Гораций Уолпол - Замок Отранто
Матильда собиралась уже открыть окно, как вдруг у боковых ворот замка, справа от башни, в которой она находилась, громко зазвонил колокол. Это помешало возобновлению разговора с незнакомцем. Помолчав некоторое время, Матильда снова заговорила с Бьянкой.
- Я убеждена, - сказала она, - что, каковы бы ни были причины побега Изабеллы, они не могут быть недостойными. Если этот незнакомец" имеет касательство к ее побегу, значит Изабелла не сомневается в его преданности и надежности. Я заметила, - а ты заметила ли, Бьянка? - что его слова проникнуты чрезвычайным благочестием. Его речь не была речью человека безнравственного и грубого: он говорил так, как это свойственно людям благородного происхождения.
- Я уже сказала, ваша милость, - отозвалась Бьянка, - я уверена, что он переодетый принц.
- Однако, - продолжала Матильда, - если он причастен к побегу Изабеллы, как объяснишь ты, что он не скрылся вместе с нею? К чему было, безо всякой нужды, так неосторожно оставаться беззащитным перед гневом Манфреда?
- Уж что до этого, госпожа Матильда, - отвечала Бьянка, - то если он смог выбраться из-под шлема, так найдет и способ ускользнуть от мстительности и злобы вашего родителя. Я не сомневаюсь, что он держит при себе какой-то талисман.
- Тебе во всем видится волшебство, - сказала Матильда. - Человек, общающийся с адскими силами, не стал бы употреблять в своей речи высоких, священных слов, какие произносил этот незнакомец. Разве ты не слышала, с какой горячностью он поклялся поминать меня в своих молитвах? Да, Изабелла, несомненно, была уверена в его благочестии.
- Толкуйте мне о благочестии двух молодых людей разного пола, которые сговариваются вместе бежать! - вскричала Бьянка. - Нет, нет, ваша милость, госпожа Изабелла - особа совсем не такого склада, как вы думаете. Конечно, при вас она то и дело вздыхала и поднимала глаза к небу, потому что знала, что вы святая, но стоило вам повернуться к ней спиной...
- Ты клевещешь на нее, - прервала Матильда. - Изабелла не лицемерка: она в должной мере набожна, но никогда не притворялась, что призвана вступить на стезю, к которой на самом деле не испытывает склонности. Напротив, она всегда противилась моему стремлению уйти в монастырь; и хотя, признаюсь, я смущена тем, что она совершила свой побег втайне от меня, хотя дружба, связывающая нас, не позволяла ожидать от нее такого поступка, я не могу забыть, с какой неподдельной горячностью она всегда оспаривала мое намерение надеть на себя монашеское покрывало: она хотела видеть меня замужем, несмотря на то что за мной пришлось бы дать приданое, а это нанесло бы ущерб ее и моего брата детям. Ради нее я хочу думать хорошо об этом молодом крестьянине.
- В таком случае вы полагаете все же, что они питают друг к другу взаимную симпатию, - сказала Бьянка, но больше ничего не успела произнести, потому что вошел слуга и объявил, что госпожу Изабеллу нашли.
- Где же она? - живо отозвалась Матильда.
- Укрылась в церкви святого Николая, - ответил слуга. - Отец Джером сам принес это известие. Он сейчас внизу с его светлостью князем.
- А где моя мать? - спросила Матильда.
- В своих покоях, госпожа моя, - ответил слуга. - Она уже спрашивала о вас.
Манфред поднялся, как только забрезжил свет, и отправился в покои Ипполиты, чтобы узнать, нет ли у нее каких-либо известий об Изабелле. В то время когда он выспрашивал ее, ему доложили, что отец Джером желает говорить с ним. Не подозревая истинной причины его появления и зная, что через посредство этого монаха Ипполита совершала богоугодные дела, Манфред приказал впустить отца Джерома с намерением оставить его с Ипполитой вдвоем и продолжать тем временем розыски Изабеллы.
- У вас дело ко мне или к княгине? - спросил он монаха.
- К обоим, - ответствовал божий слуга.
- А госпожа Изабелла, известно вам что-нибудь о ней? - нетерпеливо спросил Манфред.
- Она у алтаря святого Николая, - отвечал Джером.
- Это не касается Ипполиты, - с некоторой неуверенностью в голосе сказал Манфред. - Пойдемте в мои покои, отец, и там вы сообщите мне, каким образом Изабелла очутилась в церкви.
- Нет, ваша светлость, - заявил прямодушный монах, укротив своим твердым, не допускающим возражений тоном своеволие Манфреда, который не мог не почитать этого человека, наделенного добродетелями святых праведников. У меня есть поручение, относящееся к вам обоим, и, с соизволения вашей светлости, я изложу его в присутствии вас обоих, но прежде я должен осведомиться у княгини, известно ли ей, по какой причине госпожа Изабелла покинула ваш замок.
- Нет, клянусь моей бессмертной душой, нет! - воскликнула Ипполита. Неужели Изабелла утверждает, что я причастна к ее побегу?
- Отец монах, - сказал, прерывая ее, Манфред. - Я питаю должное уважение к вашему сану, но здесь я верховный властитель, и я не потерплю вмешательства бесцеремонного священника во что бы-то ни было, касающееся жителей этого замка. Если у вас есть что рассказать мне, следуйте за мной в мои покои - я не имею обыкновения посвящать мою жену в секретные дела княжества: женщине не положено заниматься ими.
- Ваша светлость, - сказал благочестивый старец, - я не из тех, кто вторгается в семейные тайны. Моя священная обязанность - способствовать умиротворению, разрешать споры, проповедовать покаяние и учить людей обуздывать непокорные страсти. Я прощаю вам, ваша светлость, обидные слова, с которыми вы обратились ко мне. Я знаю свой долг и являюсь исполнителем воли более могущественного государя, чем Манфред. Внемлите ему, ибо это он речет моими устами.
Манфред, чье самолюбие было уязвлено, задрожал от ярости. На лице Ипполиты было написано изумление и нетерпеливое желание узнать, чем все это кончится, однако почтение к Манфреду было в ней сильнее всех прочих чувств и заставляло ее молчать.
- Госпожа Изабелла, - заговорил снова Джером, - кланяется его светлости господину Манфреду и ее светлости госпоже Ипполите; она благодарит обоих вас за доброе отношение к ней в вашем замке; она глубоко скорбит о смерти вашего сына и о том, что ей на долю не выпало счастье стать дочерью столь мудрых и благородных господ, которых она всегда будет почитать как своих родителей; она молит бога о прочности вашего союза и вашем совместном благополучии (Манфред при этих словах изменился в лице), но поскольку для нее стали невозможны родственные узы с вами, она испрашивает вашего согласия на ее пребывание в святилище до той поры, пока не получит известий от своего отца или же, если подтвердится слух о его смерти, не окажется свободной, с одобрения своих опекунов, распорядиться собой и вступить в достойный ее брак.
- Я не дам на это своего согласия, - заявил князь, - и настаиваю на ее безотлагательном возвращении в замок; я отвечаю за Изабеллу перед ее опекунами и не допущу, чтобы она находилась в чьих-либо руках, кроме моих собственных.
- Вашей светлости следовало бы подумать о том, насколько впредь это будет уместно, - возразил монах.
- Я не нуждаюсь в наставниках, - отрезал Манфред, багровея от злости. Поведение Изабеллы заставляет подозревать вещи весьма странного свойства. А этот молодой простолюдин, который был ее сообщником в побеге, если не причиной его...
- Причиной? - воскликнул, прерывая его, Джером. - Разве причиной ее побега был молодой человек?
- Это становится невыносимым! - вскричал Манфред. - Чтобы мне, в моем собственном дворце, перечил какой-то наглый монах! Мне все ясно: ты сам помог им вступить в любовную связь.
- Я стал бы молить небо обелить меня от этих обидных предположений, сказал Джером, - если бы, несправедливо меня обвиняя, вы сами, перед лицом совести своей, могли действительно усомниться в моей невиновности. Но сейчас я молю небо лишь о том, чтобы оно простило вам нанесенную мне обиду, и взываю к вашей светлости: оставьте госпожу Изабеллу спокойно пребывать в том священном месте, где она находится и где не подобает тревожить ее ум и душу такими суетными мирскими развлечениями, как разговоры о любви к ней какого-либо мужчины.
- Не ханжествуй тут передо мной, - сказал Манфред, - а лучше отправляйся обратно и верни Изабеллу к ее долгу.
- Мой долг заключается в том, чтобы препятствовать ее возвращению сюда, - ответил Джером. - Она сейчас там, где сироты и девственницы защищены всего надежнее от силков и ловушек этого мира; и только властью родного отца она может быть изъята оттуда.
- Я ей свекор, - воскликнул Манфред, - и требую ее к себе.
- Она хотела, чтобы вы были ее свекром, - сказал монах, - но небо воспротивилось этому браку и навсегда расторгло все связи между вами. И я заявляю вашей светлости...
- Остановись, дерзкий монах, страшись моего гнева! - вскричал Манфред.
- Святой отец, - вмешалась Ипполита, - вы, по своему положению, должны говорить, не взирая на лица, так, как вам велит ваш долг, но мой долг - не слушать ничего такого, что, по усмотрению моего повелителя, не должно достигать моих ушей. Следуйте за князем в его покои, я же удалюсь в мою молельню, где буду молить пресвятую деву наставить вас своими благими советами и вернуть моему супругу его обычное спокойствие и мягкосердечие.
