Джеймс Клавелл - Сёгун (части 1-2)
"Как просто поймать человека, - сказал он себе, - все, что вам надо, это знать правильную приманку".
- Прощайте, кормчий! - Алвито повернулся и пошел к трапу. Блэксорн пошел за ним.
- В чем дело, англичанин? - спросил Родригес.
- Где еда? Тогда мы сможем поговорить. Сначала еда, которую вы обещали, - сказал Блэксорн, покачиваясь на главной палубе.
- Пожалуйста, пойдемте со мной, - сказал Алвито.
- Куда вы ведете его, отец?
- Конечно, в большую каюту. Блэксорн может поесть, пока господин Торанага и адмирал побеседуют.
- Нет. Он может поесть в моей каюте.
- Легче, конечно, пойти туда, где есть пища.
- Боцман! Проследи, чтобы кормчему принесли все сразу же - все, что он захочет, - в мою каюту, все со стола. Англичанин, ты хочешь грога, вина или пива?
- Сначала пива, потом грога.
- Боцман, проследи за этим и отведи его вниз. И послушай, Писаро, дай ему из моего шкафа одежду и сапоги, все, что нужно. И оставайся с ним, пока я не позову тебя.
Блэксорн молча пошел за Писаро, боцманом, большим и сильным мужчиной, вниз по коридору. Алвито пошел было обратно к дель Акве и Торанаге, которые разговаривали через Марико около лестницы, но Родригес остановил его:
- Отец! На минутку. Что вы сказали ему?
- Только что вам хотелось бы повидать его и что у нас на борту много еды.
- Но вы не предлагали ему поесть?
- Нет, Родригес, я не говорил этого. Но вам не хотелось бы предложить поесть кормчему, если он голоден?
- Этот бедняга не голоден, он голодает. Если он поест в таком состоянии, он будет блевать, как обожравшийся волк, потом он будет вопить, как перепившаяся проститутка. Теперь, мне не хотелось бы, чтобы один из нас, даже еретик, ел как животное и вопил как дикий зверь перед Торанагой, понимаете, отец? Не перед этим ссаным сукиным сыном - особенно таким, чистеньким, как промежность сифилитичной проститутки!
- Вы должны научиться быть сдержанным на язык, сын мой, - сказал Алвито. - Он отправит вас в ад. Вам лучше тысячу раз прочитать "Аве, Мария" и поститься два дня. Только на хлебе и воде. Епитимья напомнит вам о его милосердии.
- Спасибо, отец, я так и сделаю. С радостью. И если бы я мог встать на колени, я бы поцеловал крест. Да, отец, этот бедный грешник благодарит вас за ваше Богом данное терпение. Я должен придерживать свой язык.
Феррьера вышел из коридора:
- Родригес, вы спуститесь?
- Я останусь на палубе, пока эта сучья галера будет стоять здесь, адмирал. Если я потребуюсь, я буду здесь, - Алвито собрался уходить, Родригес заметил Марико. - Подождите минуту, отец. Кто эта женщина?
- Донна Мария Тода. Одна из переводчиц Торанаги.
Родригес присвистнул:
- Она хорошенькая?
- Очень хорошенькая.
- Глупо было позволять ей подняться на борт. Почему вы говорите "Тода"? Она одна из наложниц старого Тода Хиро-Мацу?
- Нет. Она жена его сына.
- Глупо было приводить ее на борт. - Родригес подозвал одного из матросов. - Скажи всем, что на корабле женщина, говорящая по-португальски.
- Да, сеньор.
Моряк заторопился уходить, и Родригес снова повернулся к отцу Алвито.
Священник ни в коей мере не был запуган очевидным гневом.
- Госпожа Мария говорит также по-латыни - и так же хорошо. Что-нибудь еще, кормчий?
- Нет, спасибо. Может быть, мне лучше пойти прочитать "Аве, Мария"?
- Да, конечно.
Священник перекрестился и ушел. Родригес сплюнул в шпигат, и один из рулевых вздрогнул и перекрестился.
- Ступай прибей себя к мачте за свою гнилую крайнюю плоть, - прошипел Родригес.
- Да, кормчий, извините, сеньор. Но я нервничаю около этого святого отца. Я не имел в виду ничего плохого.
Юноша увидел, что через горлышко песочных часов прошли последние зерна песка, и перевернул их.
- В полчаса спустись вниз, возьми это проклятое ведро с водой и щетку, уберись у меня в каюте. Скажи боцману, пусть приведет англичанина наверх, и вычисти мою каюту. И для тебя будет лучше, если ты хорошо приберешься в каюте, а то я вытащу у тебя кишки себе для подвязок. И пока ты будешь делать это, читай "Аве, Мария" для спасения своей Богом проклятой души.
- Да, сеньор кормчий, - тихо сказал юноша. Родригес был фанатик, помешанный на чистоте, и его каюта была похожа на корабельный Святой Грааль. Все должно было быть без единого пятнышка, независимо от погоды.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
- Но ведь должен быть какой-то выход, адмирал, - терпеливо сказал дель Аква.
- Вы хотите совершить открытый акт войны против дружественной нации?
- Конечно, нет. Каждый находившийся в кают-компании понимал, что они оказались в одной ловушке. Любой открытый акт прямо ставил их с Торанагой против Ишидо, чего они хотели избежать, на случай если вдруг в конце концов победителем станет Ишидо. В настоящее время Ишидо контролировал Осаку, столицу Киото и большинство регентов. А теперь, через дайме Оноши и Кийяму, Ишидо контролировал большую часть южного острова Кюсю, порт Нагасаки, главный центр всей торговли, и, таким образом, всю торговлю и Черный Корабль этого года.
Торанага сказал через отца Алвито:
- Какие трудности? Я только хочу, чтобы вы освободили от пиратов выход из гавани, не так ли?
Торанага неудобно сидел на почетном месте - стуле с высокой спинкой за большим столом. Алвито сидел рядом с ним, адмирал напротив, дель Аква сбоку от адмирала. Марико стояла за Торанагой, телохранители-самураи ждали около дверей, напротив вооруженных моряков. Все европейцы понимали, что, хотя Алвито и переводил все, что говорилось в комнате, Марико присутствовала для того, чтобы между ними ничего не говорилось открыто против интересов ее господина и чтобы перевод был полный и точный.
Дель Аква наклонился вперед.
- Может быть, господин, вы можете направить на берег посланника господину Ишидо. Может быть, выход лежит в торговле. Мы могли бы предложить этот корабль как нейтральное место для переговоров. Может быть, таким путем мы могли бы предотвратить войну.
Торанага презрительно рассмеялся:
- Какая война? Мы не воюем, Ишидо и я.
- Но, господин, мы видели битву на берегу.
- Не будьте наивными! Кого убили? Несколько нищих ронинов. Кто кого атаковал? Только ронины, бандиты и несколько фанатиков.
- А во время засады? Мы поняли, что коричневые сражались с серыми.
- Бандиты атаковали нас всех, и серых, и коричневых. Мои люди сражались только для того, чтобы защитить меня. В ночных стычках ошибки бывают часто. Если коричневые убили серых или серые коричневых, это досадная ошибка. Что такое несколько человек для любого из нас? Ничего. Мы не на войне.
Торанага заметил их недоверие, поэтому добавил:
- Скажите им, Тсукку-сан, что в Японии войны ведут армии. Эти нелепые стычки и попытки политических убийств только пробы, которые заканчиваются, если не удаются. Война началась не сегодня вечером. Она началась, когда умер Тайко. Даже до этого, когда он умирал, не оставляя взрослого сына-наследника. Может быть, даже до этого, когда Города, главный правитель, был убит. Сегодняшний вечер не имеет значения.
Никто из вас не понимает нашего государства или нашей политики. Как вы можете понять? Конечно, Ишидо пытается убить меня. Так же как и многие другие дайме. Они делали так в прошлом и будут делать в будущем. Кийяма и Оноши - оба и друзья и враги. Поймите, если бы я был убит, это бы упростило все для Ишидо, настоящего моего врага, но только на какой-то момент. Я сейчас в ловушке, и если ему повезет, то он получит только временное преимущество. Если мне удастся выбраться, ловушки больше никогда не будет. Но поймите меня правильно, все вы, что моя смерть не отодвинет войны и не предотвратит дальнейшие конфликты. Конфликтов не будет, только если умрет Ишидо. А сейчас нет открытой войны, ни с кем. - Он поудобнее устроился на стуле, - ему не нравился запах пищи, приготовленной на масле, и немытых тел. - Но у нас возникла срочная проблема. Мне нужны ваши пушки. Они нужны мне сейчас. Пираты перекрыли мне выход из гавани. Я говорил до этого Тсукку-сану, что скоро каждый должен будет выбрать, на чьей он стороне. Где сейчас окажетесь вы, ваш руководитель и вся христианская церковь? А мои португальские друзья со мною или против меня? Дель Аква сказал:
- Вы можете быть уверены, господин Торанага, мы все поддерживаем ваши интересы.
- Хорошо. Тогда сразу же разгоните пиратов.
- Это был бы акт войны, и в этом нет никакой выгоды для нас.
- Может быть, мы могли бы как-то сторговаться? А? - сказал Феррьера.
Алвито не перевел этого, но вместо этого сказал:
- Адмирал говорит, мы только пытаемся избежать вмешательства в вашу политику, господин Торанага, мы торговцы. Марико сказала Торанаге по-японски:
- Простите, господин, это неправильный перевод. Это не то, что он сказал. Алвито вздохнул:
- Я только заменил некоторые слова, господин. Адмирал не соблюдает некоторых правил приличия, так как он иностранец. Он не понимает по-японски.
