Уильям Фолкнер - Святилище
Темпл медленно повела головой, будто следя за кем-то, идущим вдоль дома. Голова ее, хотя больше ни один мускул не дрогнул, повернулась до отказа, словно у набитой конфетами пасхальной куклы из папье-маше, и застыла в этом положении. Потом стала поворачиваться обратно, словно следя за невидимыми ногами по ту сторону стены, снова к запирающему дверь стулу, и на миг замерла. Затем Темпл опустила взгляд, Томми увидел, что она достала маленькие часики и поглядела на них. Подняла голову и взглянула прямо на него, глаза ее были спокойны и пусты, как два отверстия. Чуть погодя, снова глянула на часики и спрятала их в чулок.
После этого Темпл встала с кровати, сняла пальто и неподвижно застыла, похожая в своем коротком платье на стрелу, голова ее была опущена, руки сжаты на груди. Снова села на кровать. Посидела, плотно стиснув ноги и опустив голову. Выпрямилась и оглядела комнату. Томми слышал доносящиеся с темной веранды голоса. Они повысились было снова, потом стихли до негромкого бормотанья.
Темпл подскочила на ноги. Расстегнула платье, ее тонкие руки поднялись, изогнувшись дугой, тень повторяла ее движения, словно передразнивая. Чуть пригнувшись, одним движением сбросила его и осталась в едва прикрывающем наготу белье, тонкая, словно спичка. Голова ее была обращена к запирающему дверь стулу. Отшвырнув платье, потянулась к пальто. Надела его, запахнула и, вцепясь в рукава, сложила руки. Затем, прижав их к груди, обернулась, взглянула прямо в глаза Томми, повернулась и прижалась к стулу.
- Черт бы их взял, - прошептал Томми. - Черт бы их взял.
Он прислушался к доносящимся с передней веранды голосам, и все тело его стало медленно корчиться в мучительной горечи.
- Черт бы их взял.
Когда он снова заглянул в комнату, Темпл шла в его сторону, придерживая полы пальто. Сняв с гвоздя плащ, она натянула его поверх своего одеяния и застегнулась. Потом сняла фляжку и вернулась к кровати. Положила фляжку на кровать, подняла с пола платье, отряхнула его, тщательно свернула и положила туда же. Потом откинула одеяло, обнажив матрац. Там не было ни белья, ни подушки, когда она коснулась матраца, послышался легкий сухой шелест мякины.
Сняв туфли, Темпл поставила их под кровать и влезла под одеяло. Томми слышал, как захрустел матрац. Легла Темпл не сразу. Она сидела прямо, неподвижно, в ухарски сдвинутой на затылок шляпке. Потом положила фляжку, платье и туфли в изголовье, запахнула вокруг ног полы плаща, легла и укрылась одеялом, потом снова села, сняла шляпку, распустила волосы, положила шляпку рядом с остальными вещами и собралась было лечь снова. Однако вновь замешкалась. Расстегнув плащ, вынула откуда-то пудреницу и, глядясь в крошечное зеркальце, распустила и взбила пальцами волосы, припудрила лицо, спрятала пудреницу, снова взглянула на часики и застегнула плащ. Переложила вещи одну задругой под одеяло, легла и укрылась до подбородка. Голоса на минуту стихли, и Томми услышал легкий, непрерывный шелест мякины в матраце, на котором лежала Темпл, сложив руки на груди, сдвинув и чинно вытянув ноги, как у статуи на древней гробнице.
Голоса звучали спокойно; он совершенно забыл о них, пока не услышал слов Гудвина: "А ну, бросьте! Хватит!" С грохотом опрокинулся стул; до Томми донеслись легкие глухие шаги Гудвина; стул со стуком покатился по веранде, словно его отшвырнули ударом ноги; выгнув спину, как настороженный медведь, и чуть отведя локти, Томми услышал сухие, негромкие звуки, похожие на стук бильярдных шаров.
- Томми, - позвал Гудвин.
Когда нужно, он мог двигаться с неуклюжим молниеносным проворством барсука или енота. Обежав дом и вскочив на веранду, Томми увидел, как Гоуэн отлетел к стене, протащился вдоль нее и во весь рост повалился с веранды в бурьян, а Лупоглазый просунул голову в дверь.
- Держи его там! - приказал Гудвин.
Томми стремительно бросился к Гоуэну и наткнулся на Лупоглазого.
- Держу - хах! - вырвалось у него, когда Лупоглазый со злостью ударил его по лицу.
- Ну что, будешь еще? Вот и лежи тут. Лупоглазый успокоился.
- Черт возьми. Позволяешь им сидеть здесь всю ночь, накачиваться этой дрянью. Я тебя предупреждал. Черт возьми.
Гудвин и Вэн сплелись в одну безмолвную неистовую тень.
- Пусти! - крикнул Вэн. - Я убью...
К ним подскочил Томми. Вдвоем они прижали Вэна к стене, не давая шевельнуться.
- Держишь? - спросил Гудвин.
- Да, держу. Стой на месте. Здорово ты ему дал.
- Черт возьми, я...
- Ну-ну, зачем тебе его убивать? Не для еды же? Хочешь, чтобы мистер Лупоглазый продырявил нас своим аретматическим?
И все кончилось, пронеслось, как яростный порыв черного ветра, в наступившей тишине они спокойно пошли и, негромко, дружелюбно переговариваясь, подняли Гоуэна. Внесли в коридор, где стояла женщина, и направились к той комнате, где находилась Темпл.
- Заперлась, - сказал Вэн и сильно ударил в дверь. - Открывай! крикнул он. - Несем тебе клиента.
- Тише, - сказал Гудвин. - На двери нет замка. Толкни ее.
- Само собой, - отозвался Вэн. - Толкну.
Он ударил по ней ногой. Стул выпал и отлетел в комнату. Вэн распахнул дверь, и они внесли Гоуэна. Вэн пинком отшвырнул стул. Потом увидел Темпл, стоящую в углу за кроватью. На лицо его спадали длинные, как у девушки, волосы. Встряхнув головой, он отбросил их назад. Подбородок его был в крови, и он со злостью сплюнул кровь на пол.
- Пошли, - сказал Гудвин, державший Гоуэна за плечи, - положим его на кровать.
Они бросили Гоуэна на матрац. Его окровавленная голова свесилась вниз. Вэн рывком приподнял ее и прижал к матрацу. Гоуэн застонал и поднял руку. Вэн ударил его ладонью по лицу.
- Лежи тихо, ты...
- Кончай, - сказал Гудвин. Схватил Вэна за руку. Какоето мгновенье они свирепо глядели друг на друга.
- Я сказал - кончай, - повторил Гудвин. - Уходи.
- Должен защщщать, - пробормотал Гоуэн, - деушку. Виргинский джем... джем мен должен защи...
- Иди же, ну, - сказал Гудвин.
Женщина стояла в дверях рядом с Томми, прислонясь к косяку. Из-под ее дешевого пальто свисала до самых ступней ночная рубашка.
Вэн взял с кровати платье Темпл.
- Вэн, - сказал Гудвин. - Кому говорю - уходи.
- Мало ли что ты скажешь, - отозвался Вэн. Встряхнув сложенное платье, он развернул его. Потом взглянул на Темпл, стоящую в углу, скрестив руки на груди и сжав пальцами плечи. Гудвин шагнул к Вэну. Тот бросил платье и направился к Темпл. В дверь вошел Лупоглазый с сигаретой между пальцев. Стоящий рядом с женщиной Томми вздохнул, шипя сквозь неровные зубы.
Он видел, как Вэн схватил плащ на груди Темпл и разодрал. Тут между ними очутился Гудвин; он увидел, как Вэн, пригнувшись, увернулся от удара, а Темпл ощупывает разодранный плащ. Вэн и Гудвин уже стояли посреди комнаты, замахиваясь друг на друга, потом он стал смотреть, как Лупоглазый подходит к Темпл. При этом краем глаза видел, что Вэн уже лежит на полу, а Гудвин стоит над ним, чуть пригнувшись, и глядит Лупоглазому в спину.
- Лупоглазый, - произнес Гудвин.
Лупоглазый продолжал идти, чуть повернув голову вбок, словно не глядя, куда идет, сигарета торчала косо, словно рот его находился где-то под изгибом челюсти.
- Не трогай ее, - сказал Гудвин.
Лупоглазый остановился перед Темпл, глядя чуть в сторону. Правая рука его лежала в кармане пиджака. На груди Темпл, под плащом, Томми видел движение другой руки, передающееся пиджаку.
- Убери руку, - сказал Гудвин. - Не лезь к ней. Лупоглазый убрал руку. Обернулся, сунул ее в карман и взглянул на Гудвина. Прошел по комнате, не сводя с него глаз. Потом повернулся спиной и вышел.
- А ну, Томми, - спокойно сказал Гудвин, - берись-ка сюда.
Они подняли Вэна и понесли. Женщина отошла в сторону. Прислонилась к стене, придерживая полы пальто. Темпл стояла в другом конце комнаты, забившись в угол и ощупывая разодранный плащ. Гоуэн захрапел.
Гудвин вернулся.
- Иди-ка спать, - сказал он. Женщина не пошевелилась. Гудвин положил ей руку на плечо. - Руби.
- А ты доведешь до конца то, что не дал закончить Вэну? Жалкий дурак. Жалкий дурак.
- Иди же, ну, - сказал он, не снимая руки с ее плеча. - Возвращайся в постель.
- А ты не приходи. Не утруждай себя. Меня там не будет. Ты мне ничего не должен. Так и знай.
Гудвин взял ее за руки и неторопливо развел их. Медленно, спокойно завернул за спину и стиснул пальцами одной руки. Другой рукой распахнул ее пальто. Отороченная кружевами ночная рубашка из полинялого розового крепдешина была застирана до того, что кружева превратились в волокнистую, похожую на обмотку проводов массу.
- Ха, - сказал он. - принарядилась.
- Чья вина, если другой у меня нет? Чья? Не моя. Я после одной ночи отдавала их черномазым служанкам. А эту, думаешь, возьмет хоть одна и не рассмеется мне в лицо?
Гудвин выпустил полы ее пальто. Освободил руки, и она запахнулась. Взял за плечо и подтолкнул к двери.
- Иди, - сказал он. Плечо женщины подалось. Сместилось только оно, тело изогнулось вталии, лицо было обращено к нему.
