, когда она начинает возиться по углам.
__________
27/ Перекрещивание пространства: история о Корнелии и Александре
Бывает так: какая-нибудь история на своем пути сталкивается с другой историей. Привившись, как черенком, какой-нибудь малозначительной или даже весьма значительной деталью, первая история начинает тянуть за собой вторую, вырвав ее таким образом из близкого ей более широкого контекста.
Иногда, кроме почтальона Спиридона, в игру теней с нами играла еще и Корнелия. Она жила в Граде, одна, и приходила к нам раз в три или четыре дня, всегда в пять часов, принося с собой благородный взгляд, собственноручно высушенные цветы для Драгоровых рубашек и вино из ежевики, которое она делала особым, солнечным способом. Не успевали еще затихнуть шаги ее прихода, а она уже охватывала взглядом и всех нас, и гостиную, складывала цветы-пуговицы в вазу из прозрачного стекла и, налив ежевичное вино в стаканы и чашки, ласково обращалась ко всем нам:
