Тонино Гуэрра - Стая птиц
Моего клиента я догнал у газетного киоска. Он неподвижно стоял, уткнувшись лицом в витрину. У его ног крутилась облезлая, с ободранным до розового мяса хвостом дворняга. На первый взгляд могло показаться, что один из них - хозяин, а второй - его верный пес, но на самом деле эти два одиноких существа лишь случайно и на время оказались рядом. Одиночество пахнет плесенью, и этот запах чувствуешь за километр. И в самом деле, в оконце верхнего этажа дома на противоположной стороне улицы показалась старуха и стала разглядывать внизу человека и собаку, неподвижно стоящих на тротуаре.
Вдруг среди множества людей Пиладе видит лицо, которое ему кажется знакомым. Женщина. Она тоже стоит на тротуаре, руки сжимают желтый пакет так, будто его у нее могут украсть. Сейчас она видна в профиль. Этот профиль он явно уже где-то видел: в окне или рядом с собой, может быть в минуту близости. Ее волосы, спереди спадающие на лоб, на глаза, а сзади подобранные в пучок, тоже ему знакомы. Ноги словно придавлены к земле чем-то тяжелым. Ясно, что у нее нет сил идти в каком-либо определенном направлении. Пиладе останавливается у нее за спиной, а за ним, метрах в десяти, стою я, готовясь записывать все происходящее в блокнот. Тут я обнаруживаю, что грифельный кончик моего карандаша сломан. Я прошу карандаш у прохожего, который останавливается около меня и ждет, пока я кончу записи. Поэтому я тороплюсь, и в блокноте остается цепочка нанизанных друг на друга слов, которые я обещаю себе потом превратить в развернутое и связное изложение: женщина - брюнетка - тридцать лет растерянная - переглядываются.
Действительно, мужчина и женщина долго смотрят друг на друга, но их глаза не встречаются. Он смотрит на нее, когда она смотрит в сторону. Она глядит на него, когда он притворно отводит взгляд. Однако их лица светятся загадочным светом и полны непонятной надежды. Потом Пиладе продолжает свой путь по тротуару, а она идет следом, как будто хочет понять, где прежде видела этого человека.
Чуть позже мы заходим в универмаг. В конце зала - отдел мебели. В основном здесь летняя мебель - обивка полотняная, в яркую полоску. Большой выбор стульев. Мне показалось, что синьор Пиладе внимательно изучает их один за другим. Потом поднимает руку и указывает на деревянный складной стул очень старого образца. Купив стул, Пиладе начинает пробираться с ним через толпу покупательниц. Вдруг у выхода из магазина в людском потоке происходит какое-то замешательство, слышится вскрик, толпа расступается, и чьи-то сильные руки поднимают с земли пожилого человека. Его лицо все в каплях пота, голова бессильно свесилась на грудь. Человека выносят и кладут на тротуар. Потом его приподнимают и усаживают на стул, который кто-то выхватывает из рук моего клиента, выходившего в этот момент из магазина. Но больному все хуже. Он умирает. И тогда люди прячутся в магазин, будто бы смерть - это бомба, которая вот-вот должна взорваться. К счастью, какая-то молодая женщина выходит на улицу и накрывает мертвеца белой простыней. Потом опять начинается суматоха, потому что как раз у этого места остановился автобус и из него стал выходить народ, а внутрь начали набиваться новые пассажиры. Пиладе стоит рядом с умершим - ждет, когда можно будет забрать стул. На расстоянии десяти метров я наблюдаю за ним. Но за трупом очень долго никто не приходит, и мы ожидаем вдвоем. Через два часа приезжает санитарная машина и забирает тело. На тротуаре остается стул. Стул со смертью. Пиладе складывает его и, зажав под мышкой, уходит прочь.
В битком набитом трамвае синьору Пиладе удалось протиснуться к металлическому поручню за спиной водителя. Я остался в центре вагона, зажатый между пышущей жаром толстухой и молодым южанином. Время от времени я посматривал на клиента, чтобы не упустить момента, когда он соберется выходить. Мы миновали хаос перегруженного транспортом центра. Проехали, наверно, уже остановок двадцать. Наконец вагон опустел. В трамвае оставались лишь мы двое. Несмотря на освободившиеся места, клиент продолжал стоять. Я сел. Рядом с домами теперь в окнах замелькали деревья. Все больше деревьев и лужаек. Мы проезжали по нищим городским окраинам. В пыли копошились какие-то оборванцы. И вот на остановке среди пустынной улицы Пиладе вышел из вагона. По протоптанной через поле тропинке я следовал за ним, пока он не остановился на небольшой поляне. Разложив стул, Пиладе сел и принялся рассматривать сельский пейзаж. Наверняка раньше он не видел ничего подобного. Я тоже был здесь впервые и на мгновение испытал чувство какой-то нереальности. Всякий раз, когда я открываю для себя новое, ко мне приходит ощущение, что у меня нет ни прошлого, ни будущего. В воздухе мягко плавал тополиный пух. Несколько пушинок опустилось на плечи сидящего Пиладе. Отчего мне показалось, что он умер?
