Джордж Элиот - Мельница на Флоссе
«Итак, моя милая! несмотря ни на что, вы были радостью моей жизни. Не упрекайте же себя из-за меня. Скоро я должен был бы укорять себя за то, что навязывал вам свои чувства и поторопил вас дать слово, которое тяготит над вами как оковы. Вы хотели остаться верными вашему слову – и вы были верны. Я имею понятие о глубине вашей жертвы по тому получасу свидание, когда я начинал мечтать, что, может быть, вы меня любите. Но нет, Магги, а не имею притязаний ни на что, кроме ваших воспоминаний обо мне.
«Сначала я не хотел вам писать; я не хотел самовольно навязываться, броситься к вашим ногам и тем возобновить свою вину – нет, я был далек от этой мысли; я даже с ужасом отшатнулся от нее. Но вы меня не осудите, вы не припишете мне дурных побуждений. Я знаю, что мы должны еще долгое время оставаться в разлуке: злые языки принудят нас к этому, если не что иное. Но я не уеду отсюда; я всегда буду душою с вами, где бы я ни был. И помните всегда, что я весь принадлежу вам без эгоистических желаний, но с преданностью, которая не допускает этих желаний.
«Да благословит вас Бог, любящее, возвышенное создание! Если и все вас дурно поняли, то не забывайте, что существует человек, который ни на минуту не усомнился и который постиг вас десять лет назад.
«Не верьте никому, что я болен, потому что не выхожу из дома. У меня только нервная головная боль, не сильнее чем бывало прежде. Нестерпимый жар заставляет меня сидеть дома днем. Я довольно силен, чтоб повиноваться малейшему слову, которое скажет мне, что я могу быть вам полезен словом или делом.
Ваш по гроб, Филипп Уоким».
Магги стала на колени у постели, прижимая к сердцу письмо; чувства, накопившиеся в ней, изливались по временам в сдержанном, глухом вопле, выражавшемся постоянно одними и теми же словами:
«О, Боже! есть ли в любви такое блаженство, которое могло бы заставить меня забыть их страдание?»
ГЛАВА IV
Магги и Люси
К концу недели Кейн пришел к убеждению, что существовал только один способ упрочить для Магги приличное существование в Сент-Оггсе. Даже при своей двадцатилетней опытности приходского пастора он был приведен в ужас тем упорством, с которым продолжали взводить на нее всякие небылицы, вопреки очевидности. До сих пор его обожали и обращались к нему за советом более, чем он даже сам того желал; но теперь, когда он попытался раскрыть глаза сент-оггских дам и побудить их быть справедливыми относительно Магги Теливер, он вдруг почувствовал, что был в этом так же бессилен, как он был бы бессилен произвести перемену в покрое чепчиков. Доктору Кенну нельзя было противоречить; его молча выслушивали; но когда он выходил, общее мнение давало почти те же результаты. Поведение мисс Теливер заслуживало осуждение; даже доктор Кенн не отвергал этого, то как же мог он так легко судить о ней и давать благовидное изъяснение всем ее поступкам? Даже предполагая – хотя на это понадобилось бы много веры – что все, что ни было сказано о мисс Теливер, было несправедливо, и в таком даже случае одного факта, что о ней было что-то сказано, было достаточна, чтоб окружить ее зараженною атмосферою, которой должна избегать всякая женщина, пекущаяся о своей доброй славе и об обществе. Взять же Магги за руку и сказать ей: «я не верю тому, что, на тебя клевещут; я не повторю этой клеветы; я закрою уши, чтоб не вдыхать ее, ведь и я могу заблуждаться, могу падать, несмотря на все свои усилия; судьба была только строже относительно тебя, соблазн был тебе не по силам – станем же помогать друг другу, пойдем вместе, чтоб нам более не падать» – чтоб сделать это, потребовалось бы много храбрости, глубокого сострадание, самопознание и великодушной доверчивости; потребовался бы разум, не находящий удовольствия в злословии, не полагающий, что, унижая других, можно тем самым возвысить себя, не обманывающий себя восторженными понятиями о каком-то нравственном начале, возвышенной религии, которое устраняет борьбу за истину, справедливость и любовь к ближним, попадающимся на нашей стезе.
Сент-оггские дамы не обольщали себя никакими умозрительными соображениями, но у них было одно любимое отвлеченное понятие, называвшееся обществом, которое хорошо. служило для успокоение их совести, когда они делали только то, что было приятно их эгоистическим чувствам – дурно думали и говорили о Магги Теливер и отворачивались от нее с презрением. Больно было доктору Кенну, привыкшему быть обожаемым своими прихожанками, встретить теперь в них такое сопротивление; но не сопротивлялись ли они в то же время еще высшей Власти, которой они поклоняются более чем ему. Эта Власть представила довольно ясный ответ тем, кто сомневался относительно того, где начинаются наши обязанности к обществу, или тем, кто были склонны иметь очень обширные взгляды относительно исходной точки. Ответ был обращен не к Конечной пользе общества, но к «некоему человеку», который находился в бедствии на пути.
Не должно думать, чтоб в Сент-Оггсе совсем не было женщин, одаренных чувствительным сердцем и совестью; вероятно, и в нем была такая же пропорция человеческой доброты, как в любом маленьком торговом городке того времени.
Но до-тех-пор, пока все мужчины не сделаются мужественны, мы должны ожидать встретить множество добрых, но застенчивых женщин, слишком застенчивых, чтоб верить в справедливость своих собственных лучших побуждений, когда они бывают на стороне меньшинства. И мужчины в Сент-Оггсе были далеко не все мужественны; иные из них даже были охотники до скандала и сплетней, и в такой степени, что их разговоры имели несколько женский характер, если б они не отличались чисто-мужскими шутками и случайным пожатием плеч, возбуждаемым общею ненавистью к женщинам. В Сент-Оггсе общее мнение мужчин было, что не должно вмешиваться в отношение женщин между собою.
Итак, куда ни обращался доктор Кенн, в надежде достать сведение, или найти место для Магги, везде встречал неудачи. Мистер Джемс Тори и думать не мог взять Магги к себе в гувернантки, даже на время, молодую женщину, о которой «столько говорят» и на чей счет «мужчины шумят»; а мисс Кирк, страдавшая спинною болью и нуждавшаяся в компаньонке, которая бы ей читала. Убеждена, что характер Магги должен был такого рода, что лучше бы держаться подалее от нее. Зачем мисс Теливер не согласилась на предложение тетки Глег? Молодой девушке, в ее положении, не пристало делать такие отказы. Или зачем она не уехала из соседства и не попыталась достать место где-нибудь, где б ее не знали? (А что она внесет свое дурное направление в семейства, неизвестные в Сент-Оггсе, это, по-видимому, было не так важно). Она должна быть очень смела и закоренела, чтоб желать оставаться в приходе, где все бросали на нее двусмысленные взгляды и болтали о ней.
Доктор Кенн, будучи от природы очень нетвердого характера, почувствовал в себе в виду этой оппозиции, как и всякий твердый человек, находясь на его месте, достаточные силы, чтоб достигнуть предположенной цели. Он сам искал гувернантку для своих детей; и хотя сначала он колебался предложить это место Магги, но теперь решимость восстать всем влиянием своего личного и священнического характера и не допустить, чтоб ее раздавили и уничтожили клеветою, заставило его принять действительные меры. Магги с радостью приняла должность, которая налагала на нее обязанности и давала ей опору. Теперь ее дни были бы заняты, а одинокие вечера представляли бы приятное отдохновение. Она теперь более не нуждалась в жертве, которую ее мать принесла ей, оставаясь с нею, и мистрисс Теливер согласилась на убедительные просьбы возвратиться на мельницу.
Но теперь начали замечать, что пастор Кенн, до тех пор примерный во всех отношениях, имел свои грешки, даже, может быть, слабости. Мужские умы в Сент-Оггсе приятно улыбались и не удивлялись, что Кенн находил удовольствие видеть каждый день пару хорошеньких глаз, или что он чувствовал наклонность быть снисходительным к прошедшему. Женские умы, которые считались тогда имеющими меньшее значение, имели более серьезный взгляд на дело, а что, если пастор Кенн увлечется и женится на мисс Теливер? Нельзя ручаться даже за лучшего из людей; ведь и апостол пал, и потом горько сокрушался; и если отречение Петра не имело ничего общего с теперешним случаем, за то раскаяние его, без сомнения, повторится.
Немного еще успело пройти недель после того, как Магги начала свои ежедневные прогулки в пасторский дом, как уже стали поговаривать о возможности ей сделаться пасторскою женою, и так серьезно, что начали горячо рассуждать о том, как им вести себя относительно ее в ее будущем положении, потому что всем было известно, что он однажды провел полчаса в детской, когда мисс Теливер давала урок; нет, он приходил и сидел там по целым утрам; он однажды проводил ее до дома; он почти всегда проводит ее до дома; а если нет, так он был у нее вечером. Какое лукавое она создание! Что за матерь для этих детей? Этого достаточно, чтоб заставить бедную мистрис Кенн перевернуться в могиле, что ее детей поручили досмотру этой девушки чрез несколько недель после ее смерти. Неужели он до того забудет все приличия, что женится на ней прежде истечение года? Мужчины были в саркастическом настроении и полагали, что нет.
