Восставшие из небытия. Антология писателей Ди-Пи и второй эмиграции - Владимир Вениаминович Агеносов
Уйдя в бездонный ужас пустоты.
Птица
Чрез города, леса и степи
Я путь скитальца устремил,
И всюду слышу тяжкий трепет
И вижу тень от жестких крыл.
Неутомимо и упорно,
Скользя незримо за спиной,
Шурша крылом, как ворон черный,
Она всегда следит за мной.
От дуновения полета
Бегут холодные струи,
И в них колючей дрожью кто-то
Вздымает волосы мои.
Тень от нее на всё ложится…
Ей весел жалкий ужас мой.
Так смерть бесшумной, хищной птицей
Повсюду следует за мной.
Подъем
Поднимайся! – Вверху на горе…
Вера Булич
С усильем надо мне брести в горах, пока мне
Не станет тяжело и смутно, как в бреду, —
Но всё-таки бреду по кремню и по камню,
Карабкаюсь, ползу, встаю и вновь бреду.
И выбился из сил, и вот она, вершина,
И вот внизу туман, как белая вода.
Я всё свершил: вверху светло, пустынно…
Дорога кончилась: отсюда – в никуда.
Шахматы
(1964)
Шахматы
Тиамат – начальная тьма.
Сумерийские мифы
Блестят фигурки на доске —
Ладьи, слоны, цари и кони…
Сверлит упрямо боль в виске
И к проигрышу ходы клонит.
И это мир. Когда-то хаос,
Он превращен в закон игрой.
Я прячу голову, как страус,
Во всё, в чем есть закон и строй.
Но уберут фигурки в ящик,
Когда дадут последний мат,
И будет снова настоящий
Бессветный хаос – Тиамат.
Старухи
Ну и ну, ну и дела, как сажа бела…
Игорь Чиннов
Две дамы-старухи нудно
Суются в мои дела.
Дела эти скучны и скудны:
Дела – как сажа бела.
Одна – хлопотлива, седая,
Бубнит всё время под нос.
Другая – в тени оседает;
Вот эта – совсем без волос.
Почтительно им уступаю,
Но сердце так и кипит!
– Тенета плетут, наступают:
Ни та, ни другая не спит…
Помочь не может мне ярость
В неравной глупой борьбе-с.
– У одной фамилия – «Старость».
У другой – ну, тоже на «С».
Из цикла Комнаты
3. Южас
Он открылся, огромный и пыльный,
Позабытый чердак предо мной.
Полусвет – но какой-то мыльный:
Светло-серый, тусклый дневной.
Свет из круглых и низких окон —
Только в небо: вниз не взглянуть.
За каймой паутинных волокон
На стекле столетняя муть.
А на камне (зачем он тут брошен?)
Голый мальчик один сидит.
Он слепой. И рот перекошен.
Он оставлен, брошен. Забыт.
И вот, телом тщедушным тужась,
Он кричит однотонно и громко,
Как машина, голосом ломким, —
Только: «Южас, южас…» и «Южас!»
Звездная птица
(1978)
Звездная птица
Звездная птица опустит свой клюв,
Тонкую шею к земле изогнув…
«Стихи», стр. 54
Когда злонравный Сагиттарий
Тугую тянет тетиву…
«Шахматы», стр. 27
Звездная птица, – Лебедь туманный!
Крылья простерла вечной осанной,
Там, где за бездной черных провалов
Время седое бег оборвало.
В клюве ты держишь света волокна:
Фосфором бледным зримый поток на
Малые земли, луны, планеты…
Так вот явилась некогда мне ты,
Звездная Птица, лебедь стоокий!
Время настало: полнятся сроки.
Пусть Сагиттарий целит стрелою —
В светлых волокнах птицею взмою!
ОФИУХ
(Из цикла «Звездная Птица»)
Я – змиеносец, реком – Офиух,
Змия ношу на восплечиях двух.
Змий этот в небе весьма протяжен,
Лижет сандалии звездные жен.
Он предрекает на тысячи лет
В судьбах змеиный, извилистый след.
Мне – запредельные зренье и слух:
Вижу, что будет, сквозь звездную мгу.
Но преложить ничего не могу,
Змия бессильный слуга – Офиух.
Pavor Nocturnus[87]
Стукнет ли костью какой в погребу —
Крик свой придушенный я погребу.
Ужас привычный, ночной нетопырь,
Крыльев своих надо мной не топырь!
Это тихонько ко мне подползло
Снизу гнилое подвальное зло.
В комнате темной из дальних углов
Стелются спрутами волны голов.
Вот зашипят, подползут и замрут.
Хищно засветит их глаз изумруд.
Жадно откроет уста нетопырь,
С пола к постели привстанет упырь.
Письмо самому себе
(Нью-Йорк, 1983)
Скучные стихи
То ночь, то день. На черно-белых
Полях борьба – за ходом ход…
«Шахматы», Б.Н.
Из уже приотворенной двери
Холодит, холодит сквозняком,
И от этого легче потери
И не страшно следить за песком
За песком утекающих дней…
Дни становятся всё холодней,
И длиннее бессонные ночи,
И зазвездные сроки короче.
Да, потери оставили метки,
