Невидимый человек - Ральф Уолдо Эллисон
— Хотелось бы обсудить с тобой один план.
— Слушаю, брат, — отозвался я.
— Дело заключается в следующем. Думаю, нам пора заявить о себе. Для этого потребуются соответствующие транспаранты и прочее. Это особенно важно для нас, чернокожих братьев.
— Понимаю. — Идея меня заинтересовала. — А в чем важность этого плана?
— Естественно, в том, что он пойдет на пользу Братству, вот в чем. Для начала вспомни: когда наши люди отправляются на праздник, на похороны, на танцы, куда угодно, они всегда несут с собой какие-нибудь флажки и баннеры, даже если в них нет никакого смысла. Это, так сказать, прибавляет мероприятию значимости. Прохожие непременно остановятся, поглазеют, послушают. «А что тут происходит?» Но мы-то с тобой знаем: полноценного знамени у них нет, разве что — предположительно — у Раса-Увещевателя, да и то лишь потому, что мнит себя эфиопом либо африканцем. Но ни у кого из нас нет своего настоящего знамени, а те, под которыми мы выходим на улицы, не совсем наши. Нашему народу требуется знамя, которое будет принадлежать в первую голову ему. Понимаешь?
— Кажется, да, — уклончиво ответил я, поскольку всегда чувствовал некую отчужденность, глядя на государственный флаг. До вступления в Братство этот флаг служил мне напоминанием, что моей звезды на нем пока нет…
— Наверняка понимаешь, — сказал брат Рестрам. — Все хотят иметь свой флаг. Нам нужно обзавестись флагом Братства, а еще нам нужен какой-нибудь отличительный знак, который крепится к одежде.
— Отличительный знак?
— Ну да, значок — фигурный или круглый.
— Ты, наверно, имеешь в виду эмблему?
— Точно! И чтобы ее удобно было носить — на булавке или как-нибудь иначе. Чтобы брат всегда мог распознать брата. Чтобы не повторилась история, подобная той, что произошла с братом Тодом Клифтоном…
— А что случилось?
Он откинулся назад.
— Тебе ничего не известно?
— Даже не понимаю, о чем ты…
— Это тот случай, когда лучше не ворошить прошлое. — Брат Рестрам наклонился вперед и вытянул перед собой сцепленные руки. — Какие-то отморозки решили помешать проведению митинга нашей организации, завязалась драка, и брат Тод Клифтон по ошибке схватил одного из белых братьев и стал его избивать, думая, что перед ним один из тех уродов. Подобные случаи отвратительны, брат, весьма отвратительны. А будь у нас эмблема, такого бы не случилось.
— Выходит, это реальная история, — удивился я.
— Реальнее не бывает. Если разозлить брата Клифтона, он звереет… Ну, как тебе мой план?
— Думаю, его надо предложить вниманию комитета, — осторожно начал я, но тут зазвонил телефон. — Извини, брат Рестрам, — сказал я.
Звонили из редакции нового иллюстрированного журнала: редактор хотел взять у меня интервью, как у «одного из представителей нашей успешной молодежи».
— Весьма польщен, — ответил я, — но сейчас, к сожалению, у меня не получится выкроить время. Могу порекомендовать вам нашего молодого лидера, брата Тода Клифтона; сами увидите, он куда более интересный собеседник.
— Нет, нет! — Рестрам энергично помотал головой, но редактор настаивал:
— Мы выбрали именно вас. Вы уже…
— Как вам известно, — перебил я, — есть люди, которые ставят под сомнение нашу работу.
— Как раз по этой причине нас интересуете вы и никто иной. Во многом шумиха вокруг деятельности Братства связана с вами, а мы считаем своим профессиональным долгом привлекать внимание наших читателей к такого рода сюжетам.
— В равной степени это касается брата Клифтона, — заверил я.
— Нет, сэр, повторюсь, вы — тот, кто нам нужен, и вы просто обязаны поделиться своей историей с нашей молодежью, — не сдавался редактор, и я заметил, как насторожился брат Рестрам. — Мы считаем, что молодежь необходимо ориентировать на успех. Ваша история — свежий пример: вы самостоятельно проложили себе путь наверх. Молодежи нужны герои.
— Умоляю, — я рассмеялся в трубку, — какой из меня герой? Да и не так уж далеко мне удалось продвинуться по карьерной лестнице, я всего лишь винтик в большой машине. Мы в Братстве работаем как одна команда, — заключил я, и брат Рестрам одобрительно кивнул.
— Но вы же не станете отрицать, что вам — первому из наших — удалось привлечь внимание к Братству, верно?
— Брат Клифтон на три года дольше моего активно участвует в нашей деятельности. Кроме того, все не так просто. Решающая роль в Братстве принадлежит не отдельным личностям, а всему коллективу: нам важны коллективные потребности, коллективные действия. И каждый член нашего коллектива подчиняет свои амбиции общим целям.
— Хорошо сказано! Очень хорошо! Нашим людям важно это услышать. Но кто-то же обязан донести до них эту мысль. Давайте я пошлю к вам нашего корреспондента? Она будет у вас через двадцать минут.
— Вы весьма настойчивы, но у меня действительно нет ни минуты, — сказал я.
Не будь брат Рестрам столь активен, указывая мне, как реагировать на слова редактора, я бы мигом закрыл вопрос и отказался от интервью. Но вместо этого я согласился. Ладно, рассудил я, благосклонная реклама никому не помешает. Быть может, этот журнал смогут прочесть робкие духом, которые живут там, куда не доносятся наши голоса. Мне только придется за собой следить, чтобы не болтать лишнего о своем прошлом.
— Извини, нас прервали, брат. — Я положил трубку и заглянул в его любопытные глазки. — Постараюсь как можно скорее озвучить комитету твою идею.
Я встал, давая понять, что разговор окончен, и Рестрам, хотя и горел желанием продолжить, тоже поднялся со стула.
— Что ж, я еще сам поговорю с братьями, — сказал он. — До скорого!
— Заходи в любое время. — Чтобы не пожимать протянутую мне ладонь, я принялся наводить порядок на столе.
Рестрам уже держался за ручку двери, но вдруг обернулся в мою сторону и хмуро произнес:
— Да, и еще, брат, не забывай, что тебе было сказано касательно того предмета у тебя на столе. Не надо усложнять. Такие вещи не выставляют на всеобщее обозрение.
Я с облегчением проводил его глазами. Как ему только в голову пришло навязывать мне реплики в процессе разговора, который он сам слышал только наполовину. А еще я заметил, что он отнюдь не симпатизирует Клифтону. Ну, а мне был несимпатичен он сам. Как и его дурацкие опасения при виде металлического кольца. Тарп таскал цепь девятнадцать лет и все же находил в себе силы смеяться, а этот…
Потом я забыл о Рестраме на целых две недели, пока не встретил его на собрании в штаб-квартире Братства, где мы собрались для обсуждения стратегии.
Самым последним пришел я. Вдоль одной стены душного, прокуренного зала стояли в ряд скамьи. Обычно собрания проходили не менее темпераментно, чем бои на ринге или жаркие споры в курилке, но сегодня все притихли. Белые
