Игорь Оськин - И всюду страсти роковые
На следующем собрании кредиторов корабелы одержали большую победу. Прибывший из Питера представитель администрации перешел на их сторону. Когда это выявилось на первых же процедурных вопросах, Нур попросил сделать перерыв и позвонил Балуеву.
— Надо сорвать собрание, — ответствовал он.
Как это сделать при оставшихся у них мизерных процентах? Продолжили собрание. Полный разгром.
Колесов припомнил любимый анекдот. Пошел мужик в публичный дом, вошел в коридор – две двери, написано «налево для богатых, направо для бедных». Ну, думает мужик, неизвестно, сколько сдерут, пойду направо. Вошел, опять две двери – «налево для сильных, направо для слабых». Ну, что там от сильных потребуется, неясно, пойду направо. Пошел, опять две двери – «налево для здоровых, направо для больных». Ладно, не буду рисковать, пойду направо. Пошел, видит – оказался на улице. Оборачивается к дому, на двери написано: «если ты бедный, слабый и больной, какого хрена ты сюда приперся».
Балуев всегда был, как говорится, вхож в администрацию, вплоть до губернатора. Перешибли его. Наверно, и мэр походил по кабинетам, поплакался – обижают, родной завод отнимают. И конкурент-корабел со своим номенклатурным покровителем руку приложил.
Заседание суда по банкротству длилось шесть часов. Судья долго вытягивал из Захарова расклад голосов и варианты – что будет, если учитывать то и не учитывать это:
— Так сколько у вас получилось голосов за назначение управляющим того, на ком вы настаиваете?
— 63 процента.
— А в голосах, то есть в деньгах, в сумме долгов?
Захаров долго ползал по бумагам.
— Ладно, — сказал судья, — передо мной протокол, здесь 965 тысяч рублей. Так? А сколько всего голосов?
— 1533 тысячи, — ответил Захаров после нудного поиска.
Судья смотрит протокол, удивляется:
— Здесь же записана общая сумма долга 2102 тысячи.
С места поднимается юрист со стороны Захарова:
— Из общей суммы исключены долги фирме «Гамма», есть решение суда об их непризнании.
— «Запретить реализовать право кредитора при голосовании», — зачитывает судья, — это значит, что при подсчете голосов не нужно учитывать голос этого кредитора. Однако сумма его требований должна быть включена в общее число голосов кредиторов. Кстати, как сам должник – он признает этот долг?
Юристка со стороны Балуева Николаева:
— Да, долг признаем, подали апелляцию, суд состоится через две недели.
— В постановлении о спорных долгах нет указания на исключение кредитора из списка кредиторов, — заключил судья, обратился к Захарову, — ну и сколько голосов получится за вашего управляющего?.
Захаров совсем растерялся, ему явно не хватало навыка словесных баталий, в арифметике запутался.
— 46 процентов, — мгновенно отреагировала Николаева.
(Арифметика: если увеличивается знаменатель, то дробь уменьшается).
Судья посовещался с коллегами, объявил:
— Ни один из предлагаемых кандидатов на должность внешнего управляющего не имеет большинства голосов.
В практике балуевских спецов по банкротствам такой вариант – патовая ситуация – был предусмотрен. В зале сидел пока не представленный третий кандидат, «нейтральный» работник балуевской фирмы Ильин. На шестом часу он представился. Уставшим судьям он понравился: в отличие от остальных не занят на других объектах, имеет опыт работы и нужную лицензию. Его и назначили.
Балуевцы допустили небольшой сбой – шумно обрадовались такому решению.
Неясно, почему судья-фокусник пошел на такой замечательный выверт в толковании понятия «запретить реализовать право кредитора при голосовании». Мог бы и пропустить. Можно предположить: корабелы обещали, но не дали. Или Балуев подключился?
В таких случаях говорят: «О великий, о могучий русский язык!» Корабелы на суде о непризнании долгов не попросили записать четко: «не включать долги «Гамме» в список кредиторов», они посчитали это само собой разумеющимся. И зря. Пролетели.
Выкрутился Балуев, выиграл в рулетку. Пока.
Через две недели суд рассмотрел апелляцию по долгам «Гаммы» и признал эти долги действительными, разрешил хозяину этих долгов голосовать. Это штрих для полноты циркового судебного представления. Суд восстановил справедливость вдогонку, после того, как несправедливость уже совершилась месяцем раньше. Бонус для настойчивого кредитора.
А руководителя завода, то есть Колесова, суд освободил от должности: завершились его полномочия. Закончилось его трехлетнее хождение по мукам гражданского дела. Началось другое – привлечение по уголовному делу.
В конце судебного заседания юрист проигравшей стороны с большим воодушевлением (пафосом) заявил о том, что фирма «Гамма» зарегистрирована по подложным документам, и поэтому заключенные с нею сделки незаконны. Судье это было уже неинтересно, но он задал несколько вопросов.
Бедов ответил, что они на заводе ничего не знают о работах «Гаммы», и что он приказал провести служебное расследование.
Раздался поспешный вопрос Николаевой:
— Выполнялись ли эти работы?
— Да, работы выполнялись, но никакой фирмы «Гамма» мы не знаем. — ответил ясноликий Бедов.
Спросили Колесова.
— Да, привлекал специалистов для отбития ложной задолженности на 4 миллиона долларов, цена их работ 100 тысяч долларов. В том, что цена подскочила после девальвации рубля, своей вины не вижу.
На этом обсуждение в суде закончилось.
Сообщение о «Гамме» очень сильно напугало его (ужаснуло, если говорить литературным языком). Получалось, что он попал в криминальную ситуацию. В тот момент еще не знал юридической нормы, по которой он не обязан проверять правомочность фирмы, с которой заключает договор, более того, не располагает такой возможностью, и поэтому не несет ответственности за последствия.
Два года назад потребовалось сделать переоценку зданий и оборудования завода. Он обратился к Балуеву, который поручил это оценщику Огневу. По указанию Балуева Колесов подписал договор с фирмой «Гамма» на работу по переоценке. Так появился на свет первый договор с «Гаммой».
Огнев выполнил работу, налоговая инспекция приняла его отчет, уменьшила налог на имущество. Колесов подписал документы на перевод денег в фирму «Гамма», Огнев с коллегами деньги получил. Все нормально.
Поэтому, когда на эту же фирму оформлялись договора на работы против Левитина, у него не возникло никаких сомнений. Обычное дело – у хозяина имеется несколько зарегистрированных фирм, через которые он прогоняет денежные потоки. Так было и у Бондарева на прежнем месте, даже сотрудники числились в разных фирмах, хотя выполняли общую работу. Но такой экзотики – с подложными документами – не было. При необходимости делалась обналичка на серый нал через проверенных партнеров. О статусе «Гаммы» не знала даже их главная юристка Николаева.
— Я бы никогда и ни за что не пошла на это, — говорила она ему позднее.
Испуг (ужас) усиливался еще и тем, что буквально на следующий день после суда он должен был идти в милицейское управление. Телефонный звонок оттуда был за неделю до суда. Он отнесся к нему спокойно, памятуя опыт предыдущего посещения. Тем не менее счел нужным подготовиться, сказал Нуру:
— Надо мне хотя бы встретиться с руководителем «Гаммы», обговорить детали.
— А разве вы не знаете, что этой фирмы не существует? — ответил он.
Он еще не сильно испугался:
— Ну тогда тем более надо обговорить детали, представить, как все это было.
Здесь уже прозвучало слово «легенда». Неохотно, вяло, но в общих чертах вместе с Николаевой договорились.
Еще дней за десять до суда он рассказывал на совещании ведущих работников завода о делах по банкротству, на этот раз сообщил о долгах «Гамме». Они уже знали, были ожесточены. Как обычно, тон задавал Тагиев:
— Я понимаю, должен побеждать сильнейший. Но в честной борьбе. А это что же получается – ставят к нам чужого человека, подсовывают неизвестно откуда возникшие долги, чтобы передать завод своим людям…
И так далее в том же духе. Начальник транспорта отличился:
— Вы учтите, что в органах безопасности однозначно установят, когда были оформлены и подписаны договора с этой «Гаммой».
Он снова, скучным голосом повторил то, с чего начал:
— Работа была фактически выполнена, вы сами видели тех людей, которые выполняли эту работу. Результаты работы подтверждаются судебными решениями. Договора были оформлены своевременно, не беспокойтесь. А вообще всю эту кашу заварил ваш директор Мелкий, а вы в то время молчали.
В УБЭП (управление по борьбе с экономическими преступлениями) Колесов пошел, зайдя накануне в аптеку и попросив чего-нибудь успокоительного. Купил таблетки валерианы, глотал с вечера вплоть до прихода на допрос. Ирония судьбы – он попал в тот же самый кабинет, где был полтора года назад, только за другой стол, к оперуполномоченному (в просторечии – оперу) Петренко. Допрос шел три с половиной часа.
