Роже Вайян - 325 000 франков
- Ты что, сынок, решил рубить с плеча?
За спиной Бюзара неожиданно вырос Шатляр, секретарь профсоюза.
- Выйдем во двор, мне надо с тобой потолковать.
- Я работаю, - ответил Бюзар, не оборачиваясь.
- Видно, такой же анархист, как твой отец?
Шатляр - старый друг отца Бюзара. В 1936 году они вместе проводили предвыборную кампанию Народного фронта и в июне того же года принимали участие в кровопролитных сражениях против "Боевых крестов". В 1945 году Бюзар-старший, возмущенный тем, что рабочий класс не сумел воспользоваться Освобождением и взять власть в свои руки, отошел от всякой политической деятельности и даже вышел из профсоюза. Он, мол, работает дома, а потому сам себе хозяин. В душе он сожалел, не признаваясь в этом открыто, о тех временах, когда вместе с товарищами основал "Социальную Зарю", потребительский кооператив с бакалейно-фруктовой и скобяной лавкой и кафе-пивную, где собирались рабочие-активисты (правда, в 1914 году выяснилось, что управляющий кафе - полицейский Осведомитель). "Социальная Заря" выпускала тогда социалистический еженедельник, в котором сотрудничал Ленин, находившийся в эмиграции в Швейцарии. Старому активисту не по душе были современные формы политической борьбы. Но все же он был привязан к Шатляру, и они нередко спорили целыми вечерами, сидя в кафе "Социальная Заря", которое продолжало существовать. Они дружески переругивались, только и слышалось: "Что с тебя возьмешь, ты же коммунист!" - "Эх, ты, анархист!"
- Вы же видите, я работаю, - повторил Бюзар, по-прежнему не оборачиваясь.
- Ну, хорошо, хорошо. До вечера. Побеседуем с тобой при твоем отце, сказал Шатляр.
- Я сейчас вернусь. В случае чего позови меня... - предупредил Бюзар брессанца и вышел вслед за Шатляром.
- Значит, ты не только работаешь сверхурочно, но еще и получаешь за эти часы по обычной ставке, - сказал профделегат.
- Я отстаиваю свои интересы как могу, - возразил Бюзар.
В принципе профсоюз был против сверхурочной работы, но вынужден был закрывать на это глаза, так как большинству рабочих не хватало на жизнь того, что они зарабатывали за сорокачасовую неделю. Однако в вопросе о повышенной оплате сверхурочных часов профсоюз был непримирим, и в этом его поддерживали почти единодушно все рабочие. Оплата сверхурочных часов была в полтора раза выше обычной, если же сверхурочная работа велась в ночную смену, которая на фабрике "Пластоформа" оплачивалась по повышенному тарифу, то рабочий получал по триста шестьдесят франков в час. Но за исключением тех редких случаев, когда все предприятия Бионны одновременно выполняли крупные заказы и рабочих не хватало, "Пластоформа" не разрешала прессовщикам работать на прессе дополнительные часы, и, проведя целый день на фабрике, рабочие шли прирабатывать в мелкие мастерские. У Бюзара с брессанцем получалось восемь сверхурочных часов, но Бюзар и не собирался требовать за них повышенной оплаты. Поль Морель наверняка возмутился бы: "Ты что, сбрендил?" Ему сделали одолжение, разрешив работать добавочную смену, и уж за это одолжение лишнего платить не будут.
- Вдвоем вы выполняете работу трех прессовщиков, - сказал Шатляр, - и лишаете хлеба одного рабочего. Ты соображаешь?
Бюзар молчал. Он стоял перед старым профделегатом, сжав губы и не глядя на него.
- Твой отец упрям как осел, но, когда он работал на фабрике, он вел себя порядочно, - продолжал Шатляр.
- Сейчас нет безработицы, - возразил Бюзар. - Я ни у кого не отнимаю хлеб.
- В Бионне нет безработицы, но она существует в других городах, и существует солидарность рабочих.
- Я лично живу в Бионне, - сказал Бюзар. - Пока что... - добавил он.
- Ты свихнулся.
- Мне нужны триста двадцать пять тысяч франков.
- Мне тоже, представь себе. С того времени как я появился на свет.
- Я женюсь на Мари-Жанне.
- Удивляюсь, как это она разрешила тебе пойти на такую низость.
После того как отец Мари-Жанны погиб, придавленный прессом для целлулоидных изделий, Шатляр опекал девочку и ее мать. Он отвоевал для вдовы пенсию. Благодаря его заботе у Мари-Жанны на елку всегда был подарок. В дальнейшем по его настоянию девочка училась в профессиональном училище, где она получила профессию белошвейки. Иногда вечерком Шатляр заходил побеседовать с матерью Мари-Жанны. На чувствах старика к этой семье и хотел сыграть Бюзар, упомянув о Мари-Жанне как о своей невесте.
- Выкладывай, в чем дело, - сказал Шатляр.
Мари-Жанна непременно хочет уехать из Бионны, объяснил Бюзар. Она согласилась выйти за него замуж при условии, если он станет управляющим снэк-бара. И он вынужден был что-то придумать, чтобы раздобыть недостающие триста двадцать пять тысяч.
- Снэк-бар, что это за штуковина? - удивился Шатляр.
- Это ресторан, где можно поесть на скорую руку, рядом с заправочной колонкой... Теперь так делается. Автомобилисты не желают терять время на еду. Вначале Мари-Жанна будет заниматься готовкой, жарить бифштексы и варить "от-доги".
- Что это за "от-доги"?
- Сосиски.
- Почему ты разговариваешь не по-французски?
- А я буду обслуживать посетителей.
- Стать холуем - вот твой идеал.
- Потом у нас появится обслуживающий персонал. Мари-Жанна встанет к кассе. А я буду только распоряжаться.
- Понятно, хочешь эксплуатировать людей - вот к чему ты стремишься.
- Я политикой не занимаюсь, - ответил Бюзар.
- А я в твоем возрасте мечтал о революции, об освобождении всех трудящихся. Да и теперь не изменил своим убеждениям. Бороться за то, чтобы все имели право "на хлеб и на розы", тебя это не прельщает?
- С вашей стороны это очень благородно, - сказал Бюзар.
Он переминался с ноги на ногу и упорно смотрел старику в рот, чтобы не видно было, что он избегает его взгляда, но в то же время старался не встретиться с ним глазами.
- Но я лично хочу жить сегодня, - резко проговорил Бюзар.
- Дело твое, - сказал Шатляр. - Выколачивай деньги, чтобы купить себе право стать лакеем. Но делай это пристойно. Ни одного сверхурочного часа. Ничего, поработаешь год вместо шести месяцев, это пойдет тебе на пользу.
- На вашей стороне сила, и вы этим пользуетесь.
- Совершенно верно, мой мальчик.
- Но Мари-Жанна не может ждать так долго.
- Почему? Объясни.
- Нечего объяснять, все и так ясно.
Бюзар снова опустил голову.
- Ну-ка, посмотри на меня.
Бюзар поднял голову.
- Ты мне не нравишься, - сказал Шатляр.
Бюзар нахмурился.
- Чего вы ко мне придираетесь? Я поступаю по-честному, Когда я узнал, что у нас будет ребенок, я предложил Мари-Жанне жениться на ней.
- Не нравится мне, как ты разговариваешь.
- Ничего не поделаешь.
Старик скручивал сигарету, не спуская глаз с парня, тот стоял перед ним, скрестив руки на груди, с непроницаемым лицом.
- Так женитесь, незачем мудрить.
- Все равно нам нужны деньги на обзаведение.
Старик нагнулся, чтобы закурить от зажигалки, которую он прикрывал от ветра ладонью.
- Я не понимаю Мари-Жанны, - сказал он.
- Ей не нравится жить в Бионне.
- Так мне и казалось, - медленно проговорил Шатляр. - Она ни за что не хотела идти на фабрику... Предпочитает в одиночестве сидеть у окна а целый день шить и шить... Вот и лезет в голову разное...
Он замолчал. Бюзар угадал мысли старика.
- Она не может забыть несчастного случая с отцом, - сказал он.
- Молчи. Ты-то не имеешь никакого права говорить об этом.
- Вечно эти громкие слова. Вы не на собрании, - возразил Бюзар.
Шатляр в упор посмотрел на него. Бюзар снова скрестил руки на груди, вызывающе глядя на старика.
- Ты мне не нравишься, - повторил Шатляр.
Он опять нагнулся и зажег потухшую сигарету.
- Может быть, я ничего не понимаю в современной молодежи... Хотя некоторые, мне кажется, сделаны из добротного материала.
Он снова поглядел на Бюзара.
- Договаривайся с остальными делегатами... Я не могу быть беспристрастным. Я слишком хорошо отношусь к Мари-Жанне, и мне не по душе, что она выходит за парня, который так некрасиво поступает... Объясняйся с ними сам... Вмешиваться не буду.
Он повернулся и ушел своей тяжелой и решительной походкой, по которой все в Бионне издали узнавали его.
"Я победил, я победил!" - в полном упоении твердил про себя Бюзар.
Остальные профделегаты "Пластоформы" были не так строги, как Шатляр, и Бюзар их не боялся; они даже найдут потешной затею обоих парней и только посмеются над Бюваром: "Эх ты, незадачливый гонщик, ты же не выдержишь до конца..."
Но возражать они не будут.
Бюзар заглянул в цех. Брессанец уже вошел в ритм работы: поднять решетку, отсечь "морковку", разъединить сдвоенные части, бросить их в ящик, ждать, когда загорится глазок; поднять, вынуть, опустить, отсечь, разъединить, сбросить, ждать; поднять, вынуть...
- Это полегче, чем пахать, - заметил брессанец. - Хорошо быть рабочим.
Он, как и Бюзар, ликовал. Он уже видел, как покупает коров и волов, какие закатывает кутежи перед уходом в армию.
