Биргит Вандербеке - К Альберте придет любовник

Двойная жизнь стара как мир, подумала я, нарезала салат и положила форелей на сковородку.

- Ты по-прежнему куришь, - сказал он.

Я по-прежнему курила.

- Это требует даже некоторой выдержки, - сказал он, - в наши дни.

Тем временем мое возбуждение совершенно улеглось, и его место заняло разочарование.

Просто удивительно, по-моему, сколь обыденные, будничные вещи обладают неисчерпаемой способностью нас разочаровывать. Даже если у тебя нет больше никаких иллюзий ни по какому поводу, и, значит, ты вроде бы застрахован от разочарований, все равно они тебя настигают постоянно - лично я думаю, это даже хорошо, что они снова и снова тебя настигают, потому что человек должен идти вперед, а когда человек идет вперед, разумеется, что-то его неизбежно разочаровывает - но ведь нельзя же перестать двигаться вперед, и только сидеть на месте или лежать, чтобы избежать разочарований; так вот и живем.

При этой мысли я почувстовала себя совершенно в своей тарелке, но, наверное, это была в большей степени заслуга "Грюнер Вельтлинер", а не самой мысли.

По крайней мере, тефлоновая сковорода меня не разочаровала.

У меня была еще бутылка виноградной водки. С кофе мы выпили по стопке, и мысли унесли меня далеко-далеко в мой собственный, совершенно другой фильм, в мои собственные представления о счастье: в голове у меня кружились всякие формулировки, и я даже не знала, то ли они появились из моей жизни, то ли из фильма. Мне показалось, что когда-то давно, стоя посреди огромного пустого дома, я слышала, как он сказал:

- Знаешь, я хочу сделать тебя счастливой.

Эта фраза показалась мне совершенно абсурдной. И я ошеломленно сказала:

- Боже, ну какое отношение все это имеет к счастью.

Наверное, на какой-то момент я отрешилась от реальности, пытаясь разобраться в своей тогдашней растерянности - неужто один человек и вправду может сказать другому:

- Я хочу сделать тебя счастливой.

И в этот момент я заметила, что узкая ледяная рука очень нежно, и не скрывая своих намерений, лежит на моей руке. Я подумала: "Все верно. К Альберте пришел любовник".

Любовник, казалось, уже некоторое время что-то говорил и как раз в этот миг произнес:

- Знаешь, конечно я люблю свою жену.

Затыкать уши было поздно.

- Но беременная жена - для мужа это непросто, - продолжал он.

И я подумала: "Так тому и быть".

Мне показалось, что пришло время вспомнить вчерашнее торжественное обещание. Я сказала:

- Уже поздно, а машину завтра везти в ремонт.

Дверь тихонько закрылась.

Эпилог

Тем временем я дописала "К Альберте придет любовник" и, когда Жан-Филипп в следующий раз приехал в Т., дала ему прочитать. Была ранняя весна, теплый, ясный, небесно-голубой день, цвели посаженные Элизой крокусы и примулы, а сама она возилась в саду с горошком, Сесиль играла с кошкой во дворе, совершенно излишняя крыша была готова, оставалось только ее покрасить. Отец Жана-Филиппа расхаживал туда-сюда с сердитым лицом - он был недоволен своим сыном, который не понимает ничего ни в виноделии, ни в жизни.

Жан-Филипп прочитал повесть, улыбаясь, вышел из дома и сказал мне весело и чуть насмешливо:

- Мадам, я склоняю перед вами голову.

Смеясь, я ответила:

- Месье, сегодня ваша очередь укладывать спать вашу дочь.