Бог здесь был, но долго не задержался (сборник рассказов) - Шоу Ирвин
-- В сущности, Плейс, ты неплохой парень... глупый конечно, но неплохой. Моя вина, что ты оказался на этой отвратительной демонстрации. Да, я виноват в этом! В воскресенье ты получил сильнейший удар по голове, и я, как тренер, обязан был первым увидеть тревожные симптомы. Нечего было заставлять тебя бегать на спринтерские дистанции и работать два часа с манекенами. Надо было сказать тебе: "Послушай, Хьюго, мой мальчик, ступай домой, ложись в постель и лежи целую неделю, пока голова не придет в норму". Да, так мне следовало поступить. Прости меня, прошу, за мою близорукость! Прости меня, Хьюго!
-- Конечно, тренер, какой разговор!
-- А теперь,-- продолжал тренер,-- прежде чем ты пойдешь домой, к любящей тебя женушке, и как следует отдохнешь, я прошу тебя кое-что сделать для меня.
-- Все, что угодно, тренер.
-- Хочу, чтобы ты спел со мной куплет, маленький куплетик, из нашего гимна "Звездное знамя". Ты сделаешь это ради меня?
-- Конечно, сэр! -- Хьюго был уверен, что забыл, какая строчка идет после "ярко-красный след ракет".
Тренер сильнее сжал его плечо.
-- Раз, два, три... Начали!
Вместе спели гимн "Звездное знамя"; после первой же спетой строчки тренер заплакал. Когда последнее эхо торжественного гимна замерло где-то под трибуной, тренер завершил встречу так:
-- Вот и славно! Ну а теперь ступай домой. Я бы тебя сам отвез, но, к сожалению, сейчас занят -- я работаю над новыми вариантами игры, завтра предложу их вниманию твоих товарищей. Не беспокойся, ты тоже узнаешь о моих новых планах. Пришлю тебе свои разработки нарочным, посмотришь их, когда придет охота. И не переживай из-за пропущенных тренировок. Как только почувствуешь себя в форме -- приходи. Да благословит тебя Бог, мой мальчик! -- И в последний раз похлопав Хьюго по плечу, повернулся и вновь уставился в фотографию Хойхо Бейнса все еще влажными от слез после исполнения государственного гимна глазами.
Д конца недели Хьюго не выходил из догма -- питался консервами и смотрел телевизор. Ну что такого особенного может стрястись с ним, рассуждал он в тишине своей квартиры. Но даже и такую уверенность портили тяжкие мгновения.
Как-то часов в девять утра, когда н сидел у телевизора (передача, посвященная сообразительности домохозяек) повернулся ключ в двери -- вошла уборщица миссис Фитцджералд, седовласая женщина, пропитанная запахом пыли, осевшей на ней в других квартирах.
-- Надеюсь, вы хорошо себя чувствуете, мистер Плейс,-- заботливо пробубнила она.-- Какой прекрасный сегодня денек! Просто преступление проводить его взаперти.
А я непременно выйду -- попозже,-- солгал Хьюго.
Вот о чем думала в эту минуту у нег за спиной миссис Фитцджералд: "Ленивый, неповоротливый увалень... Ни одного честно отработанного дня в жизни! Вот придет в нашей стране революция -- уж на позаботится о таких, как ты! Будете вкалывать с киркой в руках на строительстве дорог. Хоть бы дожить до такого счастливого дня, увидеть все собственными глазами!"
Подумал, не донести ли на миссис Фитцджералд в ФБР, н потом решил -лучше не надо,-- не желаешь он с ними связываться, это точно.
Прослушал речь президента, и она произвела на него благоприятное впечатление: президент явно владеет ситуацией как дома, так и за рубежом. Признал, что сейчас в стране не все идет гладко, сто процентов. Но он предпринимает решительные шаги, чтобы покончить с бедностью; с безответственной, уводящей в сторону критикой демагогов всех мастей; с уличными беспорядками; добиться положительного, сбалансированного бюджета; значительно улучшить общественное здравоохранение. Ощупывая большую шишку на голове, оставленную полицейской дубинкой, Хьюго с удовольствием слушал сообщение президента о том, как успешно идет война во Вьетнаме и почему есть все основания рассчитывать на неминуемой крах противника, полное его поражение. На экране президент выглядит таким ловким, опытным, уверенным в себе политиком, умеющим убеждать всех в свей правоте; посылает одну за другой улыбки гражданам страны -- ее друг и отец. Но тут президент, перед тем как перейти к обсуждению других проблем, сделал небольшую паузу и Хьюго услыхал другой голос,-- совершенно иная тональность: "Ах! знали бы вы, что на самом деле происходит в стране,-- писали бы все т негодования". н выключил телевизор.
На следующий день телеприемник сломался. Наблюдая за суетливой работой телевизионного мастера, что-то печально мурлыкающего себе под нос, Хьюго явственно прочитал его мысли: "Тупица мастера вызывал? Не мог что ли сам посмотреть, в чем тут дело?! Всего-то один проводок поправить... Поставь на место, закрепи зажим -- и все дела!"
Как раз в этот момент мастер с озабоченным видом повернулся к нему.
-- Вынужден огорчить вас, мистер. Существует вполне вероятная опасность взрыва там внутри, в начине. Придется мне забрать его с собой в ателье. Ну а вам -- заплатить за новую трубку.
-- И сколько это будет стоить? -- поинтересовался Хьюго.
-- Тридцать -- тридцать пять долларов,-- если вам повезет и других поломок не обнаружится.
Возражать не стал, разрешил мастеру забрать телевизор с собой. Теперь он считал себя еще и нравственным трусом ко всему прочему.
Настроение поднялось только когда из штата Мэн позвонили мать с отцом -- спокойные, собранные,-- осведомились как он поживает. Очень отрадно с ними поговорить.
-- А как там моя дорогая Сибилла? -- проворковала мать.-- Можно с ней поздороваться, переброситься парой слов?
-- Нет, ее сейчас нет, ма,-- гостит у родителей во Флориде.
-- Какие милые, приятные люди! -- масть видела родителей Сибиллы только раз -- на свадьбе.-- Надеюсь, им всем хорошо вместе там, на юге. Ну, береги себя, Хуэй.-- Так его ласково называли в семье.
-- Не позволяй им бить себя мячом по физиономии.-- У матери, конечно, весьма примитивное представление о футболе.-- И передай наш привет Сибилле, когда вернется, скажи, что мы ее очень любим!
Хьюго положил трубку; до него отчетливо донеслись слова матери -- она их сказала отцу за тысячу миль отсюда, в северной части штата Мэн:
-- У родителей видишь ли! Готова побиться об заклад, что лжет!
