Виржини Депант - Дрессированные сучки
Лихорадочная веселость, он тоже слегка чокнутый. Казалось, что воздух наэлектризован, что все мы куда-то стремительно катимся, падаем.
Матье налил мне, я широко улыбнулась в знак благодарности.
Саид подсел за столик к экс-близким жертв. Я следом не пошла.
Соня вошла как раз в тот момент, когда я карабкалась на высокий табурет, сказала раздраженно:
— Мне сказали о парижанках. Какой ужас… Сволочи…
Она нервно кивнула кое-кому, здороваясь, пошарила в сумке, вытащила пачку сигарет и зажигалку, пояснила:
— Только что избавилась от постоянного клиента, тип из мэрии, зазнайка-засранец… Измочалил меня.
— А в койке хорош?
— Не совсем мой тип… Такой… педрилка… слишком уж утонченный да образованный, умник. Башка от него трещит.
Тут Соня замолчала, потому что из-за стойки ей улыбнулся Матье: привет — что будете пить? — как дела? Она расслабилась, потребовала аспирин.
Соня затараторила так быстро, что я едва ее понимала:
— Тот клиент… он… меня напугал…
— Слишком большой для тебя?
— Не в том дело…
Она задумалась, потом сказала:
— Вряд ли его хвостик кого напугает… Там не на что смотреть… Он говорил об Организации… предупреждал… Ничего конкретного, но он много знает. Сказал, мы "под присмотром". А еще, что весь квартал продан, а Организацию списали со счетов. У него был озабоченный вид.
Я возразила:
— У нас уже бывали трудные времена, но все всегда устаканивалось. Пройдет и эта встряска.
— Это как в сказке "Петя и Волк"… Тебя пугает одно, меня — другое.
Тут она звонко хлопнула себя по животу.
Сонино лицо стало жестким. Черные брови решительно сдвинулись к переносице, хладнокровие и выдержка. Соня так яростно оборонялась, что для других чувств просто не оставалось места. Ее питали панический ужас и страх потери, она начала свою войну и твердо решила ее выиграть.
Соня подняла стакан, чтобы чокнуться со мной, увидела, что я все выпила, и завизжала, подзывая Матье, чтобы он налил мне…
В "Аркаду" вошла Лора. Блуждающий взгляд широко раскрытых глаз. В ночной рубашке, спортивных тапочках на босу ногу, с голыми руками — а ведь на улице собачий холод. Она столкнулась с Жюльеном, который склонился перед ней в галантном поклоне, но не обратила на него ни малейшего внимания, в панике обводя взглядом зал. Собака жалась к ее ногам, не носилась, как всегда, по залу, даже к хозяину не рванулась. Лора застыла, глядя на Саида, сидевшего спиной к залу. Они с Робертой расположились за столиком в глубине зала и о чем-то говорили, не замолкая ни на минуту. Лора стояла молча, пристально глядя на них.
— Ты ищешь Саида?
Она кивнула, но не сдвинулась с места, и я решила сыграть роль хозяйки дома, сделала ей знак подождать и пошла к их столику.
Саид что-то объяснял Роберте, он даже не заметил, как я подошла. Я предупредила их, что здесь Лора, не упомянув, что она в ночной рубашке. Саид обернулся, прервавшись на полуслове, хотя говорил о чем-то важном. Кинулся к двери, не выказывая ни гнева, ни удивления.
Когда он подошел, Лора всего лишь посмотрела на него, как будто думала сделать какое-нибудь открытие, увидеть что-то новое. Взгляд был очень странный, но Саид не казался удивленным. Он спросил:
— Не можешь уснуть?
Он разговаривал с ней тоном отца, который никак не может поверить в то, что его маленькая дочурка снова набедокурила.
— Хочешь чего-нибудь?
— Ты не идешь домой?
Растерянный взгляд больших светлых глаз. Тон Саида слегка изменился — все еще отец, но уже нетерпеливо-раздраженный… "Мы ведь сто раз об этом говорили…"
— Конечно, иду. Я скоро освобожусь. Мне нужно еще минут пять поговорить с Робертой, и я приду.
— Почему ты не возвращаешься?
— Потому что мне сейчас необходимо развеяться. Слушай, Лора, я и так все время сижу дома, почти не выхожу. Сегодня вечером — единственный раз, а ты являешься, чтобы портить мне жизнь?
Он цедил слова, как будто хотел вбить ей в башку немного здравого смысла, объяснить, что чувствует. Но она только повторяла упрямо, все с той же трагической интонацией:
— Я порчу тебе жизнь? Обычно ты сам не хочешь никуда ходить, так почему же именно сейчас тебя все время нет дома? И почему ты не берешь меня с собой?
Она была похожа на зомби: замогильный голос, пронзительно хрупкий, ломкий. Она наверняка кружит каждый вечер по дому, смотрит из окна, застывает при каждом шорохе на лестнице — не он ли наконец идет?
Она даже не защищалась, смотрела, как на нее точат длинные ножи, чтобы зарезать, и только недоумевала за что.
Саид взял Лору за плечо:
— Я не беру тебя с собой, потому что не люблю, когда ты сюда приходишь.
Взгляд на подошедшего Жюльена.
— Потому что здесь бывают люди, которые не должны крутиться вокруг тебя.
— А я хочу! Хочу быть там, где ты, сидеть и пить с тобой, там, где ты теперь все время бываешь. Все время, Саид.
Но он уже доставал из заднего кармана джинсов смятую двадцатифранковую банкноту и совал ее мне в руку, прося извиниться перед Робертой и заплатить по счету, потом улыбнулся всем нам, слегка поклонился, прощаясь, и увел ее. Собака выбежала следом за ними.
Мы с Жюльеном подождали минутку с комментариями, потом он ринулся в бой:
— Какая она хрупкая, черт возьми, и какая красивая… Если бы такая женщина была моей, ей не пришлось бы бегать ночами по улицам в ночной рубашке и вытаскивать меня из баров.
— Слушай, кончай выдумывать…
— Не веришь? Это потому, что ты никогда не видела меня с такой девушкой. Я бы изменился, Луиза, учти это.
— Ладно, ладно… Зато все мы хорошо знаем, что за человек Саид. Он правильный парень.
— А мне Саид не нравится. За ним все бабы бегают, а он ни одну не удостаивает взглядом… Не все с ним в порядке. Ты-то, конечно, на его стороне. Этот тип — просто идол какой-то, бабский кумир… Смешно…
— Да ты-то в чем был бы лучше с такой девушкой?
— Для начала я бы ее раскрепостил.
Жюльен внезапно воодушевился, найдя ключевое слово в своих рассуждениях.
— Ты же видишь, какая Лора всегда съеженная, бедняжка… У нее шикарный потенциал… Да, я бы ее раскрепостил.
— Послал бы на панель?
Жюльен не ответил. Он молча смотрел на входную дверь. Я тоже обернулась и увидела, что явилась Мирей.
Она не была ни раскованна, ни растерянна. Тут же нашла себе место, села в удобной позе, улыбнулась — мило, но не завлекающе. Совершенство. Она переоделась — была в кожаных штанах и джинсовой куртке, и этот наряд ей шел, да еще как! Жюльен тут же спросил:
— Как думаешь, у нее есть жилье?
Я не упустила случая поинтриговать:
— Очень может быть. Она из Парижа, была официанткой, теперь работает недалеко от Белькура. Зовут Мирей, и ее голосок наверняка тебя заворожит.
Произнеся этот монолог, я пошла к Мирей спросить, что она здесь делает.
В этот момент Матье в первый раз крикнул:
— Допивайте, ребята!
Это был сигнал к скорому закрытию.
Мирей улыбнулась мне, продемонстрировав дырку вместо зуба.
— Я тебя не заметила. Мне сказали, что ты здесь бываешь…
— Хотела меня увидеть?
— Да. Я мало кого знаю в этом городе, ну вот и подумала — можно встретиться, поговорить о чем-нибудь еще, кроме смерти Лолы и Стеф…
Мимо нас как раз пробегал Матье. Он ополаскивал стаканы, подгонял расслабившихся, собирал грязную посуду. Я попросила:
— Налей девушке, она торопится.
Он поднял голову, собираясь в сотый раз объяснить мне, что после закрытия наливать нельзя, потому что… Но он передумал, взглянув на Мирей, — ее беззубая улыбка на всех так действовала, налил ей стаканчик и ограничился короткой просьбой:
— Побыстрее, мы закрываемся.
И повторил для остальных:
— Допивайте, пора!
Я горячо поздравила Мирей:
— Редчайший случай! Обычно Матье не уломать!
Она вернула мне комплимент:
— Тебя тут любят, не зря ты каждый вечер сюда приходишь.
Посетители лениво тянулись к выходу. "Аркада" почти опустела, Матье выключил музыку. Мы тоже собрались уходить, чтобы рассесться по машинам и ехать в Чекинг.
1.30
На пороге кое-кто застывал в нерешительности, не зная, как скоротать остаток ночи.
Перед входом затормозила большая черная машина.
Как только из автомобиля вылезли четверо мужчин и женщина, всех как ветром сдуло. Слишком уж прямо они держались в это время суток, слишком слаженно действовали.
Женщина первой вошла в "Аркаду", четверо мужчин молча проследовали за ней, заложив руки за спину.
За исключением Мирей мы все ее знали. Мадам Ченг раньше владела самыми дорогими массажными салонами и барами со шлюхами по всему городу. Она была женой марсельского хирурга, и они вместе открыли роскошные заведения. Королева-Мать воспользовалась тем, что они плохо расстались, и, пока они делили собственность, наложила лапу на все их заведения.
