Софья Сегюр - Сестра Грибуйля
– Слушайте, Каролина, – произнес г-н Дельмис, растроганный преданностью сестры и привязанностью брата, – слушайте; есть способ все устроить: идите ко мне вместе с Грибуйлем. Такой выход устранит все препятствия.
КАРОЛИНА. – С Грибуйлем! О! Сударь, это слишком хорошо, слишком великодушно, по правде говоря… Я не смею согласиться… Я боюсь… Месье забывает, что…
Г-Н ДЕЛЬМИС, улыбаясь. – Нет, я ничего не забываю, Каролина, но думаю, что Грибуйль будет нам очень полезен во многих вещах: накрывать на стол, натирать полы, помогать в саду, выполнять поручения… О! Успокойтесь; я хорошо понимаю, чего вы опасаетесь. Я буду так хорошо объяснять ему поручения, что он никак не сможет ошибиться.
ГРИБУЙЛЬ. – Возможно ли это! Мне устроиться у вас? Кушать у вас? Работать для вас? Я не расстанусь с сестрицей, с милой Каролиной?
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Да, мой мальчик, я предлагаю все это вам обоим. Согласны?
ГРИБУЙЛЬ. – О! Я-то согласен. Соглашайся, Каролина, соглашайся же. Поторопись, пока господин не передумал.
Г-Н ДЕЛЬМИС, смеясь. – Нет, нет, Грибуйль; я не передумываю хорошую мысль. Я передумываю только плохие.
ГРИБУЙЛЬ. – Это хорошо! Очень хорошо! Скажу вам, что одобряю вас, сударь, и прошу так и продолжать. Месье, без сомнения, заслужит все мое уважение и уважение моей сестры, не правда ли, Каролина?
КАРОЛИНА. – Простите, сударь, мой нерешительный вид; я так признательна за ваше столь великодушное предложение, господа, что не нахожу слов. Это было бы истинным счастьем для меня – усердием и преданностью оправдать ваше милостивое внимание.
Г-ЖА ДЕЛЬМИС. – Так вы согласны, Каролина?
КАРОЛИНА. – Может ли мадам в этом сомневаться – согласна, и с какой признательностью, с какой радостью!
Г-Н ДЕЛЬМИС. – В таком случае, милая Каролина, ваше присутствие необходимо уже сегодня, так как Роза ушла.
КАРОЛИНА. – Она покинула мадам?
Г-Н ДЕЛЬМИС. – Ну, то есть это я ее прогнал, за грубости, которыми она меня удостоила.
Каролина сдержала удивление и возмущение, из нежелания еще больше настроить Дельмисов против Розы; она только попросила разрешения прийти на следующий день, чтобы прибрать оставляемый дом и чтобы вернуть клиенткам белье и платья, сданные в работу. Г-да Дельмис согласились и оставили Каролину с Грибуйлем, попросив прийти завтра пораньше, чтобы приготовить завтрак.
Едва за гостями закрылась дверь, как Грибуйль принялся бурно выражать радость прыжками и скачками, вызвав улыбку у Каролины.
– Вот оно, счастье! – кричал он. – Превосходные люди!.. Вот что называется уважаемые господа!.. Каким добрым хозяином станет нам господин Дельмис! А уж как хорошо мы будем им служить! А уж как я буду им помогать! А как я буду забавлять детей! Я буду играть во все игры, в лошадь, в осла, в барана, во все, что они захотят!.. И я всегда буду с тобой! Я никогда с тобой не расстанусь! О, Каролина, Каролина, какое счастье!
Каролина разделяла радость брата, хотя и более сдержанно; она немного побаивалась будущих обязанностей, опасаясь не справиться с ними без опыта, – особенно по части кухни: в своем маленьком хозяйстве это удавалось ей без труда, но сумеет ли она готовить более изысканный стол со сложной сервировкой блюд?
«Мне следовало их об этом предупредить, – думала она, – возможно, они считают меня более умелой кухаркой, чем я есть. Я, конечно, буду стараться изо всех сил, но ведь я не обучена и не умею делать никакое тонкое блюдо. Надо им об этом сказать; обмануть было бы ужасно».
– О чем ты думаешь, Каролина? – спросил Грибуйль. – Почему ты молчишь? Ты что, недовольна?
– Очень довольна, – рассеянно отвечала Каролина, не отводя взгляда от постели матери.
ГРИБУЙЛЬ. – Как ты это говоришь!.. Да ты вот-вот заплачешь… у тебя полные глаза слез! – ответил Грибуйль, подбегая к ней с тревожным видом.
КАРОЛИНА. – Нет, я не буду плакать… только я смотрела на мамину постель и думала… что…
ГРИБУЙЛЬ. – Что она очень обрадуется, видя, как мы устроились у госпожи Дельмис, правда?
– Да… что мне придется покинуть дом, где она провела свою жизнь, где так нас любила и где эта жизнь закончилась! – вскричала Каролина, не в силах больше сдерживать слезы.
ГРИБУЙЛЬ. – Ну и при чем тут дом, раз она теперь живет на небе, у Господа? Господин кюре так сказал; он и тебе говорил; ты что, не хочешь в это поверить?
КАРОЛИНА. – Конечно, я в это верю, но мне нравится вспоминать о ней.
ГРИБУЙЛЬ. – А чуть вспомнишь, сразу заплачешь? Это нелюбезно и некрасиво по отношению к ней; все равно что ты бы ей сказала: «Моя дорогая мама, я знаю, что вы счастливы, но очень об этом жалею; я знаю, что вы больше не страдаете, но очень за это сержусь. Мне бы хотелось, чтобы вы опять были здесь, продолжали пуще прежнего страдать, не спать, стонать, плакать, как это вы делали, а я буду любоваться вашими страданиями, ухаживать за вами, не имея возможности вылечить, а Грибуйль пусть себе сидит один и скучает, пока я вами занимаюсь». Вот чего ты хочешь?
– Как это ты все рассудил, Грибуйль, – сказала Каролина, улыбаясь сквозь слезы. – Ну, постараюсь больше не плакать, и давай-ка побыстрее все уберем, расставим по местам и сложим вещи и белье, которые нам понадобятся у новых хозяев. Потом пойдем отдадим работу, которую я брала у клиенток, и вернемся в последний раз переночевать у себя дома.
Опасаясь снова поддаться чувству, которое она пообещала превозмочь, Каролина не откладывая принялась за дело вместе с Грибуйлем; и тот проявил в работе энергию и сообразительность, которой она от него не ожидала; они провели два часа, прибирая дом, расставляя мебель, складывая в шкафы вещи, которые теперь были не нужны.
Грибуйль хотел было забрать с собой все: книги, выкройки, старую одежду, посуду; но Каролина ограничилась тем, что собрала узел с бельем и самыми необходимыми вещами, добавила туда часы матери, распятие, которое приняло ее последний вздох, и статуэтку святой Богородицы. Грибуйль сунул в карман катехизис.
– Я возьму его, – сказал он, – и буду каждый день учить по странице; хоть ничего и не понимаю, но это не страшно: выучу как-нибудь.
VIII. Добрые подруги
Когда все было уложено и расставлено по местам, Каролина собрала белье и платья для раздачи клиенткам; Грибуйль вскинул узел на плечо, и они отправились разносить вещи по хозяевам.
– Я очень рада, – сказала г-жа Гребю, – что вы поступаете к дорогой госпоже Дельмис, хотя могла бы вам найти более подходящий дом, где меньше народу и обязанностей, но больше жалованья и подарков, а хозяйский надзор не такой тиранический; но… дело сделано… не стоит больше об этом думать; только ежели вам придется несладко у этих Дельмисов, то добро пожаловать ко мне. Если бы я знала, что вы ищете место, то наверняка опередила бы Дельмисов; но… они всегда такие скрытные, все исподтишка… никогда не знаешь заранее, что они собираются делать… Не то чтобы я не любила всем сердцем моих дорогих друзей: только… любя людей, не следует впадать в слепоту… тогда и видят то, что видят… Бедная Роза мне кое-что порассказала!.. Ну, в конце концов, это не мое дело, слава Богу!.. Я желаю вам, славная моя Каролина, больше радостей, чем получала от них Роза. И не забывайте мои слова: здесь заработок больше, обязанностей меньше, а хозяйка добрее. Прощайте, но надеюсь – до свиданья.
Каролина и Грибуйль попрощались и вышли; Каролина хранила молчание.
– Что ты думаешь о госпоже Гребю и про то, что она нам рассказала? – спросил Грибуйль, внимательно глядя на сестру.
КАРОЛИНА. – Ничего не думаю, потому что я об этом не думаю вообще.
ГРИБУЙЛЬ. – Ну что ж! а я кое-что думаю.
КАРОЛИНА. – И что ты думаешь?
ГРИБУЙЛЬ. – Я думаю, что госпожа Гребю плохая женщина, фальшивая, злая, обманщица, и что я ей все это выскажу в лицо, если она начнет подлизываться к госпоже Дельмис.
КАРОЛИНА. – Очень прошу тебя, Грибуйль, ничего не говорить. В нашем нынешнем положении надо быть сдержанными и не передавать одним то, что говорят другие. Не повторяй ничего, храни про себя и для меня то, что слышишь.
ГРИБУЙЛЬ. – Хорошо, сестрица, я буду об этом говорить только с тобой, но тебе-то я могу сказать, что госпожа Гребю…
КАРОЛИНА. – Тише! Мы уже подошли к госпоже Леду.
И Каролина повторила свой рассказ.
Г-ЖА ЛЕДУ. – Очень жаль, моя милая, терять вас как портниху… Это, конечно, прекрасно, что вы будете служить господину мэру… Но не сказать, чтобы этот дом был так уж мил… служба там довольно тяжела; дети крайне невоспитанны; бедной Розе и поесть вдоволь не удавалось; эти Дельмисы считают каждый кусок хлеба… Ах!.. А как они пыжатся, как стараются блистать! Госпожа Дельмис только и занята, что нарядами!.. Говорят, это ее разоряет!.. Но… Я вас все-таки поздравляю… Хотя вы могли бы устроиться получше, чем у них… Если бы только сказали… У меня, например! совсем другое дело!.. Тут вы не попали бы в пожизненную кабалу!.. Итак, прощайте, Каролина, мой дом открыт для вас, не забывайте… прощайте.
