Андрэ Моруа - Фиалки по средам (сборник рассказов)

-- Что вы, сэр, о самоубийстве не может быть и речи,-- заявил Берстекер столь безапелляционным тоном, что его собеседник сразу умолк.-- Саркони, проводите этого господина в номер 113. Что касается заранее оговоренных трехсот долларов, то прошу вас, господин Монье, не отказать в любезности по пути вручить их кассиру--его кабинет расположен рядом с моим.

В номере 113, пламенеющем в лучах великолепного заката, Жан Монье не обнаружил никаких следов смертоносных орудий.

-- Когда подают ужин?

-- В восемь тридцать, сэр,--ответил лакей.

-- Здесь принято переодеваться к столу?

-- Большинство джентльменов следуют этому правилу, сэр.

-- Хорошо. Я переоденусь... Приготовьте мне черный галстук и белую рубашку.

(70)

Спустившись в гостиную, Монье и в самом деле увидал декольтированных дам, мужчин в смокингах. К нему тотчас же подошел сам господин Берстекер, любезно и почтительно произнесший:

-- О, господин Монье, я искал вас... Поскольку вы один, я подумал, что вам, наверно, будет приятно разделить трапезу с одной из наших клиенток, миссис Кнр-би-Шоу.

Монье досадливо поморщился:

-- Я приехал сюда вовсе не для того, чтобы вести светскую жизнь... Впрочем... Можете вы показать мне эту даму, прежде чем представите меня ей?

-- Разумеется, господин Монье... Миссис Кирби-Шоу--это та молодая женщина в платье из белого крепсатина, что сидит около пианино и листает журнал... Мне трудно представить себе, что она может кому-то не понравиться... Скорее наоборот... И вообще она чрезвычайно приятная дама, умная, с хорошими манерами, можно сказать, артистическая натура...

Миссис Кирби-Шоу и впрямь была очень хорошенькая женщина. Темные волосы, уложенные мелкими буклями, тяжелым узлом спускались на затылок, открывая высокий лоб. Глаза излучали тепло и ум. И почему вдруг такой прелестной женщине вздумалось умирать?

-- Неужели миссис Кирби-Шоу... Одним словом, неужели эта дама одна из ваших клиенток и приехала сюда с той же целью, что и я?

-- Конечно,--ответил господин Берстекер.--Конечно,-- многозначительно повторил он.

-- Если так, представьте меня!

Когда ужин, простой, но превосходный и прекрасно сервированный, подошел к концу, Жан Монье уже знал--по крайней мере, в основных чертах--всю жизнь Клары Кирби-Шоу. Она была замужем за богатым и очень добрым человеком, которого не любила. Полгода назад она оставила его и уехала в Европу вместе с весьма привлекательным и циничным молодым писателем, с которым познакомилась в Нью-Йорке. Она ждала, что этот молодой человек женится на ней, как только она получит развод. Но едва они прибыли в Англию, ей стало ясно, что он мечтает избавиться от нее как можно скорее. Потрясенная и оскорбленная его жестокостью, она попыталась было объяснить ему, чем пожертвовала

(71)

для него, обрисовать ужасное положение, в котором оказалась. Ее упреки только рассмешили его.

-- Клара,--сказал он ей,--вы женщина прошлого века!.. Если бы я подозревал, что вы настолько преисполнены викторианской морали, я, право, не стал бы похищать вас у вашего мужа и детей... Советую вам вернуться к ним, дорогая... Ваше призвание--добродетельно нянчиться с семьей.

Тогда она решила попытаться уговорить своего мужа, Нормана Кирби-Шоу, разрешить ей вернуться к нему. Она не сомневалась, что ей удастся вновь завоевать его любовь, если она сможет увидеться с ним наедине. Однако Норман, от которого ни на шаг не отходили родственники и компаньоны, оказывавшие на него постоянное давление,настраивавшие его против Клары, оказался неумолим. После нескольких тщетных и унизительных попыток увидеться с ним Клара однажды утром обнаружила в своем почтовом ящике проспект отеля "Тана-тос" и поняла, что ей открылась единственная возможность легко и быстро разрубить петлю, в которой она задыхалась.

-- А вы не боитесь смерти? -- спросил Жан Монье.

-- Конечно, боюсь... Но еще больше я боюсь жизни...

-- Остроумный ответ,--заметил Жан Монье.

-- Я не стремлюсь быть остроумной,-- сказала Клара.--А теперь расскажите мне, как вы попали сюда.

Выслушав до конца рассказ Жана Монье, она сурово отчитала его.

-- Но это же уму непостижимо! -- сказала она.-- Как? Вы хотите умереть только потому, что ваши акции упали в цене? Неужто вы не понимаете, что через год или два, ну, самое большее--три, если только у вас достанет мужества жить, вы все это позабудете, может быть, даже восстановите то, что потеряли.

-- Мои потери--лишь повод. Это и в самом деле не имело бы значения, если бы в моей жизни сохранился хоть какой-нибудь смысл... Но ведь я уже говорил вам, что жена отказалась от меня... Во Франции у меня не осталось ни близких родственников, ни друзей... Наконец, если уж говорить начистоту, я в свое время покинул родину из-за несчастной любви... Ради кого же мне теперь бороться?..

-- Да ради себя самого... Ради людей, которые полю

(72)

бят вас, которых вы непременно встретите... Только оттого, что в тяжелую для вас минуту некоторые женщины вели себя недостойно, не следует неверно судить обо всех остальных...

-- Вы всерьез считаете, что на свете существует женщина... я хочу сказать, женщины, которых я мог бы полюбить... которые согласились бы, по крайней мере в течение нескольких лет, на жизнь, полную борьбы я нищеты?..

-- Не сомневаюсь,--отвечала она.-- Многие женщины обожают борьбу и находят в нищете бог весть какую романтику... Взять, к примеру, меня...

-- Вас?

-- О, я только хотела сказать, что... Смутившись, она запнулась, затем продолжала:

-- Мне кажется, нам пора вернуться в гостиную... Мы остались в столовой одни, и метрдотель в полном отчаянии бродит вокруг нас.

-- А вы не думаете,-- спросил Жан Монье, накидывая на плечи Клары Кирби-Шоу горностаевый палантин,--вы не думаете, что... уже этой ночью?..

-- О, нет,--сказала она.--Вы же только что прибыли...

-- А вы?

-- А я здесь уже два дня.

Прощаясь, они условились утром вместе совершить прогулку в горы.

Утреннее солнце набросило на веранду косое покрывало, сотканное из света и тепла. Жан Монье, только что принявший ледяной душ, поймал себя на мысли:

"До чего же чертовски хорошо жить!.."

Но тут он вспомнил, что у него осталось всего несколько долларов и несколько дней жизни. Монье вздохнул...

"Уже десять часов!.. Наверное, Клара ждет меня..."

Он торопливо оделся. Облачившись в белый полотняный костюм, он почувствовал необыкновенную легкость во всем теле. У теннисной площадки он нагнал Клару Кирби-Шоу, она, тоже одетая в белое, прогуливалась по аллее в обществе двух молоденьких австриячек. Заметив Жана Монье, девушки поспешили скрыться.

-- Я вспугнул их?

(73)

-- Девочки немного робеют... Они рассказали мне свою историю.

-- Это интересно? Надеюсь, вы ее расскажете мне... Удалось ли вам хоть немного заснуть ночью?

-- Я отлично спала. Сдается мне, пугающий меня Берстекер примешивает к нашей еде снотворное.

-- Не думаю,--отозвался он.--Я спал как сурок и проснулся наутро с совершенно ясной головой. Спустя мгновение он добавил:

-- И совершенно счастливым.

Она улыбнулась ему, но ничего не ответила.

-- Пойдемте по этой тропинке,--предложил он,--и вы расскажете мне историю молоденьких австриячек... Вы станете здесь моей Шехерезадой...

-- Но только у нас не будет тысячи и одной ночи...

-- Увы!.. Вы сказали... у нас? Она прервала его:

-- Эти девчушки -- близнецы. Они росли вместе, жили в Вене, затем в Будапеште, других близких подруг у них не было. Когда им исполнилось восемнадцать лет, они познакомились с венгром, который принадлежал к старинному аристократическому роду, прекрасным, как бог, и музыкальным, как цыган. В один и тот же день обе девушки без памяти влюбились в него. Спустя несколько месяцев он просил руки одной из сестер. Другая в отчаянии пыталась покончить с собой. Тогда избранница графа Никки решила отказать ему, и сестры составили план умереть вместе... И тут как раз они, подобно мне и вам, получили проспект "Танатоса".

-- Какое безумие! -- сказал Жан Монье.-- Обе молоды и прекрасны... Отчего бы им не уехать в Америку, они могли бы встретить и полюбить других юношей?.. Немного терпения, и все уладилось бы...

-- Сюда как раз и попадают те, кому не хватает терпения,-- печально проговорила она.-- Впрочем, каждый из нас может рассуждать очень здраво, когда дело касается другого... Кто это сказал: "Все мы имеем достаточно мужества, чтобы переносить несчастия других"?

Обитатели "Танатоса" могли целый день наблюдать, как мужчина и женщина в белом без устали бродили по аллеям парка, мимо скал, вдоль оврага. Они горячо обсуждали что-то... Когда начало смеркаться, они повер

(74)

нули назад к отелю. Заметив, что они шли обнявшись, мексиканец-садовник деликатно отвернулся.

После ужина Жан Монье увлек Клару Кирби-Шоу в маленькую уединенную гостиную и весь вечер нашептывал ей что-то, казалось, трогавшее ее. Затем, прежде чем подняться в свою комнату, он отправился на поиски господина Берстекера. Он нашел директора в кабинете просматривающим какую-то черную книгу. Господин Берстекер проверял счета. Время от времени он брал красный карандаш и зачеркивал одну строчку.