Эрих Кестнер - Трое в снегу
Остальные согласно кивнули.
Через некоторое время Хагедорн сказал;
-- Знаете, когда моя матушка написала письмо, которое пришло сегодня? Когда я был в мясной лавке и покупал колбасу на дорогу.
-- Зачем такая спешка? -- спросил Кессельгут недоуменно.
-- Чтобы я в первый же день получил от нее письмо!
-- А-а, -- сказал Шульце. -- Прекрасная идея.
Солнце жарило. Сигары потухли. Трое спали. Кес-сельгуту снились лыжи. Будто Тони Гразвандер стоит на одной церковной башне мюнхенской Фрауэнкирхе, а он, Кессельгут, на второй. "А теперь небольшой скоростной спуск, -- сказал Тони. -- По церковной крыше, пожалуйста. Оттуда стильный прыжок на Бриэннерштрассе. Перед Дворцовым парком, у кафе "Аннаст", сделайте поворот в упоре и ждите меня".
"Не поеду, -- заявил Кессельгут. -- Мне и во сне такое не приснилось бы". Но тут он сообразил, что видит это во сне, расхрабрился и повернулся к Тони спиной: "А теперь скоростной спуск у меня по спине, и там, где она кончается, сделайте стильный поворот в упоре!" -- И он сонно улыбнулся.
Глава десятая
ВОЛНЕНИЯ ГОСПОДИНА КЕССЕЛЬГУТА
Когда Хагедорн проснулся, Шульце и Кессельгут исчезли. Невдалеке за маленьким столиком фон Маллебре пила кофе.
-- Я наблюдаю за вами, господин кандидат, -- сказала она. -- У вас талант спать.
-- Надеюсь! -- гордо ответил он. -- Я храпел?
Она ответила "нет" и пригласила его на чашку кофе. Он подсел к ней. Сначали они поговорили об отеле, об Альпах и о путешествиях. Потом она сказала:
-- Я чувствую, что должна извиниться перед вами за то, что я такая несерьезная женщина. Да, да, несерьезная. К сожалению, это верно. Но я не всегда была такая. Моя сущность каждый раз определяется мужчиной, с которым я живу. У многих женщин это так. Мы приноравливаемся. Мой первый муж был биологом. Тогда я была очень образованной, Второй муж был гонщиком, и те два года я интересовалась только автомобилями. Думаю, что если влюблюсь в гимнаста, то смогу крутить на турнике "солнце".
-- Надеюсь, вы никогда не выйдете замуж за огне-глотателя, -- сказал Хагедорн. -- Кроме того, есть мужчины, которым приспособленчество женщины действует на нервы.
-- Других мужчин вообще не бывает, -- сказала она. -- Но один-два года каждый находит это привлекательным. -- Она сделала театральную паузу. --Боюсь, что моя несерьезность становится хронической. Но без посторонней помощи я не справлюсь.
-- Если я вас правильно понял, вы считаете меня особенно энергичным и ценным человеком,
-- Вы правильно меня поняли, -- сказала она и нежно посмотрела на него.
-- Ваше мнение льстит мне, -- сказал он. -- Но ведь я, в конце концов, не знахарь, сударыня!
-- Это не то слово, -- тихо сказала она. -- Я же не собираюсь с вами ворожить!
Он поднялся.
-- К сожалению, я должен идти, мои знакомые куда-то пропали. Мы продолжим беседу как-нибудь в другой раз.
Она протянула ему руку. Ее глаза затуманились.
-- Жаль, что вы уходите, дорогой господин Хагедорн. Я отношусь к вам с огромным доверием.
Он дал тягу и стал искать Шульце, чтобы поплакаться. Искал Шульце, но нашел Кессельгута. Тот предположил, что он у себя в номере. Они поднялись на шестой этаж. Постучали. Никто не ответил. Хагедорн нажал на дверную ручку. Дверь оказалась незапертой. Они вошли. Комната была пуста.
-- Кто здесь проживает? -- спросил Кессельгут.
-- Шульце, -- ответил молодой человек. -- Разумеется, о проживании не может быть и речи. Это его ночлег. Он приходит поздно вечером, надевает пальто, красную вязаную шапку и ложится на кровать.
Кессельгут молчал. Он не мог этого постичь.
-- Ну, пошли! -- сказал Хагедорн.
-- Я вас догоню, -- сказал Кессельгут. -- Меня интересует эта комната.
Когда Хагедорн вышел, Иоганн приступил к уборке. Открытая корзина стояла на полу. Белье перерыто Пальто лежало на кровати. Галстуки, манжетки и носки валялись на столе. Вода в графине и умывальнике была несвежая. У Иоганна навернулись слезы на глаза.
Через двадцать минут был порядок! Слуга вынул из своего элегантного пиджака портсигар и положил на стол три сигары и коробок спичек.
Затем Иоганн сбегал к себе в номер, перерыл чемоданы и шкафы и вернулся крадучись по служебной лестнице в чердачную каморку. Он притащил с собой мохнатое полотенце, пепельницу, одеяло из верблюжьей шерсти, вазу с еловой веткой, резиновую грелку и три яблока. Расставив и разложив дары, он еще раз пристально оглядел все, сделал пометки в блокноте и возвратился в свой аристократический номер. По дороге ему никто не встретился.
Хагедорн обошел все: игорный салон, бар, библиотеку, даже кегельбан. Не знал, что и делать. Отель словно вымер. Все были еще в горах. Он направился в холл и спросил швейцара, не знает ли тот, куда делся господин Шульце.
-- Он на катке, господин кандидат, -- ответил дядюшка Польтер. -- Там, сзади.
Молодой человек вышел из отеля. Солнце садилось. Еще светились только самые высокие макушки. Каток был устроен на теннисных кортах. Но на коньках никто не катался. Лед покрывал толстый слой снега. В дальнем конце два человека сгребали снег. Хагедорн слышал, как они разговаривают и смеются. Он пошел вдоль высокой проволочной сетки вокруг площадки. Подойдя к рабочим поближе, он крикнул:
-- Извините, вы не видели высокого господина, который хотел кататься на коньках?
Один из рабочих крикнул в ответ:
-- Видели, мой дорогой! Высокий пожилой господин сгребает снег!
-- Шульце? -- спросил Хагедорн. -- Это вы? У вас что -- отказали тормоза?
-- Ни в коем случае! -- весело ответил Шульце. -- Я занимаюсь производственной гимнастикой! -- На голове у него была красная вязаная шапка, черные наушники, на руках черные перчатки и две пары напульсников. --Швейцар нарядил меня на аварийные работы.
Хагедорн ступил на очищенный лед и осторожными шажками подошел к рабочим. Шульце пожал ему руку.
-- Это же немыслимо, -- растерянно сказал молодой человек. -- Какая наглость! В отеле много служащих!
Зепп, садовник и сторож лыжного склада, поплевал на ладони и, продолжая работать лопатой, сказал:
-- Конечно, есть. Это какую-то каверзу подстроили.
-- Я не вижу каверзы, -- сказал Шульце. -- Швейцар заботится о моем здоровье.
-- Немедленно уйдемте отсюда! -- сказал Хагедорн. -- Этому типу я начищу морду так, что он...
-- Дорогой мой, -- прервал его Шульце. -- Вторично прошу вас не вмешиваться в это дело.
-- Еще лопата есть? -- спросил молодой человек.
-- Есть, конечно, -- ответил Зепп. -- Да ведь полкатка уже очищено. С остальным я и один справлюсь. Ступайте полдничать, господин Шульце!
-- Я очень мешал вам? -- робко спросил пожилой человек.
Зепп рассмеялся.
-- Малость! Учились вы, небось, не снег убирать.
Шульце тоже засмеялся. Он по-товарищески простился с местным жителем, вложил ему в руку три монеты, прислонил свой рабочий инструмент к ограде и пошел с Ха-гедорном через парк в сторону отеля.
-- Завтра хочу прокатиться на коньках, -- сказал Шуль-це. -- Но, может, я уже разучился? Жаль, что здесь нет теплой раздевалки. Это всегда самое приятное место на катке.
-- Я зол, -- признался Хагедорн. -- Если вы сейчас не устроите им скандал, то -- самое позднее послезавтра -- вас заставят драить лестницы. Пожалуйтесь хотя бы директору!
-- Так в этом же участвует и директор. Меня хотят отсюда выжить. Очень увлекательно. -- Шульце взял молодого человека под руку. -- Не ворчите! Это моя причуда. Когда-нибудь потом вы меня поймете!
-- Вряд ли, -- ответил Хагедорн.
-- Вы слишком добродушны. Поэтому ничего не добились в жизни.
Хагедорн натянуто улыбнулся.
-- Именно так, -- продолжал Шульце. -- Не каждый может быть престолонаследником Албании. -- Он засмеялся. -- Лучше расскажите-ка о ваших любовных похождениях! Что нужно было смуглой красотке, которая пришла на террасу охранять ваш сон?
-- Это некая госпожа фон Маллебре. А я должен непременно ее спасти. Ибо она тип женщины, запросы которой внушаются ей тем мужчиной, в кого она в данное время влюблена. В последний раз она подхватила такое качество,
как несерьезность, и жаждет избавиться наконец от оной. Для лечения ей срочно требуется образованный, с высоким духовным уровнем человек. Оказалось, что это -- я.
-- Несчастный, -- сказал Шульце. -- Если бы эта особа не была такой хорошенькой! Ну, а блондинка из Бремена тоже хочет, чтобы ее спасли?
-- Нет. Госпожа Каспариус за более простой способ. Она утверждает, что мы оба молоды, ничем не заняты и было бы грешно, если бы друг другу в чем-то отказали. Она собиралась уже вчера вечером посмотреть сиамских котят.
-- Осторожно, осторожно! -- сказал Шульце. -- Какая вам больше нравится?
-- Для флиртов я слишком неуклюж. Таким и останусь. Переживания, которые потом вызывают досаду, меня больше не интересуют. С другой стороны, если женщина что-то вобьет себе в голову, она чаще всего это осуществляет. Скажите, Шульце, вы не могли бы немножко за мной присмотреть?
