Уильям Фолкнер - Звук и ярость
Верш сказал: Теперь тебя звать Бенджамин. А знаешь, почему теперь тебя звать Бенджамин. Они делают из тебя синегубого оборотня. Мама говорит, что в старину твой дедушка сменил имя у одного негра, и он стал проповедником, а как поглядели, губы у него синие. А раньше он синегубым не был. И как в полную луну женщина на сносях посмотрит ему в глаза, так дитя родится синегубым. И вот раз вечером, когда там уже с десяток синегубых детей бегало, он домой и не вернулся. Охотники на опоссумов нашли его в лесу обглоданного дочиста. И знаешь, кто его обглодал. Эти самые синегубые дети.
Мы были в передней. Кэдди все еще смотрела на меня. Ее рука была на ее рту, и я видел ее глаза, и я плакал. Мы пошли вверх по ступенькам. Она опять остановилась у стены, и смотрела на меня, и я плакал, и она пошла дальше, и я пошел, и плакал, и она прижалась к стене, и смотрела на меня. Она открыла дверь своей комнаты, но я потянул ее платье, и мы пошли в ванную, и она встала у двери, и смотрела на меня. Потом она положила локоть поперек своего лица, и я толкал ее и плакал.
Что ты с ним делаешь, сказал Джейсон. Почему ты не можешь оставить его в покое.
Я его не трогаю, сказал Ластер. Он весь день так. Его нужно выдрать.
Его нужно отправить в Джексон, сказала Квентин. Как можно жить в таком доме.
Если вам не нравится, барышня, так можете отправляться на все четыре стороны, сказал Джейсон.
И отправлюсь, сказала Квентин. Не беспокойся.
Верш сказал:
– Ну-ка, подвинься, дай мне обсушить ноги. – Он меня немножко подвинул. – И смотри не реви. Вон же она видна и отсюда. Так чего тебе еще нужно. Тебе-то на дождь выходить не обязательно, не то что мне. Ты счастливчиком уродился, только откуда тебе это знать. – Он лежал на спине перед огнем.
– А ты знаешь, почему тебя теперь звать Бенджамин. – Сказал Верш. – Твою мамашу гордость заела. Так мэмми говорит.
– Сиди смирно, дай мне обсушить ноги. – Сказал Верш. – Не то знаешь, что я сделаю. Спущу тебе шкуру с задницы.
Мы слышали огонь, и крышу, и Верша.
Верш быстро встал и дернул свои ноги назад. Папа сказал:
– Ничего, Верш.
– Ужином его я покормлю. – Сказала Кэдди. – Когда его кормит Верш, он иногда плачет.
– Отнеси поднос наверх. – Сказала Дилси. – И иди скорей кормить Бенджи.
– Разве ты не хочешь, чтобы Кэдди тебя покормила. – Сказала Кэдди.
Ему что, обязательно надо класть эту грязную туфлю на стол, сказала Квентин. Почему ты его не кормишь на кухне. Точно со свиньей ужинаешь.
Если тебе не нравится, как мы едим, так не выходи к столу, сказал Джейсон.
Пар шел от Роскуса. Он сидел перед плитой. Духовкина дверь была открыта, и Роскус держал в ней свои ноги. Пар шел от миски. Кэдди хорошо положила ложку в мой рот. Внутри миски было черное пятно.
Ну-ну, сказала Дилси. Он тебе больше мешать не будет.
Оно спустилось ниже метки. Потом миска была пустая. Она ушла.
– Он сегодня голоден. – Сказала Кэдди. Миска пришла назад. Я не видел пятна. Потом я его видел. – Он просто с голоду умирает. – Сказала Кэдди. – Посмотрите, сколько он съел.
Как же, сказала Квентин. Вы подсылаете его шпионить за мной. Я ненавижу этот дом. Я убегу.
Роскус сказал:
– Дождь на всю ночь зарядил.
Долго же ты бегала, если только обед пробегала, сказал Джейсон.
Вот увидишь, сказала Квентин.
– Уж не знаю, что и делать. – Сказала Дилси. – У меня в бок так вступило, что я шагу сделать не могу. Лазай тут весь вечер вверх-вниз по лестнице.
Ну, меня ты этим не удивишь, сказал Джейсон. Ты меня ничем не удивишь, что бы ты ни выкинула.
Квентин бросила салфетку на стол.
Замолчи-ка, Джейсон, сказала Дилси. Она пошла и прижала свою руку вокруг Квентин. Сядь, деточка, сказала Дилси. Стыда у него нет попрекать тебя, будто ты в этом виновата.
– Она что, опять надулась. – Сказал Роскус.
– Замолчи-ка. – Сказала Дилси.
Квентин оттолкнула Дилси. Она смотрела на Джейсона. Ее рот был красный. Она взяла свой стакан с водой, и отвела свою руку назад, глядя на Джейсона. Дилси схватила ее руку. Они дрались. Стакан разбился на столе, и вода бежала в стол. Квентин побежала.
– Мама опять больна. – Сказала Кэдди.
– Конечно, больна. – Сказала Дилси. – От такой погоды кто хочешь заболеет. Ну, когда же ты кончишь есть, малый.
Черт бы тебя побрал, сказала Квентин. Черт бы тебя побрал. Мы слышали, как она бежит по ступенькам. Мы пошли в кабинет.
Кэдди дала мне подушку, и я смотрел на подушку, и на зеркало, и на огонь.
– Мы не должны шуметь, потому что Квентин занимается. – Сказал папа. – Что ты делаешь, Джейсон.
– Ничего. – Сказал Джейсон.
– В таком случае, может быть, ты придешь делать это сюда. – Сказал папа.
Джейсон вышел из угла.
– Что ты жуешь. – Сказал папа.
– Ничего. – Сказал Джейсон.
– Он опять жует бумагу. – Сказала Кэдди.
– Подойди сюда, Джейсон. – Сказал папа.
Джейсон плюнул в огонь. Она зашипела, развернулась, стала черная. Потом она была серая. Потом она ушла. Кэдди, и папа, и Джейсон были в мамином кресле. Глаза Джейсона были распухшие и закрытые, а его рот двигался, словно пробовал. Голова Кэдди была на плече папы. Ее волосы были как огонь, и маленькие точки огня были в ее глазах, и я пошел, и папа меня поднял в кресло, и Кэдди меня держала. Она пахла, как деревья.
Она пахла, как деревья. В углу было темно, но я видел окно. Я сидел на корточках и держал туфлю. Я не видел туфлю, но мои руки ее видели, и я слышал, как становится ночь, и мои руки видели туфлю, но себя я не видел, но мои руки видели туфлю, и я сидел там на корточках и слышал, как становится темно.
Вот ты где, сказал Ластер. Посмотри-ка, что у меня есть. Он показал его мне. Знаешь, где я его взял. Мне мисс Квентин дала. Я ж знал, что все равно пойду. А ты чего тут делаешь. Я уж думал, ты сбежал во двор. Тебе что, мало. Весь день выл и пускал слюни, а теперь вот запрятался в пустую комнату и бормочешь тут. Идем-ка ложиться спать, чтобы я успел к началу. Сегодня я не могу с тобой всю ночь дурака валять. Как затрубят, только меня тут и видели.
Мы не пошли в нашу комнату.
– Мы тут болеем корью. – Сказала Кэдди. – Почему мы сегодня будем спать тут.
– А тебе не все равно, где спать. – Сказала Дилси. Она закрыла дверь, и села, и начала раздевать меня. Джейсон начал плакать. – Тише. – Сказала Дилси.
– Я хочу спать с Буленькой. – Сказал Джейсон.
– Она больна. – Сказала Кэдди. – Ты будешь с ней спать, когда она выздоровеет, правда, Дилси.
– Ну-ка, тише. – Сказала Дилси. Джейсон стих.
– А тут наши рубашки. – Сказала Кэдди. – Словно мы переехали.
– И побыстрее их надевайте. – Сказала Дилси. – Расстегни-ка Джейсона.
Кэдди расстегнула Джейсона. Он начал плакать.
– Ты хочешь, чтобы тебя выдрали. – Сказала Дилси. Джейсон стих.
Квентин, сказала мама в коридоре.
Что, сказала Квентин за стеной. Мы слышали, как мама заперла дверь. Она посмотрела в нашу дверь, и вошла, и нагнулась над кроватью, и поцеловала меня в лоб.
Когда ты его уложишь, пойди и спроси Дилси, может быть, ей не угодно дать мне грелку, сказала мама. Скажи ей, что в этом случае я попробую обойтись. Скажи ей, что я просто хотела бы знать.
Да, мэм, сказал Ластер. Ну, давай. Снимай штаны.
Квентин и Верш вошли. Лицо Квентина было повернуто.
– Чего ты плачешь. – Сказала Кэдди.
– Тише. – Сказала Дилси. – Ну-ка, раздевайтесь. А ты иди домой, Верш.
Я стал раздетый, и я смотрел на себя, и я начал плакать. Тише, сказал Ластер. Ищи их не ищи, толку не будет. Нету их. А если не кончишь, никаких дней рождений тебе не будет. Он надел мою рубашку. Я стих, и тогда Ластер перестал, а его голова была повернута к окну. Потом он пошел к окну и посмотрел наружу. Он вернулся и взял мой локоть. Вон она, сказал он. Ну-ка, не шуми. Мы пошли к окну и посмотрели наружу. Оно вышло из окна Квентин и полезло поперек в дерево. Мы глядели, как дерево трясется. Тряска пошла вниз по дереву, потом оно вышло, и мы смотрели, как оно ушло по траве. Потом мы перестали его видеть. Давай-ка, сказал Ластер. Ну, вот. Слышишь, трубы. Ложись в кровать, а то я с ногами не совладаю.
Было две кровати. Квентин лег на другую. Он повернул свое лицо к стене. Дилси положила Джейсона к нему. Кэдди сняла свое платье.
– Ну-ка, погляди на свои панталончики. – Сказала Дилси. – Скажи спасибо, что мамаша тебя не видела.
– А я про нее уже рассказал. – Сказал Джейсон.
– Чего от тебя и ждать. – Сказала Дилси.
– И что тебе за это было. – Сказала Кэдди. – Ябеда.
– А что мне за это было. – Сказал Джейсон.
– Почему ты не надеваешь рубашку. – Сказала Дилси. Она пошла и помогла Кэдди снять лифчик и панталончики. – Полюбуйся на себя. – Сказала Дилси. Она свернула панталончики и потерла Кэдди сзади. – Ведь насквозь промокли. – Сказала она. – А купать тебя сегодня никто не будет. Ну, вот. – Она надела рубашку Кэдди на нее, и Кэдди залезла в кровать, и Дилси пошла к двери и положила руку на свет. – Ну, смотрите, не шумите. – Сказала она.
