Ричард Шеридан - Критик, или Репетиция одной трагедии
Он здесь, гордец, смутивший мой покой,
Убить его! Вот все, что мне осталось!
Вторая племянница (в сторону).
Вот он, губитель девственной мечты!
О мщение, тебя я призываю!
Входит дон Фероло Ускирандос.
Ускирандос.
Напрасный дар, не нужно мне свободы,
Коль Тильберину я утратил...
Обе племянницы.
Навсегда!
Сэр Кристофер и сэр Уолтер (бросаются вперед).
Стойте! Мы отомстим за вас!
Ускирандос.
Вы стойте! Или племянниц ваших брызнет кровь!
Обе племянницы выхватывают по кинжалу и бросаются на Ускирандоса. В ту же секунду оба дяди обнажают шпаги, хватают обеих племянниц за руки и устремляют острия шпаг на Ускирандоса, который тотчас же завладевает обоими
кинжалами и приставляет их к груди каждой из племянниц.
Пуф. Вы только посмотрите, какова ситуация! Какая героическая группа! Вы видите? Девицы лишены возможности нанести удар Ускирандосу. Он не осмеливается пронзить их из страха перед дядями. Дяди не смеют заколоть его из-за племянниц. Положение совершенно безвыходное! Все они у меня связаны мертвым узлом, ни один не может пошевельнуться из страха, что его опередит другой.
Снир. Н-да... Но тогда что же... Так, значит, им и придется стоять здесь до скончания века?
Пуф. Да, разумеется, если б я не придумал на редкость остроумный выход.
Входит драбант с алебардой.
Драбант.
Именем королевы повелеваю
Немедля бросить шпаги и кинжалы!
Все бросают шпаги и кинжалы.
Снир. Да, это замечательно придумано!
Пуф. Вы обратили внимание - именем королевы!
Сэр Кристофер.
Идем, племянница!
Сэр Уолтер.
Племянница, идем!
Сэр Кристофер, сэр Уолтер и две племянницы уходят.
Ускирандос.
Кто смеет нам повелевать расстаться
С шпагой?
Драбант.
Не только с шпагой ты расстанешься
С любовью!
Ускирандос.
Ты лжешь, драбант бесстыдный!
Драбант.
Лгу! Проклятье!
Ты тигра пробудил во мне, клянусь!
Долой одежду йомена! Прочь маска!
(Срывает с себя верхнюю одежду и
оказывается в великолепной кирасе.)
Драбанта ли ты видишь пред собой?
А эту пику грозную ты помнишь,
Когда в Бискайском море твой корвет
Я захватил?
Пуф. Видите, что получается! Оказывается, он не кто иной, как капитан пиратского судна, который захватил в плен Ускирандоса, и при этом он сам давно влюблен в Тильберину.
Дэнгл. Здорово придумано, черт возьми!
Пуф. Ну, не будем им мешать.
Ускирандос.
Благодарю тебя, судьба, за этот меч,
Которым я расправлюсь с дерзновенным.
(Поднимает шпагу.)
Драбант.
Я принимаю вызов твой, испанец!
Тебя ж, судьба, за меч благодарю.
(Поднимает вторую шпагу.)
Дэнгл. Нет, это просто удивительно получается! Выходит, эти двое дядюшек нарочно оставили для них свои шпаги.
Пуф. Да они просто не могли поступить иначе. Они вынуждены были оставить их здесь.
Ускирандос.
Отмщенье! Тильберина!
Драбант.
Да, ты прав!
Сражаются, нанося друг другу положенное количество ран.
Ускирандос (падает).
Проклятье! Терцом он меня сразил,
И я не мог парировать. Корсар,
Ты славно дрался! Бедный Ускирандос
Покинет мир на ве...
Драбант.
...ки! - Он не досказал.
Смерть пресекла его существованье
И слог последний на его устах.
Пуф. Ах, сударь, так не годится, слишком медленно! Прошу вас, попробуйте умереть еще раз.
Ускирандос.
...Бедный Ускирандос
Покинет мир на ве...
Драбант.
...ки! - Он не досказал.
Пуф. Нет, сэр, не получается. Прошу вас еще раз.
Ускирандос. Я бы хотел, сэр, чтобы вы поупражнялись в этом без меня, не могу же я умирать здесь с утра до вечера.
Пуф. Ну хорошо, хорошо. Мы еще вернемся к этому как-нибудь потом.
Дон Фероло Ускирандос уходит.
Ничего не поделаешь, приходится считаться с этими господами.
Драбант.
Прощай, испанец доблестный! А если...
Пуф. Простите, сэр, вам нет надобности произносить теперь эту речь, поскольку труп удалился.
Драбант. Вы совершенно правы, сэр, в таком случае, я отправляюсь на корабль.
Пуф. Прошу вас.
Драбант уходит.
Ну, кто там теперь на очереди?
Входит комендант крепости. Волосы у него надлежащим образом всклокочены.
Комендант.
О небеса! О звезд злосчастных рой!
Одна другой коварней и зловещей!
Испанец, пленник мой, убит, а дочь,
Увидев труп его, ума лишилась.
Доносится звук трубы.
Но что это? Труба, тревога в форте?
На море битва! Что за наважденье!
О Тильберина! Бороду отца
Ты сединой украсила до срока!
(Уходит.)
Снир. Бедняга!
Пуф. Да, и всему виной дочь.
Дэнгл. И злосчастные звезды.
Пуф. Ну да, разумеется. Сейчас появится Тильберина.
Снир. Э, я вижу, у вас тут одно за другим так и идет.
Пуф. Да, сейчас выйдет Тильберина совершенно безумная, в белом атласном платье.
Снир. Но почему в белом платье, да еще в атласном?
Пуф. Ах, сэр, когда героиня впадает в безумие, она всегда появляется в белом атласном платье. Не так ли, Дэнгл?
Дэнгл. Всегда, такое уж правило.
Пуф. Да, вот оно, нашел! (Заглядывает в тетрадь.) "Входит Тильберина совершенно безумная, в белом атласном платье, и ее наперсница, тоже совершенно безумная, в белом холстинковом платье".
Входят Тильберина и наперсница, обе изображающие полное безумие по всем
правилам сценического искусства.
Снир. Что за чертовщина? А наперсница почему сошла с ума?
Пуф. Странный вопрос. А как же она может не сойти с ума? Наперсница всегда, как правило, делает все то, что делает ее госпожа. Та плачет, и она плачет, та смеется, и она смеется. Та сошла с ума, и она сходит с ума. Прошу вас, сударыня, безумствуйте, но только на заднем плане, будьте любезны.
Тильберина.
Ветер ревет, месяц встает - гляди-ка!
Жила у меня белка в клетке - убили ее.
Прыг, прыг, кузнечик! Ах нет, это мой
Ускирандос! Не поймать вам его:
Вон он куда забрался - в карман к вам!
Ах, не дают любить улитке! Кто, кто сказал,
Будто кит-птичка? Иду-иду, мой возлюбленный!
Он здесь? Там? Ах, он всюду!
Увы мне! Нигде его не найду.
(Уходит.)
Пуф. Ну что, видали вы когда-нибудь нечто более безумное?
Снир. Нет, бог миловал, никогда в жизни не приходилось.
Пуф. А вы обратили внимание, как она калечит стих, путает размер?
Дэнгл. Еще бы! Поэтому-то я сразу и догадался, что она не в себе.
Снир. И что же с ней потом происходит?
Пуф. Она сейчас ушла топиться, ну, бросится в море, конечно, и это сразу позволит нам перейти к последней, решающей сцене, к трагической развязке, я имею в виду страшную морскую битву.
Снир. Ах вот как! Значит, вы ее придерживали напоследок.
Пуф. Ну, разумеется. Вы же знаете, что моя трагедия называется "Испанская Армада"; до сих пор у меня не было случая показать битву, а вот сейчас самый подходящий момент. Прошу вас, приступим. Самая великолепная сцена! Сражение, грохот! И под конец торжественное шествие! Все готово?
Суфлер. Да, сэр.
Пуф. Темза оделась?
Входит Темза с двумя сопровождающими.
Темза. Я здесь, сэр.
Пуф. Очень хорошо, превосходно! Полюбуйтесь, какова Темза, господа! Здесь я позволил себе ввести немножко маскарада в мою трагедию - новейший сценический прием, очень полезный в данном случае, потому что, как я вам уже говорил, в конце будет нечто вроде апофеоза - великолепное шествие Темзы со всеми притоками; они являются поздравить Британию с победой и принять участие в торжественном празднестве.
Снир. А что это за джентльмены в зеленом рядом с Темзой?
Пуф. Как! Это ее берега.
Снир. Берега?
Пуф. Да. У одного, видите, ольховая роща, а у другого вилла на голове тонко придумано? Не правда ли? Такой прозрачный намек. Но что это? Вот наказание, беда с ними! Темза, почему у вас оба берега на одной стороне? Обойдите кругом, сэр. А вы, Темза, где бы вы ни были, вам всегда полагается течь между своими берегами.
Раздается звонок.
Ну вот, все готово! Посторонитесь, друзья! Темза, теките.
Темза проходит между своими берегами и удаляется. Грохот барабанов, фанфары, пушечная пальба и пр. и пр. Сцена превращается в открытое море - виден морской бой, оркестр играет "Британцы, сражайтесь смело!" Испанские корабли тонут, осажденные брандерами. Английский флот движется на авансцену. Гимн "Правь, Британия!" Торжественное шествие всех английских рек со всеми их притоками, эмблемами и пр. открывается под музыку
Генделя "На воде" и заканчивается хором под марш из "Иуды Маккавея".
Пуф (носится среди актеров, распоряжается, шумно выражая свое одобрение). Очень хорошо, очень! Но еще не доведено до совершенства. Итак, прошу вас, леди и джентльмены, завтра мы еще раз соберемся на репетицию пьесы.
Занавес.
КОММЕНТАРИИ
КРИТИК
(The critic)
На английском языке пьеса впервые была издана в 1791 году.
На русский язык до сих пор не переводилась.
