Уильям Теккерей - Виргинцы (книга 1)
— Но вы спрашиваете, могу ли я помочь вам уплатить этот долг? Я отвечаю: да! Если вы пожелаете, сэр, мне достаточно будет вынуть деньги из кармана — не мои, но моей досточтимой доверительницы, вашей тетеньки, сэр, леди Бершнтейн. Однако она имеет право поставить условия, и я готов их вам сообщить.
— Я слушаю, сударь, — говорит Гарри.
— Они не тяжелы и имеют в виду лишь ваше благо. Если вы согласитесь, мы можем тотчас взять экипаж и поехать вместе на Кларджес-стрит, где я обещал побывать с вами или без вас. Мистер Уорингтон, я предпочту обойтись без имен, но между вами и некой особой был разговор о браке.
— А! — произнес Гарри, и его тон стал чуть веселее.
— Моя высокородная доверительница баронесса решительно против этого брака — она прочит вам совсем другую судьбу, и она считает, что вы погубите себя, женившись на особе хотя и знатной по рождению, но, простите меня, не самой безупречной репутации и много вас старше. Вы дали этой особе необдуманное обещание.
— Да, и она мне его не вернула, — говорит мистер Уорингтон.
— Его у нее уже нет, сэр. Она случайно его потеряла в Танбридже, говорит мистер Дрейпер. — Так сообщила мне моя доверительница. Ее милость даже показывала мне это обязательство. Оно написано кро...
— Довольно, сударь! — восклицает Гарри, становясь почти таким же красным, как те чернила, которыми он начертал нелепую клятву. Сколько раз с тех пор воспоминание об этой глупости обжигало его стыдом!
— Тогда же были найдены письма, написанные вам и компрометирующие благородное семейство, — продолжал стряпчий. — Вы потеряли их, но не по своей вине. Вы уже уехали, когда их удалось найти. Поверьте, этому благородному семейству и вам самому выпало редкое счастье — далеко не у каждого молодого человека найдется такой заботливый друг. Ну-с, сэр, вас теперь не связывают никакие обещания, — разве что пустые слова, сказанные за бутылкой вина, о чем любой джентльмен вправе забыть. Скажите, что вы перестанете помышлять об этом браке, дайте мне и моей высокородной доверительнице слово чести. Послушайте меня, мистер Уорингтон! Бросьте валять дурака! Прошу прощения, но неужто вы женитесь на старухе, которая в свое время бросила десяток женихов! Скажите одно только слово, и я спущусь в контору, заплачу ваши долги до последнего шиллинга, а потом посажу вас в мою карету и отвезу к тетеньке или, если пожелаете, к Уайту, вручив вам сотню-другую фунтов. Скажите "да" и протяните мне на этом руку! Что за смысл сидеть до ночи за решеткой?
До этой минуты все преимущества были на стороне мистера Дрейпера. Гарри сам жаждал избавиться от обязательства, от которого его хотела освободить тетушка. Его глупая страсть к Марии Эсмонд давно угасла. Если бы она вернула ему слово, как он был бы счастлив!
— Ну, протяните же мне руку и скажите: "Согласен!" — убеждает стряпчий, хитро подмигивая. — Зачем медлить, сэр? Эх, мистер Уорингтон! Да если бы я женился на всех, кому давал обещания, так у меня сейчас было бы жен не меньше, чем у турецкого султана или у капитана Макхита в пьесе.
Фамильярность стряпчего была противна Гарри, и он отстранился от мистера Дрейпера, сам того не заметив. Запахнувшись в халат, он попятился от протянутой руки со словами:
— Дайте мне время подумать, мистер Дрейпер. Будьте любезны, вернитесь через час.
— Отлично, сэр, отлично! — говорит стряпчий, кусая губы, багровея и беря шляпу. — Мало кому потребовался бы час, чтобы раздумывать над предложением, которое я вам сделал, но раз уж мое время в вашем распоряжении, я вернусь и узнаю, хотите ли вы остаться тут или поехать со мной. А пока разрешите откланяться, сэр!
"Не захотел пожать мне руку, вот как? Ответит через час! Чтоб ему пусто было, наглецу! Я ему покажу, что такое час!"
Мистер Дрейпер отправился к себе в контору в самом черном расположении духа. Он разбранил писца и послал сказать баронессе, что он побывал у юного джентльмена и тот попросил немного времени на размышления, — несомненно, чтобы успокоить свою гордость. Затем стряпчий занялся делами других клиентов, после чего неторопливо пообедал и лишь тогда направил свои стопы на Кэрситор-стрит, до которой было рукой подать.
"Чванная скотина, уж конечно, я его застану дома", — с усмешкой думает Дрейпер.
— Счастливчик у себя в комнате? — осведомился стряпчий у помощника бейлифа, который распахнул перед ним тяжелые двери.
— Мистер Уорингтон у себя, — ответил этот джентльмен, — да только... Тут он подмигнул стряпчему и прижал палец к ноздре.
— Что "только", мистер Падди из Корка? — спросил стряпчий.
— Моя фамилия Костиган, я из благородного рода, а свет увидел в ирландской столице, мистер Полтора Шиллинга, — сообщил привратник, свирепо глядя на Дрейпера. Узкое пространство между дверями, где происходил разговор, заполнилось благоуханием, словно от очень крепких напитков.
— Дай пройти, чтоб тебя черт побрал! — взревел мистер Дрейпер.
— Я тебя, Полтора Шиллинга, очень даже хорошо слышу, только вот в приличном обществе таких слов не услышишь. И дозвольте вас попросить, милостивый государь, не посылать меня к черту, не то мои пальцы и ваш нос сведут более бли-ик-изкое знакомство! Хотите войти, сударь? Так извольте наперед быть учтивее с теми, кто выше вас по рождению и по воспитанию, хоть, может, временно и не занимает подобающего места. Черт бы побрал этот ключ! Входите же, сударь, кому говорю!.. Сударыня, примите уверения в совершеннейшем моем почтении.
Дама, прятавшая в носовом платке лицо, и без того укрытое капюшоном, вскрикнув, точно от испуга, торопливо спустилась по лестнице и проскользнула мимо стряпчего. Он было шагнул за ней, чтобы рассмотреть ее получше — мистер Дрейпер всегда был чрезвычайно галантен с дамами, но привратник выставил перед ним ногу, сказав угрожающе:
— Стойте где стоите! Сюда, сударыня, сюда! Я сразу узнал ваше сия... Тут он захлопнул дверь перед носом у Дрейпера, предоставив стряпчему подниматься наверх без провожатых.
В шесть часов вечера в тот же день старая баронесса Бернштейн, опираясь на трость, расхаживала по гостиной, ковыляя к окну всякий раз, когда на улице раздавался шум подъезжающего экипажа. Она все откладывала и откладывала свой обед — а ведь обыкновенно стоило повару замешкаться хоть на пять минут, ему устраивался хороший нагоняй! Она распорядилась накрыть стол на два прибора и заказала несколько лакомых блюд, словно для праздника. Пробило четыре часа, затем пять, а в шесть она снова выглянула из окна и увидела, что карета на этот раз остановилась у ее дверей.
— Мистер Дрейпер! — доложил лакей, и тотчас с глубоким поклоном вошел стряпчий.
Старуха пошатнулась и крепче оперлась на трость.
— Где он? — нетерпеливо сказала она. — Я приказала вам, сударь, привезти его! Как вы посмели явиться сюда один?
— Я не виноват, сударыня, что мистер Уорингтон не пожелал приехать.
И Дрейпер изложил свою версию разговора, который произошел между ним и молодым виргинцем.
Глава XLVIII
Привидение
Когда рассерженный мистер Дрейпер выходил после своего утреннего разговора с Гарри, ему почудилось, что юный узник его окликнул. И действительно, Гарри привстал, чтобы позвать стряпчего, Но он был горд, а стряпчий обижен — Гарри оборвал свое восклицание, а Дрейпер не соблаговолил остановиться. Гордость юноши была уязвлена: ему было неприятно, что стряпчий видит его униженным, что у него вырывают согласие, пользуясь его бедственным положением. "Пусть подождет час!" — решил Гарри и угрюмо улегся на кровать. Да, он не любит Марию Эсмонд. Да, ему стыдно, что он так глупо попался в ловушку и дал ей слово. Хитрая, опытная женщина воспользовалась его мальчишеской пылкостью и наивностью. Она обвела его вокруг пальца, как ее брат, когда они сели играть в карты. Они же его родственники и должны были бы пощадить его. А они смотрели на него как на добычу и думали только о своих эгоистических целях. Он размышлял о том, как они пренебрегли законами гостеприимства, как они хищно накинулись на молодого родственника, который доверчиво постучал в их дверь. Его сердцу была нанесена тяжкая рана. Он зарылся лицом в подушку. "Если бы они приехали в Виргинию, я бы принял их по-другому", — думал он.
Из этого уныния его вывело появление Гамбо, который, ухмыляясь во весь рот, доложил, что к мистеру Гарри пришла дама, вслед за чем в комнату вошла дама в плаще с капюшоном, о котором мы недавно упоминали. Гарри сел на кровати, бледный, излтученный. И дама, не дожидаясь, чтобы слуга ушел, с рыданием подбежала к молодому узнику, обняла его с истинным чувством и материнской нежностью, принялась целовать его, обливаясь слезами и всхлипывая.
— Ах, мой Гарри! — вскрикнула она. — Думала ли я увидеть тебя в таком месте!
Он попятился, словно испугавшись ее появления здесь, но она опустилась на пол возле кровати, схватила его лихорадочно горячую руку, обняла его колени. Она питала к нему искреннюю привязанность и нежность. Когда она увидела его в этой убогой комнатушке, увидела, как он побледнел и осунулся, ее сердце исполнилось подлинной любви и жалости.
