Томпсон - Страх и отвращение в Лас-Вегасе - Дикое путешествие в Сердце Американской Мечты

Но мой адвокат, как оказалось, никогда не загружал себя изучением музыкального материала. Он хотел большего. "Прокрути пленку назад! - кричал он. - Я хочу ее снова! ". Его глаза переполняло безумие, взгляд блуждал... Он походил на человека, дошедшего до последней стадии какого-то ужасного психического оргазма...

- Запускай ее! - визжал он как недорезанная свинья. - И когда дойдет до этой фантастической ноты, где кролик откусывает себе на хрен голову, я хочу, чтобы ты бросил это радио ко мне в ванну; твою мать.

Я посмотрел на него, продолжая крепко держать в руках приемник. "Не по адресу; - выдавил я, наконец, из себя. - Буду счастлив прямо сейчас бросить со всего размаха в ванну с тобой какую-нибудь 440-вольтную электродубинку для скота, но только не это радио. Да тебя прямо в стенку впечатает: десять секунд - и ты труп". Я засмеялся: "Вот дерьмо, они же заставят меня потом это объяснить - потащат на какой-нибудь гнилой судебный осмотр тела коронером и присяжными, допросят "с пристрастием"... да... все подробности. Мне это не нужно".

- Хуйня! - завопил он. - Просто скажи им, что я хотел Улететь!

Я немного поразмыслил и сказал: "Ладно. Ты прав. Наверно, это единственно возможное решение". Я поднял кассетник / радио, все еще включенное в сеть, и занес его над ванной: "Просто мне надо быть полностью уверенным в том, что я все себе уяснил. Ты хочешь, чтобы я бросил эту штуку в ванну; когда наступит кульминация в "Белом Кролике", так? ".

Он плюхнулся обратно в воду и расплылся в благодарной улыбке.

- Да, твою мать. Тысячу раз да. Я уже начал думать, что придется отсюда вылезти и притащить одну из этих чертовых горничных, чтобы она это сделала.

- Не беспокойся. Ты готов?

Я нажал "пуск", и "Белый Кролик" зазвучал снова. Почти сразу же адвокат начал выть и мычать... очередное быстрое восхождение на ту же самую гору; причем на этот раз он полагал, что наконец-то доберется до вершины. Его глаза были зажмурены, и только голова да колени торчали из маслянистой зеленой воды.

Пока играла песня, я отобрал из кучки толстых спелых грейпфрутов, лежавших рядом в тарелке, самый большой, весивший почти два фунта. Размахнулся, словно заправский бейсболист и, как только "Белый Кролик" достиг апогея, швырнул его этаким пушечным ядром прямо в этого мудозвона.

Мой адвокат безумно взвизгнул, заметавшись в ванне, как сожравшая мясо акула, расплескивая воду по всему полу, и отчаянно пытаясь от чего-то отмахнуться.

Я рванул из розетки шнур и поспешно выскочил вон... аппарат продолжал играть, только уже на своих безвредных вшивых батарейках... Пока я шел по комнате к своему саквояжу, слышал, как постепенно стихал бит. Едва я успел вытащить газовый баллончик "Мэйс"... как мой адвокат распахнул дверь ванной и застыл в дверном проеме. Его глаза продолжали бесцельно блуждать, но он размахивал своим ножом так, как будто твердо вознамерился что-то порезать.

- "Мэйс"! - закричал я, наставив баллончик прямо на его слезящиеся глаза. - Хочешь попробовать?

Адвокат остановился как вкопанный. "Негодяй! - прошипел он. - Ты ведь сделаешь это... Что, не так? "

Я заржал, по-прежнему направляя на него баллончик. "Чего дрейфишь? Тебе понравится. Блядь, да ничто не сравнится с кайфом от "Мэйса" - сорок пять минут на коленях с пересохшей дыхалкой, глотая воздух, как обессилевшая рыба, выброшенная прибоем на берег. Это как пить дать тебя утихомирит".

Он уставился в мою сторону, пытаясь сфокусировать свой взгляд, и пробормотал: "Ах ты, дешевка, белое отродье. Ты ведь сделаешь это, правда? ".

- А почему нет? - спросил я. - Твою мать, да ведь еще минуту назад ты умолял себя угробить! А сейчас ты хочешь убить меня! И вот что я сделаю, черт возьми... Я вызову полицию!

Он обмяк.

- Легавых?

Я кивнул. "Да, выбора нет. Я не могу рискнуть отправиться спать, зная, что по моей комнате расхаживает человек в таком состоянии - обожравшись кислоты и намереваясь своим поганым ножом нарезать меня ломтями".

Мгновение адвокат грозно сверкал глазами, но потом попытался улыбнуться. "Да кто говорит, чтобы нарезать тебя ломтями? - заныл он. - Я просто хотел вырезать у тебя на лбу маленькую букву "Зет", ничего серьезного". Он пожал плечами и отправился за сигаретами, которые лежали на телевизоре.

Я снова погрозил ему газовым баллончиком. "Убирайся в ванну. Съешь немного красных и попытайся успокоиться. Покури травы, вмажь геры - да, блин, делай все, что должен делать, только дай мне немного отдохнуть".

Адвокат развел руками и смущенно ухмыльнулся, как будто все мною сказанное четко отложилось в его голове. "Ну да, черт тебя дери, - заявил он очень искренним тоном. - Тебе действительно надо немного поспать. Тебе же завтра работать". Он печально покачал головой и побрел к ванной. "Твою мать! Какой облом... " И. махнув мне рукой, сказал на прощание: "Постарайся отдохнуть. Не позволяй мне себя будить".

Я кивнул, наблюдая, как он шаркает обратно в ванную, все еще сжимая нож; но сейчас, видимо, он держал его по инерции. Кислота сбавила в нем обороты; следующей фазой, вероятно, будет один из тех жутко напряженных кошмаров кислотного самоанализа. Около четырех часов в кататоническом отчаянии, но ничего физического, ничего опасного. Увидев, что дверь за ним закрылась, я осторожно пододвинул тяжелое округлое кресло прямо к ручке двери ванной, и положил газовый баллончик рядом с будильником.

В комнате было очень тихо. Я подошел к телевизору и включил его на пустой канал - белая рябь на максимуме децибел, прекрасная колыбельная для засыпающего человека, мощное, беспрерывное шипение, заглушающее все странное и необычное.

8.

"Гении по всему миру держатся друг друга, и как только добивается признания один, за ним уже подтягивается вся орава"

Арт Линклеттер

Я живу в очень тихом месте, где любой звук ночью означает, что происходит нечто из ряда вон: ты быстро просыпаешься, и начинаешь думать, что же это может быть такое?

Обычно ничего. Но иногда... трудно приспособиться к дыханию большого города, где ночь полна всевозможных звуков, и все они - достаточно привычные. Машины, гудки, шаги... невозможно расслабиться, так что глуши всю эту лажу успокаивающим шипением пустой картинки одуревшего телевизора. Заблокируй переключатель каналов, и дремли себе в удовольствие...

Игнорируй этот кошмар в ванной. Просто еще один урод, сбежавший из Поколения Любви, преследуемый неумолимым роком калека, не выдержавший давления. Мой адвокат никогда не был способен разделить точку зрению, часто пропагандируемую завязавшими наркоманами и особенно популярную среди тех. кто условно освобожден. - что ты можешь улететь гораздо дальше без наркотиков, нежели с ними.

По правде говоря, я. даже в большей степени, не был на такое способен. Но вот однажды, - я жил неподалеку, если спуститься с холма, от Доктора - на - Дороге (имя убрано по настоянию адвоката издателя), бывшего кислотного гуру, позже заявившего, что он оставил химический беспредел и прыгнул гораздо дальше, к сверхъестественному сознанию. В один прекрасный день того первого поднимающегося вихря, который вскоре станет Великой Кислотной Волной Сан-Франциско, я остановился у дома Добряка Доктора, собираясь спросить его (уже в те времена он был известным нарко-авторитетом), не сможет ли он удовлетворить здоровое любопытство своего соседа насчет ЛСД.

Я припарковался на дороге и неуклюже двинулся по подъездной аллее, усыпанной гравием. На полпути остановился и любезно поприветствовал его жену; работавшую в саду в соломенной шляпе с немыслимыми полями... "Хорошая сцена, - думал я, - старик внутри варит свою фантастическую нарко-тушенку, а в саду его женщина выращивает морковь, или что она там выращивает.. " напевая себе под нос во время работы какую-то мелодию, которую я не смог узнать.

Ну да. Мурлыкая песенку.. но прошло почти десять лет, прежде чем я понял, что именно нес в себе этот звук: как и Гинзберг, наглухо отъехавший в своем ОМ, он пытался замурлыкать мне мозги. В том саду оказалась не пожилая дама, а сам добрый доктор собственной персоной - и эти напевы были возмутительной попыткой помешать мне вкусить плоды его чересчур расширенного сознания.

Я сделал несколько попыток очиститься от нахлынувшего подозрения: просто сосед зашел на огонек, спросить совета доктора относительно закидывания на кишку ЛСД в своей лачуге, у подножия холма. Да, у меня, помимо прочего, имеется оружие и взрывчатка. И мне нравится стрелять, особенно по ночам, - когда прекрасное голубое пламя вырывается из ствола со всем этим шумом... и, да, не стоит забывать о пулях. Как же без них. Здоровые толстые дуры из свинцового сплава неслись по долине со скоростью 3700 футов в секунду..

Впрочем, я всегда палил по ближайшему холму или, не довольствуясь этим, просто в темноту. Никакого вреда; мне просто нравятся выстрелы и взрывы. И я был осторожен, и никогда не убивал больше, чем мог съесть.