Оноре Бальзак - Надежды Кинолы

Фонтанарес. Шарлатану, ваша светлость?! Потерпите несколько дней, и вы сможете отрубить мне голову, но только не клевещите. Вы поставлены слишком высоко, стыдно вам опускаться так низко!

Дон Фрегосо. Ваша беда велика, но велика и ваша дерзость. Разве вы забыли, что барселонские судьи считают вас соучастником кражи, совершенной у Лотундиаса? Бегство вашего слуги – лучшее доказательство преступления, и тем, что вы на свободе, вы обязаны лишь заступничеству сеньоры. (Указывает на Фаустину.)

Фонтанарес. Мой слуга, ваша светлость, быть может, и грешил когда-то. Но, связав свою судьбу с моею, он очистил свою жизнь в огне моих испытаний. Клянусь честью, он невиновен. Драгоценные камни, которые у него отобрали, когда он их продавал Матиасу Махису, ему добровольно дала Мария Лотундиас, после того как я отказался принять от нее этот дар.

Фаустина. Какая гордость в несчастии! Неужели ничто его не сломит?

Сарпи. А как вы объясните чудесное воскресение вашего деда – этого лженачальника венецианского арсенала? Ведь, к сожалению, сеньора и я знаем настоящего начальника.

Фонтанарес. Это я нарядил моего слугу, чтобы он побеседовал с дон Рамоном о математике и науках. Сеньор Лотундиас вам подтвердит, что каталонский ученый и Кинола пришли к полному единомыслию.

Мониподио (Киноле). Он погиб!

Дон Рамон. Я разрешу себе сослаться на мои труды.

Фаустина. Не гневайтесь, дон Рамон. Ведь когда человек летит в пропасть, он готов всех увлечь за собой.

Лотундиас. Что за отвратительный характер!

Фонтанарес. Прежде чем умереть, сеньоры, надо высказать правду тем, кто толкнул нас в эту пропасть. (К дон Фрегосо.) Ваша светлость, король обещал мне покровительство своих слуг в Барселоне, а я нашел здесь только лютую ненависть. О великие мира сего, богачи, вы все, в чьих руках власть, почему вы обращаете ее в помеху для всякой новой мысли? Или есть божеский закон, предписывающий вам поносить и бесчестить то, чему впоследствии вы сами будете поклоняться? Будь я угодливый смиренник и льстец, я бы достиг успеха! В моем лице вы подвергли гонению все, что есть в человеке благородного: сознание собственной силы, величие труда, небесное вдохновение, подвигающее к творчеству его руку и… любовь, эту веру человека, которая возжигает в нем мужество, когда оно готово угаснуть под холодным ветром насмешек. Ах, если вы плохо творите добро, зато вы отлично творите зло! Я кончил… Вы не стоите моего гнева.

Фаустина (в сторону, ступив шаг вперед). О, я чуть было не сказала ему, что я обожаю его.

Дон Фрегосо. Сарпи, велите альгвасилам взять соучастника Кинолы.

Рукоплескания, возгласы «браво».

Те же и Мария Лотундиас. В ту минуту, когда альгвасилы хватают Фонтанареса, появляется Мария в одежде послушницы, сопровождаемая монахом и двумя монахинями.

Мария (вице-королю). Ваша светлость, я сейчас узнала, что, желая оградить Фонтанареса от ярости его врагов, я погубила его. Но мне разрешено объявить истину. Я сама вручила Киноле мои драгоценности и мои сбережения.

Жест Лотундиаса.

Отец, они принадлежали мне по праву, и я молю Бога, чтобы вам не пришлось когда-нибудь оплакивать ваше ослепление.

Кинола (сбрасывая плащ). Уф! Теперь я могу вздохнуть свободно!

Фонтанарес (опускаясь на одно колено перед Марией). Благодарю, лучезарная и чистая любовь, соединяющая меня с небом, чтобы я мог черпать в ней надежду и веру. Вы спасли мою честь.

Мария. Разве она и не моя тоже? А слава придет.

Фонтанарес. Увы, мою работу расхитили сто жадных рук и потребуют за нее не меньше золота, чем она стоила. Если бы я задолжал еще вдвое больше, все равно уже поздно. Все кончено.

Фаустина (Марии). Пожертвуйте собой, и он спасен.

Мария. Отец! И вы, граф Сарпи! (В сторону.) Я этого не переживу! (Громко.) Согласны ли вы предоставить сеньору Фонтанаресу все, что требуется для завершения его предприятия? Если да, я вам повинуюсь, отец. (Фаустине.) Я жертвую собой, сеньора!

Фаустина. Ваш поступок прекрасен, мой ангел. (В сторону.) Наконец-то я от нее избавилась!

Фонтанарес. Молчите, Мария! Лучше бороться и бедствовать, лучше умереть, чем потерять вас!

Мария. Так я тебе дороже славы? (Вице-королю.) Ваша светлость, велите вернуть Киноле мои драгоценности. Я возвращаюсь в монастырь счастливая: или его, или твоя, о Боже!

Лотундиас. Да это колдун какой-то!

Кинола. Глядя на эту девушку, я готов снова полюбить женщин.

Фаустина (к Сарпи, вице-королю и Авалоросу). Неужели мы его не укротим?

Авалорос. Я попытаюсь.

Сарпи (Фаустине). Еще не все потеряно. (Лотундиасу.) Отведите вашу дочь домой. Не бойтесь, она вам покорится.

Лотундиас. Дай-то Бог! Идем, дочь моя.

Лотундиас, Мария со спутниками, дон Рамон и Сарпи уходят.

Фаустина, дон Фрегосо, Авалорос, Фонтанарес, Кинола и Мониподио.

Авалорос. Я хорошо изучил вас, молодой человек. У вас очень сильный характер, просто железный. А железо всегда будет владыкой золота. Хотите, объединимся честно. Я уплачу ваши долги, выкуплю все, что сегодня было распродано, дам вам и Киноле пять тысяч золотых эскудо, а вице-король, из уважения ко мне, согласится забыть вашу выходку.

Фонтанарес. Если в порыве горя я высказал вам неуважение, ваша светлость, прошу вас меня простить.

Дон Фрегосо. Довольно, сударь. Дон Фрегосо выше оскорблений.

Фаустина. Браво, ваша светлость.

Авалорос. Итак, молодой человек, бури утихли, и теперь вам все улыбается. Давайте осуществим сообща то, что вы обещали королю.

Фонтанарес. Сеньор, к богатству я стремлюсь лишь ради одного. Выдадут ли за меня Марию Лотундиас?

Дон Фрегосо. Так вы любите только ее?

Фонтанарес. Ее одну!

Фаустина и Авалорос беседуют друг с другом.

Дон Фрегосо. Почему же ты молчал? Положись на меня, молодой человек, отныне я всецело на твоей стороне.

Мониподио. Они поладили, нам конец. Удеру во Францию и прихвачу с собою изобретение.

Кинола, Фонтанарес, Фаустина и Авалорос.

Фаустина (Фонтанаресу). Я тоже не хочу помнить зла, сегодня я даю праздник, приходите. Мы все сообща обеспечим вам торжество.

Фонтанарес. Сеньора, за первой вашей милостью скрывалась ловушка.

Фаустина. Как все возвышенные мечтатели, одаряющие человечество своими открытиями, вы не знаете ни света, ни женщин.

Фонтанарес (в сторону). У меня осталось меньше недели. (Киноле.) Я воспользуюсь покровительством Фаустины…

Кинола. Как пользуетесь мной!

Фонтанарес. Сеньора, я непременно приду.

Фаустина. Благодарить за это я должна Кинолу. (Протягивает ему кошелек.) Возьми. (Фонтанаресу.) До скорого свидания.

Фонтанарес и Кинола.

Фонтанарес. Эта женщина коварна, как зимнее солнце. О, несчастие уже тем ненавистно, что оно делает нас недоверчивыми. Итак, существуют добродетели, которых лучше не иметь.

Кинола. Как можно, сеньор, не доверять женщине, которая оправляет в золото каждое свое слово? Она вас любит, только и всего. Неужели же у вас такое маленькое сердце, что в нем не могут уместиться разом две любви?

Фонтанарес. Ах, Мария – это надежда, она согрела мою душу! Да, победа будет за мной!

Кинола (в сторону). Мониподио скрылся. (Громко.) Нет ничего лучше, сеньор, чем поладить с женщиной, особенно когда она сама того хочет, как сеньора Бранкадор.

Фонтанарес. Кинола!

Кинола. Сеньор, вы неисправимы! Неужели вы думаете, что против коварства хитроумной любви можно бороться честным орудием слепого чувства? Мне нужно заручиться влиянием сеньоры Бранкадор, чтобы развязаться с Мониподио, – его намерения меня тревожат. Когда я с ним покончу, успех будет обеспечен и вы женитесь на вашей Марии.

Фонтанарес. Но как ты этого достигнешь?

Кинола. Ах, сеньор, если взобраться на плечи к человеку, который, подобно вам, видит очень далеко, то сам видишь еще дальше. Вы – изобретатель, а я – изобретателен. Вы меня спасли от… сами знаете от чего. А я вас спасу от когтей зависти и от клыков алчности. Всякий делает свое дело. Вот вам золото, принарядитесь, будьте неотразимы, будьте горды, вы накануне торжества. Но, главное, полюбезничайте с сеньорой Бранкадор.