Ричард Халл - Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник)
Но, поскольку это невозможно, придется Так-Таку стартовать из положенной точки (я отметил ее камнем) в положенный момент – то есть тогда, когда «Моррис» окажется между вторым и третьим деревьями, если считать от главных ворот. Возникают вопросы: как заставить пса это сделать и где следует находиться мне?
Я посвятил этому долгие часы раздумий. Сразу стало ясно, что стоять на другой стороне Лощины и звать Так-Така оттуда не годится. Он ведь не останется один у камня, если я уйду. Притаиться на краю пропасти у самой дороги? Тоже исключено. Вот ведь выйдет ирония судьбы, если тетина машина в ходе операции собьет меня! Нет. Я должен находиться неподалеку, чтобы контролировать Так-Така, и, следовательно, спрятаться по правую сторону дороги, а точнее – за живой изгородью, на лугу фермера Уильямса. Слева, со стороны Лощины, естественно, нет никаких изгородей и заборов – этот факт известен мне так хорошо, что я бы уже давно сообщил о нем всем, кто прочтет эти записки, если бы предполагал дать их кому-либо прочесть. Так вот, мне надлежит укрыться именно за изгородью Уильямса, а еще лучше, наверное, – за любым деревом на два – два с половиной метра в глубь поля. Так-Так тем временем будет ждать моего сигнала у самой обочины, и это прямо подсказывает мне, как именно заставить его совершить забег! Просто удивительно, как письменное изложение собственных мыслей помогает привести их в порядок!
Я никогда не стремился обучить Так-Така разным штукам. Это и утомительно, и песик мой отличается поистине исключительным упрямством, но, слава богу, есть в этом мире особый сорт сладкого печенья, ради которого он готов на все. Такое печенье легко найти у нас в столовой, благо оно – домашнего изготовления. С самых, можно сказать, младых ногтей я не слышал, чтобы кто-нибудь называл эти изделия иначе, нежели «бринмаурские хрустики»; делают их, кажется, преимущественно из муки и масла, еще добавляют сахар – и получаются крошечные шершавые пальчики, очень симпатичные. Значит, схема такая: втолковать Так-Таку, что один «хрустик» будет ждать его по левую сторону дороги, а он на длинной привязи должен оставаться по правую, пока я не крикну «Взять!» и не отпущу конец поводка, на котором удерживал его до того. Во время тренировок надо класть печенье на землю так, чтобы он видел, а на другую сторону утягивать его за ошейник только в последнюю минуту перед «запуском». Следует постепенно увеличивать дистанцию, чтобы в конце концов он бежал от самой живой изгороди. Потом самое сложное – приучить его оставаться одному, в то время как я буду отходить за дерево. На финальном этапе предполагается, что пекинес полностью разберется в тонкостях плана и станет охотно метаться к точке закладки печенья, даже если не будет видеть, как его туда кладут. К счастью, Так-Так не имеет привычки лаять, когда его обуревают сильные страсти.
Сегодня утром произошел немного тревожный инцидент. Приверженный принципу «куй железо, пока горячо», я, едва успев закончить утреннюю молитву, отправился в столовую за «бринмаурскими хрустиками». Так-Так бодро семенил за мной по пятам – маленький негодник прекрасно знал, где хранится любимое лакомство. Оказалось, что печенья в коробке не особенно много, и, съев штуки три-четыре сам, я вдруг понял, что для упражнений осталось только семь-восемь. Принимая во внимание, что репетиция обернется пустой тратой времени, если пройти ключевую сцену менее восьми раз, я, естественно, решил забрать всё.
Но не успел удалиться, как услышал тетин крик:
– Эдвард! Эээд-ваард!
Я совершенно не хотел, чтобы она бросилась искать меня в то самое время, как я обучал Так-Така нашему маленькому фокусу. Пришлось вернуться и узнать, в чем дело.
– Да, тетя? – отозвался я прямо от входной двери.
– Ты что, сегодня не завтракал? – Голос тетки доносился из столовой.
– Завтракал, тетя. Рано утром.
– Ничего подобного. Как всегда, опоздал к столу. – Не подколоть меня она не могла. – Однако, очевидно, ты ничего не ел за завтраком, хоть мне так и не показалось. – С последними словами она тяжелой поступью вышла в коридор и потрясла перед моим носом пустой коробкой из-под печенья.
– Кажется, я сгрыз одно-другое. Надеюсь, вам не жалко? – Слово «другое» призвано было сгладить расхождение с истиной.
– Одно-другое?! Три четверти коробки. Я, видишь ли, точно знаю, потому что заглядывала туда сразу после завтрака – не надо ли пополнить запас. Там было с горкой, а вот теперь мне тоже захотелось сладкого и – бац! Нет ни одного. Выходит, это ты мне печенья пожалел, обделил! – Тетка выразительно хлопнула по коробке и, развернувшись, зашагала на кухню – велеть кухарке наполнить ее вновь (это не могло не радовать). – На будущее распоряжусь выставлять на стол совсем понемножку. Калорийное печенье очень вредно, Эдвард, если лопать его килограммами. Неудивительно, что ты весь покрыт угрями.
О боже! Даже если не обращать внимания на гнусное, несправедливое замечание (оно оставалось бы гнусным и несправедливым даже в том случае, если бы я действительно съел все печенье, а не только «одно-другое»!), возникла крайне досадная помеха. Как же мне теперь бесперебойно получать продукты для обучения Так-Така? А ведь его крохотная своенравная душа жаждет только «бринмаурских хрустиков», замены им нет. На что еще можно положиться в деле заманивания его к противоположной обочине дороги, тем более если наперерез ему будет ехать машина?! Нет, так или иначе, печенье надо достать. В погоне за ним меня ничто не остановит. Придется таскать понемногу каждый день и все приберегать только для Так-Така, как бы ни была тягостна мысль о собственном полном отказе от него. У моего пекинеса очень «правильный» вкус – печенье действительно великолепное. Но постойте! Есть способ получше, причем он позволит избежать пищевого самоотречения! Можно убедить горничную Мэри время от времени доставлять мне «хрустики» прямо из кладовой. Немного комплиментов, немного подкупа – и она согласится на все, о чем я ее ни попрошу. Конечно, она нудная особа, спектакль перед ней разыгрывать придется без всякого азарта, но искусство, как известно, требует жертв. А я вообще намереваюсь превратить свое поведение, весь свой образ действий – до тех пор, пока дело не будет сделано, – в художественный шедевр.
Глава 4
Именно на такую высоту его надлежит поднять. А я, как назло, сегодня совершил промах. Уже в течение какого-то времени мне удавалось от случая к случаю позаниматься с Так-Таком. Пес удивительно, чрезвычайно умен, и мы уже дошли до того уровня, когда он спокойно сидит, сколько я велю, хоть его каштановое тельце и дрожит от возбуждения, хоть его черный-пречерный язычок и облизывает пасть в предвкушении желанного лакомства. Не издавая ни звука, пекинес стойко дожидается момента, когда натяжение поводка ослабнет на ошейнике, и тогда – вперед! Вот какой молодец!
И вот таким образом я приучал его все дольше и дольше сдерживать себя – ведь, вполне вероятно, потом придется ждать определенное время, пока тетя не отправится осуществлять мой план. Причем в этот знаменательный день мне разумнее будет покинуть дом заранее, задолго до нее – ведь мы помним, что на меня не должно лечь и тени подозрения! Вот потому Так-Так и учится железному самообладанию. Только однажды ему случилось нарушить дисциплину – когда Этель, видимо охотившийся где-то в окрестностях, проник в зону наших действий и стащил приманку. Я его поначалу не заметил, зато Так-Так отлично все видел. Бедный пекинес закатил душераздирающую сцену, и, положа руку на сердце, его нельзя в этом винить. В безумной, отчаянной решимости предотвратить кражу своей законной собственности, да еще существом, не способным оценить ее тонкой прелести, песик чуть не укусил меня.
К тому же я сегодня, как на грех, проявил досадную небрежность, заставив Так-Така томиться без команды слишком долго – настолько долго, что сам упустил нить репетиции и мысленно отвлекся. Даже, очевидно, задремал на траве. И вдруг услышал чьи-то шаги, причем шаги эти застали меня совершенно врасплох, и от неожиданности я отпустил поводок с Так-Таком на другом конце. В ту же секунду маленький храбрец вылетел на дорогу – прямо под тяжелые башмаки фермера Уильямса!
– Ах вот оно что, – донеслось до меня его бормотание. – Значит, здесь мистер Эдвард. Надо же, никогда бы не подумал, что ему нравится так проводить утро.
Тут я на слух определил, что он повернулся спиной к живой изгороди и стал заигрывать с собакой:
– Ах ты, малявка, ах ты, дьяволеныш, ты что ж это мне под ноги бросаешься? В другой раз могу тебя зашибить, а я не хочу тебя зашибать – хоть ты мне и не нравишься, а, ей-богу, не хочу!
При этих словах фермер, наверное, присел на корточки, чтобы почесать Так-Така за ухом, а тот, естественно, решил, что он собирается вырвать кусок его, Так-Таковой, законной добычи прямо у него из пасти. Во всяком случае, продолжил Уильямс так:
