Сборник - Отец Арсений
Самая продолжительная из моих встреч с о. Арсением была в 1967 г. и длилась больше трех часов, небольшая часть беседы касалась личных проблем, а основная была посвящена расспросам батюшки об общине, руководившейся о. Сергием Мечевым (все знали общину под названием «Маросейка») и о владыках и иереях, с которыми мы встречались в жизни, но об этом напишу дальше. Хотя остальные встречи были кратковременными, но входил я к о. Арсению одним человеком, а уходил совершенно другим, получившим новое духовно обновляющее наставление, совет, помощь, разъяснение возникавших недоумений. Память на расстоянии прошедших лет тускнеет, многое забывается, однако обещание, данное о. Владимиру, я обязан исполнить, ибо сказанное «да» не должно быть нарушено.
Прежде, чем писать, вспоминая, подошел к книжной полке, посмотрел, сколько вышло изданий книги «Отец Арсений» и увидел, что в России, начиная с 1993 г., вышло шесть изданий, общим тиражом приближающимся к 500 тысяч экземпляров, два издания вышли в Греции на греческом языке, два – в США на английском, и есть сообщение, что книгу издают и во Франции. Такое количество изданий в России и за рубежом, а также огромные тиражи сделали эту книгу одной из самых читаемых среди православных христиан, и это заслуга Православного Свято-Тихоновского Богословского Института и Братства во Имя Всемилостивого Спаса, положивших начало ее изданию и широкому распространению среди верующих.
Мне придется немного рассказать об общине, руководившейся о. Сергием Мечевым и о моей личной жизни, потому что это связано с упоминанием имени о. Арсения, которое я впервые услышал в 1938–1939 гг.
В 1920–30-е гг. о. Сергием Мечевым обсуждался вопрос о посвящении в тайные иереи девяти братьев общины епископом Афанасием (Сахаровым). Трое братьев были уже посвящены: Федор Семененко (он был маросейским и подкопаевским), Герман и Георгий. Но владыка Афанасий оказался вновь в заключении в лагере, и о. Сергий с сожалением сказал: «Не успели мы, а вот иеромонаху Арсению Владыка посвятил десять братьев во иереи. Сейчас договариваемся с епископом Мануилом (Лемешевским), он готов произвести посвящение братьев нашей общины». Из девяти епископ Мануил посвятил пять: Романа, Бориса, Петра, Константина, пятого имя не помню[29]. Но через некоторое время все посвященные им были вызваны на Лубянку, трое получили «сроки», двое отрицали посвящение, подверглись тяжелому физическому воздействию и были отпущены, но находились под постоянным наблюдением. Самым странным было то, что к отрицавшим посвящение дважды на дом приходил епископ Мануил и просил признаться «органам» (??).
О предполагавшемся посвящении еще четырех братьев епископ Мануил не знал, трое из них уже при Патриархе Алексии I были посвящены во иереи, но в разных епархиях, и в 1945–1946 гг. служили в храмах. Все, о чем пишу сейчас, я узнал только в пятидесятые годы, ибо даже посвящаемые не знали, кто из других братьев должен был стать или стал священником. Время было страшное, и тайно посвященные иереи совершали домашние литургии у ограниченного круга лиц, которым запрещалось сообщать об именах священников и совершенных службах. Вот так мы жили в те годы.
Второй раз имя о. Арсения я услышал в 1940 г. после литургии за трапезой у нас дома. Жили мы с женой Еленой (Лелей) в отдельной двухкомнатной квартире (в мезонине трехэтажного дома в Малом Козихинском пер., д. 14), поэтому у нас два раза в месяц по воскресеньям служились тайные литургии, совершаемые скрывавшимися от ареста священниками закрытых церквей или тайно посвященными иереями. Литургия 1940 г., а также все на ней присутствовавшие мне хорошо запомнились. Обычно на такие службы приглашались только члены Маросейской общины, но иногда приглашались и члены других общин, в верности которых не было сомнений. Дабы все было понятно, скажу, что состав и число приглашенных определялся не хозяевами квартиры, а специально выделенным для этого в общине человеком (это была Сима – Серафима Соловьева), мы сами могли приглашать только двух человек, наших друзей. Серафима устанавливала очередность посещения литургий братьями и сестрами. Общиной руководил о. Сергий Мечев, сын известного московского старца о. Алексея Мечева, духовным сыном которого я был мальчиком 12 лет и исповедовался у него. В 1939 г. о. Сергий жил в г. Калинине (Твери) под надзором НКВД. Я неоднократно ездил к нему, иногда батюшка тайно приезжал летом на станцию «Мцыри» Октябрьской железной дороги, где многие встречались с ним в лесу. Отец Сергий был духовным отцом Лели и моим, и он же благословил нас на брак.
Возвращусь к литургии, проходившей у нас дома. Совершал ее о. Александр «горбатенький», невысокого роста и действительно немного горбатенький, фамилии его я не знаю, ранее он был иереем в Подкопаевском храме, тогда уже закрытом. Жил, вернее, скрывался на разных квартирах в Москве или уезжал в г. Боровск, где и умер впоследствии от воспаления легких во время оккупации города немцами. Служил литургию о. Александр у нас много раз. Невысокого роста – скорее, почти маленького, с постоянно добрым и приветливым лицом, он был светел и лучезарен, и очень напоминал мне старца о. Алексея Мечева. Все, кто знал, любили его. Когда я исповедовался у него, то не напрягаясь, без малейшего усилия, смущения рассказывал о своих грехах, словно говорил самому себе, и от каждого слова и жеста о. Александра исходила доброта и всепрощение. Удивительный был человек и священник о. Александр.
Кончилась литургия, причастники поздравили друг друга, причащались все. Поставлен стол, расставлены чашки, тарелки, все сели вокруг стола, Леля и я начинаем всех поить и кормить. Вглядываюсь – все знакомые лица, кроме двух. На литургии присутствовали: Елизавета Замятина, ее двоюродная сестра Людмила Дилигенская, впоследствии тайная монахиня Серафима, филолог и режиссер, Зоя Прянишникова – дочь академика Прянишникова, Павел Оленин, сын композитора, Елена Сергеевна Волнухина, дочь скульптора (автора памятника первопечатнику Ивану Федорову), тайно приехавшая из Орла или Рыбинска, Андрей, духовный сын о. Михаила Шика, Юрий и Кира и, конечно, Леля и я. Леля – моя первая жена, умершая 8 июля 1943 г. Отец Александр всех нас знал, встречаясь на службах, но Юрия и Киру видел впервые, так же, как и я, и обратился к ним с вопросом: «Кто Ваш духовный отец?» – «Наш батюшка – иеромонах Арсений, все время был в ссылках, сейчас заключен в лагерь». Отец Александр спросил еще что-то уточняющее, сказав: «Иеромонаха Арсения встречал не раз в 1925–1927 гг., но я тогда еще иереем не был. Знаю, знаю».
Как вы уже поняли, об иеромонахе Арсении до 1958 г. я слышал дважды, значения этому не придал и не предполагал, что встречусь с ним.
В 1960 г. двоюродная сестра моей второй жены Елизаветы – Людмила Дилигенская (в тайном монашестве Серафима) пригласила Лизу поехать в г. Ростов к старцу иеромонаху Арсению, вот тогда-то я услышал в третий раз о старце. Ездили они в Ростов втроем: Людмила, Елизавета и Кира. После своего первого приезда к батюшке с глубокой проникновенностью рассказывала мне о нем, ибо почти с 1941 г. по 1960 г. духовного руководителя в полном смысле этого слова у нас не было. С этого времени Лиза ездила к о. Арсению два раза в год, но обязательно в сопровождении Людмилы или Киры, одну ее не отпускал. Я к о. Арсению не ездил. Работал на двух работах, вставал в шесть утра, работал до 16 ч. 30 м. на одной и быстро ехал на вторую и приходил в 22 ч. 15 м. домой, успевал только пообедать и усталый ложился спать. Лиза не работала после выхода замуж, занималась хозяйством, воспитывала сына Александра.
Первая моя встреча с о. Арсением произошла в январе 1961 г. В это время мне давали двухкомнатную квартиру в неприютном рабочем районе, а жили мы на Арбате в коммунальной квартире, и Лиза никак не могла решить, переезжать или нет, новый район ей не нравился. Пришли к о. Арсению вдвоем, он выслушал нас и благословил переехать. Встреча наша произошла на квартире Юрия и Киры Бахмат, и в дальнейшем мы почти всегда встречались с о. Арсением у них, редко у Люды или Наталии Петровны.
Вторая встреча была долгой. «Расскажите о себе», – сказал мне о. Арсений, и я подробно стал рассказывать. С горестью говорил об умершей первой жене Елене. Начиная с 1930 г., она была инвалидом второй группы – двойной порок сердца, поражение клапанов. Она получала пенсию и дома подрабатывала, печатая на машинке. Я полюбил Лелю, она не соглашалась быть моей женой, но после долгих моих уговоров и благословения духовного отца – о. Сергия Мечева вышла за меня замуж 17 июля 1936 г., все время мучительно переживая, что своей болезнью «портит» мне жизнь, но это было глубочайшее ее заблуждение.
Филолог по образованию, работать по специальности она не могла. Пришла в общину о. Сергия в 1924 г. вместе со своими друзьями: Александрой Цуриковой (впоследствии женой иерея Федора Семененко), Ириной Свешниковой, Валентином Ивановым. Здесь после тяжелых переживаний, связанных со смертью матери, она нашла душевный покой и духовное руководство о. Сергия, много настоящих, хороших, добрых друзей, с которыми дружила до самой смерти. Это были Мария Николаевна Соколова (монахиня Иулиания), учившая ее иконописи, но не только ее, а многих братьев и сестер общины, Елена Майдель, Зоя Прянишникова, Павел Оленин, Татьяна Куприянова (впоследствии жена тайного иерея Бориса Васильева), моя сестра Елена Апушкина-Быкова (впоследствии жена иерея Константина Апушкина), Мария Александровна Залесова, протоиерей Петр Гнедич – преподаватель Ленинградской, затем Московской Духовной Академии и многие другие. Елена жила общиной и жила в общине, была она человеком необыкновенной доброты, веры, молитвенности и постоянной помощи окружающим людям. Начиная с 1934 г. возникла большая и тесная дружба между женой и Елизаветой Замятиной – любимой духовной дочерью о. Сергия и одной из деятельных сестер общины. Елизавета всегда была на всех литургиях, совершавшихся у нас дома. Кроме того, три раза в неделю у нас читались вечерня, утреня, часы, акафисты, и на них всегда присутствовали Лиза, Павел Оленин, Зоя Прянишникова, конечно, хозяйка квартиры моя жена Елена. Я приходил с работы поздно и заставал почти всегда конец службы.
